Это была какая-то загадка. Потом пришли сообщения со станций «Фрея», работавших на длинной 240-сантиметровой волне, о том, что у них тоже радиопомехи. Но они, по крайней мере, могли отличить истинный сигнал, идущий от самолета, от ложного. Но экраны «вюрцбургов», работавших в диапазоне 53 сантиметров, превратились в не подлежащую расшифровке мешанину из отражений, похожих на гигантских насекомых, в которых ничего нельзя было распознать.
Ситуация была необыкновенная, потому что управление ночными истребителями зиждилось на точной информации о координатах и высоте самолетов, которые сообщались «вюрцбургами». Без этого операторы были беспомощны, а истребителям оставалось лишь неловко шарить в темноте.
2-й воздушной дивизии пришлось обратиться за помощью к генеральной системе воздушного оповещения: к группе наблюдателей, следящих и прослушивающих по всей стране. Только они могли сообщить, что видят. В Дитмаршене, неподалеку от Мельдорфа, им видны желтые ракеты, каскадами спускающиеся с неба, и их становится все больше и больше. Вероятно, этим обозначается точка поворота маршрута. Согласно последним рапортам, поток бомбардировщиков разворачивает на юго-восток. В плотном строю враг направляется параллельно Эльбе прямо на Гамбург.
Старый ганзейский город защищали пятьдесят четыре тяжелых и двадцать шесть легких зенитных батарей, двадцать две прожекторные батареи и две дымовой завесы. Сотни орудийных стволов обратились на северо-запад. Но зенитки также получают свои данные для прицеливания от радарных глаз «вюрцбургов», и теперь, когда за несколько минут до часу ночи начался налет, эти глаза полностью закрыты шторами. Как и истребители, зенитки были слепы.
Командир приказал дать предупредительный залп. Если уж орудия не могли целиться, то они, по крайней мере, могли хотя бы отгонять врага. Скоро их грохот смешался с разрывами бомб. На этот плотно заселенный район из Британии вылетел 791 бомбардировщик: 347 «ланкастеров», 246 «галифаксов», 125 «стирлингов». Это все четырехмоторные самолеты. Плюс к ним – 73 двухмоторных «веллингтона». Из них района Гамбурга достигли 728 самолетов. С минутными интервалами они выбрасывали связки, каждая из которых содержала тысячи полосок серебряной бумаги. Порхая в небе, они медленно опускались на землю в виде гигантского облака, отражающего эхо.
Вот таким секретным оружием были парализованы германские радарные установки. В Британии ему дали кодовое название «Окно», в Германии – «DUppel». Нарезанные точно по половине длины волны «вюрцбургов», они с замечательным эффектом отражали поисковые импульсы, излучаемые германскими ночными истребителями и управляющими установками, генерируя миллионы малюсеньких отражений на экране. А позади этой радарной «дымовой завесы» прятались бомбардировщики.
В течение шестнадцати месяцев британцы тщательно оберегали свою тайну, и даже сейчас применение «Окна» не прекратило дискуссий. Существовали опасения, что раскрытие идеи перед врагом может подвигнуть люфтваффе на такое же ее использование с целью создания помех и нанесения мощных ответных ударов. И действительно, в Германии шла параллельная разработка подобного устройства. Еще весной 1942 года немецкий эксперт в области высоких частот Розенштайн провел эксперименты на пустынном берегу Балтики и также показал, что радар можно вывести из строя с помощью «DUppel». Казалось, найдено отличное противоядие.
Но как только об этом узнал Геринг, он наложил строгий запрет на продолжение этих работ. Британцы ни при каких обстоятельствах не должны были пронюхать об этой идее. Начальнику войск связи генералу Вольфгангу Мартини пришлось упрятать секретные документы глубоко в сейф, и даже случайно произнесенное слово «DUppel» могло стать наказуемым проступком. Вновь люфтваффе вместо того, чтоб активно разрабатывать этот антидот, просто спрятало голову в песок.
В Англии решение пустить в ход этот прием было принято после расчетов штаба авиации. Они показали, что в битве за Рур, как они ее называли, если не применить «Окно», будет потеряно около 286 бомбардировщиков вместе с экипажами, то есть 25 процентов первого эшелона КБА. Этого было достаточно, чтобы убедить Черчилля, который 15 июля сам дал согласие на первый массовый «оберточный» налет на Гамбург. Его эффект превзошел все ожидания. В рейд вылетел 791 бомбардировщик, не вернулось лишь двенадцать. Редко такие крупные налеты обходились Королевским ВВС столь недорогой ценой.
