Читать интересную книгу Взлет и падение третьего рейха (Том 2) - Ширер Уильям

Отступили не только армии на Дону, но и войска Гота, подошедшие было близко к Сталинграду. Это, в свою очередь, поставило в трудное положение немецкую армию на Кавказе, над которой нависла угроза оказаться отрезанной, если русские выйдут к Ростову у Азовского моря. Через день или два после рождества Цейтцлер доложил Гитлеру: "Если вы не отдадите приказ на отход с Кавказа теперь, то очень скоро мы будем иметь второй Сталинград". С большой неохотой 29 декабря верховный главнокомандующий отдал необходимые распоряжения группе армий "А" под командованием Клейста, состоявшей из 1-й танковой и 17-й армий, группе, которая так и не сумела овладеть богатыми нефтеносными полями в районе Грозного. Ей тоже пришлось отступить, хотя совсем недавно ее конечная цель находилась в пределах видимости.

Отступление немцев в России и итало-немецких армий в Северной Африке навели Муссолини на размышления. Гитлер пригласил его приехать в Зальцбург на переговоры где-нибудь в середине декабря, и недомогавший дуче, находившийся на строгой диете из-за болезни желудка, принял приглашение, хотя, как он говорил Чиано, поставил условие: он будет питаться без посторонних, "так как не желает, чтобы множество прожорливых немцев видели, что он вынужден сидеть на одном рисе с молоком".

Подошло время, по мнению Муссолини, сказать Гитлеру, что пора поискать выход из переделки на Востоке, пойти на переговоры со Сталиным и сосредоточить усилия держав оси на обороне остальной части Северной Африки, Балкан и Западной Европы. "1943 год будет годом англо-американских усилий", - говорил он Чиано. Гитлер был настолько занят делами на Востоке, что не мог покинуть свою ставку, чтобы встретиться с Муссолини, так что пришлось Чиано по поручению Муссолини совершить 18 декабря долгое путешествие в Растенбург, чтобы изложить нацистскому лидеру предложение дуче. Гитлер выслушал эти предложения с презрением и заверил итальянского министра иностранных дел, что без какого бы то ни было ослабления русского фронта может направить дополнительные силы в Северную Африку, которую, как он заявил, необходимо удержать. Чиано нашел, что моральное состояние немцев в ставке весьма подавленное, несмотря на уверения Гитлера: "Атмосфера тяжелая. К скверным известиям, поступающим с фронтов, пожалуй, следует добавить уныние сырого леса и скуку совместного проживания в казармах... никто не пытается скрыть от меня своего глубокого разочарования известием о прорыве на русском фронте. Были прямые попытки свалить за это вину на нас".

В это самое время остатки итальянской 8-й армии, уцелевшие на Дону, спасались бегством, и когда один из сопровождавших Чиано чиновников спросил у офицера ОКВ, тяжелые ли потери понесли итальянцы, ему ответили: "Никаких потерь нет: они просто бегут".

Немецкие войска на Кавказе и на Дону, если и не бежали, то поспешно отходили, чтобы не оказаться отрезанными. С начала 1943 года они отходили все дальше от Сталинграда. Теперь для русских наступило время окончательно разделаться с немцами. Но прежде они предоставили обреченным солдатам 6-й армии возможность спасти свои жизни.

Утром 8 января 1943 года три молодых офицера Красной Армии, следуя под белым флагом, пересекли передний край немецкой обороны на северной окраине Сталинграда и предъявили генералу Паулюсу ультиматум генерала Рокоссовского, командующего Донским фронтом. После напоминания, что 6-я армия отрезана и уже не может быть деблокирована, что ее снабжение по воздуху невозможно, в ультиматуме далее говорилось:

"Положение ваших войск отчаянное. Они страдают от голода, болезней и холода. Суровая русская зима только началась. Жестокие морозы, холодные ветры и метели - все еще впереди. Ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в ужасающих антисанитарных условиях... Ваше положение безнадежно, и любое дальнейшее сопротивление бессмысленно.

Ввиду этого и для того, чтобы избежать лишнего кровопролития, мы предлагаем вам следующие условия сдачи в плен..."

Это были почетные условия. Всем пленным гарантировалось "нормальное питание", сохранение знаков различия, наград и личных вещей, раненым, больным и обмороженным - оказание медицинской помощи. Паулюсу давалось 24 часа на размышление.

Паулюс немедленно передал по радио Гитлеру текст ультиматума и просил предоставить ему свободу действий. Верховный правитель тут же отклонил его просьбу. По истечении 24-часового срока ультиматума, утром 10 января, русские приступили к последней фазе Сталинградского сражения, открыв артиллерийский огонь из пяти тысяч орудий.