Но для Гамбурга началась неделя ужаса, самая худшая за всю его 750-летнюю историю. Дело в том, что операция «Гоморра», как ее закодировали союзники, не ограничивалась лишь единственным налетом 24–25 июля. За ним последовали дневные налеты американцев 25 и 26 июля на гавань и доки силами 235 «Летающих крепостей». А в ночь на 27-е бомбардировщики Королевской авиации возобновили свою работу по уничтожению, после чего в ночь на 29-е в налете участвовало еще 699 самолетов, которым благоприятствовала безоблачная летняя ночь. Только при четвертом и последнем ударе в ночь на 2 августа Гамбург был прикрыт плотной облачной пеленой. И тогда лишь примерно половина из 740 налетчиков, когда наземные цели, указанные «следопытами», были едва видны, смогли заявить о том, что вообще долетели до цели. Но никогда прежде Харрис не посылал свыше 3000 бомбардировщиков четыре ночи подряд на один и тот же город.
Ночные истребители из NJG 3 быстро оправились от шока. Несмотря на то что применение «Окна» продолжалось, а вместе с ним и глушение большинства радарных установок, была разработана методика «бегущего комментария», которая позволяла обнаруживать бомбардировщики без получения точных их координат с земли. Более того, над городом дежурили одномоторные истребители, которым приходилось целиком полагаться на свои «кошачьи глаза». Успехи ПВО вновь стали расти. В налетах на Гамбург Королевские ВВС в общей сложности потеряли 87 бомбардировщиков, а еще 174 были повреждены огнем зенитной артиллерии.
На обезумевший город обрушилось 9000 тонн бомб. Гамбург был поглощен бушующим морем огня, подобного которому он никогда ранее не видел и против которого человеческие существа были бессильны. 30 482 его жителя погибли, а 277 330 зданий, то есть почти половина города, были превращены в руины. Есть много свидетельств об этом «божьем суде», но мы должны задать такой вопрос: а как отреагировало люфтваффе на эту страшную катастрофу?
Шок от налетов на Гамбург оказал объединяющее влияние на ее командиров. Такие люди из окружения Геринга, как Иешоннек и Мильх, стали шумно требовать одного и того же. Теперь следовало изменить все инструкции. На защиту отечества от массированных дневных и ночных налетов бомбардировщиков союзников необходимо было бросить все наличные силы.
Один Гитлер не собирался извлекать уроков. На совещании о текущем положении 25 июля он с яростью набросился на своего адъютанта по люфтваффе майора Кристиана (который осмелился высказать отличное от его собственного мнение) со словами:
– Террор можно переломить только террором! Все остальное – чепуха. Британцы остановятся только тогда, когда будут уничтожены их города. Я могу победить в этой войне, лишь неся врагу большее уничтожение, чем то, что он причиняет нам… Так было во все времена, и это применимо к войне в воздухе. Иначе наш народ сойдет с ума и со временем потеряет всякую уверенность в люфтваффе. Даже сейчас оно не выполняет свои обязанности полностью…
Он заявил, что основное внимание надо отдать налетам мести независимо от того, сколь малы будут силы в распоряжении командира, которому поручена эта миссия, то есть полковника Дитера Пельца, «Angriffsführer England». Но никто не соглашался с подобной стратегией. Среди командования люфтваффе, как уже упоминалось, наблюдалось удивительное единодушие в отношении необходимости мобилизации сил для обороны. Совещание следовало за совещанием – в Берлине, Потсдаме – Эйхе, в «Охотничьем домике рейха» у Геринга в Роминтене, в его специальном поезде «Робинзон» в Голдапе. И решения принимались одно за другим.
28 июля, после второго ночного налета на Гамбург, командующий снабжением авиации фельдмаршал Мильх получил указание Геринга о том, что впредь авиационная промышленность должна уделять основное внимание выпуску продукции для обороны.
В тот же день Мильх потребовал от электронной промышленности ускорить производство самолетного радара, не боящегося помех, создаваемых вражеским «Окном». Цель: «В кратчайшее время нанести вражеским ночным бомбардировщикам потери, достигающие не менее 25 процентов».
29-го полковник Генерального штаба фон Лосберг, сам бывший летчик, а сейчас – начальник департамента технического управления, предложил разрешить ночным истребителям «неограниченное преследование». Самолеты, ныне неспособные справиться с концентрированными соединениями бомбардировщиков даже без вмешательства радара, освобождались от рамок своих зон «Himmelbelt» и могли свободно сливаться с потоками бомбардировщиков и выбирать себе по возможности цель. На следующий день эта схема была опробована и одобрена комиссией, в которую входили Мильх, генерал-полковник Вайзе, генералы Каммхубер и Галланд, а также командир NJG 1 майор Штрайб.