Сражение было ожесточенное и кровопролитное. Обе стороны дрались с невероятной храбростью и отчаянием на руинах полностью разрушенного города, но это длилось не долго. В течение шести дней размеры котла уменьшились наполовину и достигли в самом широком месте пятнадцати миль в длину и девяти миль в глубину. К 24 января окруженная группировка была разрезана на две части, а последний небольшой аэродром потерян. Самолеты, доставлявшие продовольствие и медикаменты для больных и раненых и эвакуировавшие 29 тысяч тяжелораненых, больше не приземлялись.

Русские еще раз предложили своему мужественному противнику сдаться. 24 января на немецкие позиции прибыли представители советского командования с новыми предложениями. Колеблясь между чувством долга, требовавшим повиноваться безумному фюреру, и стремлением спасти своих солдат от неизбежного уничтожения, Паулюс снова обратился к Гитлеру.

"Войска без боеприпасов и без продуктов, - радировал он 24 января. Более нет возможности эффективно управлять войсками... 18 тысяч раненых без какой-либо медицинской помощи, без бинтов, без лекарств. Катастрофа неизбежна. Армия просит разрешения немедленно сдаться, чтобы спасти оставшихся в живых".

Ответ Гитлера сохранился:

"Сдаваться в плен запрещаю. 6-я армия будет удерживать свои позиции до последнего человека и до последнего патрона и своей героической стойкостью внесет незабываемый вклад в стабилизацию обороны и спасения Западного мира".

Спасение Западного мира! Это была горькая пилюля для солдат 6-й армии, которые совсем недавно сражались против того самого мира во Франции и Фландрии.

Дальнейшее сопротивление было не только бессмысленно, но и невозможно, и по мере того как январь 1943 года подходил к концу, героизм сражавшихся выдыхался, угасал, подобно догорающей свече. К 28 января остатки того, что когда-то представляло собой огромную армию, были расчленены на три части небольшие котлы, причем в южном котле, в подвале разрушенного универмага, находился штаб генерала Паулюса. Как утверждает очевидец, командующий армией сидел на своей походной кровати в темном углу в состоянии, близком к коллапсу.

Ни он, ни его солдаты не могли должным образом оценить поток хлынувших в их адрес поздравительных радиограмм. Геринг, коротавший большую часть зимы в солнечной Италии, расхаживая с напыщенным видом в огромной меховой дохе и сверкая кольцами с бриллиантами, тоже послал 28 января поздравительную радиограмму.

"Сражение, которое дала 6-я армия, войдет в историю, и грядущие поколения будут говорить о нем с гордостью как о примере высокого мужества, упорства, храбрости и самопожертвования". Не доставило им радости и напыщенное выступление по радио рейхсмаршала вечером 30 января 1943 года по случаю 10-й годовщины прихода нацистов к власти:

"Тысячу лет теперь немцы будут говорить об этом сражении с глубоким почтением и благоговением и, несмотря ни на что, будут помнить, что именно там была предопределена конечная победа. ...В грядущие годы будут говорить об этом героическом сражении на Волге: когда придете в Германию, скажите, что видели нас, полегших у Сталинграда, как того требовали наша честь и наши вожди, во славу великой Германии..."

Слава и ужасная агония 6-й армии близились к концу. 30 января Паулюс радировал Гитлеру: "Окончательное поражение невозможно оттянуть более чем на двадцать четыре часа".

Этот сигнал подстегнул верховного главнокомандующего провести целую серию присвоений внеочередных званий обреченным в Сталинграде офицерам, очевидно, в надежде, что такие почести усилят их решимость умереть со славой в этой кровавой мясорубке. "В военной истории не зафиксировано ни одного случая пленения немецкого фельдмаршала, - заметил Гитлер Йодлю и после этого сообщил по радио о даровании Паулюсу желанного маршальского жезла. 117 других офицеров были повышены в звании. Этот жест произвел довольно жуткое впечатление.

Вечером в последний день января Паулюс отправил последнее донесение в ставку Гитлера:

"6-я армия, верная своей клятве и осознавая огромную важность своей миссии, держалась на занятых позициях до последнего солдата и последнего патрона во славу фюрера и отечества".

В 7.45 вечера радист штаба 6-й армии направил последнюю радиограмму от своего имени: "Русские в дверях нашего бункера. Мы уничтожаем оборудование". И добавил буквы "CL" - международный радиошифр, означающий: "Станция больше работать не будет".