– Этого хотят очень многие в аппарате. Многие, кстати, в окружении Ющенко тоже не прочь, потому что они боятся этой ситуации. Вы знаете, захватить-то власть можно…
– А что с ней потом делать?
– Да. Ты держишься за власть, а другой держит руки в твоих в карманах, а может быть, у тебя на горле. Там же начнется драка.
– Революция очень быстро «съедает» своих героев.
– Или их коррумпирует.
– Но там, по-моему, и так все уже скоррумпировано.
– Я думаю, что улица так просто не сдастся. Она захочет большего, и от Ющенко тоже. Она не уйдет просто так, легко.
– Исходя из этого, у нас получаются два сценария. Сценарий первый: разводим дерущихся, приходят иностранные наблюдатели, проводят в очередной раз второй тур голосования. И на это время де-факто остается Кучма президентом. Второй вариант. Украина распадается на две. Ну, будет у нас две Украины и два президента.
– Второй сценарий – реалистический. Пятнадцать миллионов проголосовало за Януковича. Люди, которые проголосовали за него, уже не согласны пойти под «оранжевых». С их точки зрения – это фашисты. И я думаю, что они будут самоопределяться политически. Не обязательно государственно, но политически. В любом случае мы получим…
– Но тогда и государственно, потому что там вариантов нет. Назовите это автономией…
– Украина в любом случае станет другой, потому что эти ребята спустили зверя с цепи. Этот зверь – раскол нации. Они фактически раскололи нацию. Сейчас приехали наблюдатели, задача которых – «упаковать» капитуляцию Януковича. И если Янукович на это пойдет, то, значит, он обманет те пятнадцать миллионов, которые голосовали за него.
– И они выдвинут другого лидера или согласятся с существованием Ющенко?
– Я не знаю, как поведут себя люди, если их обманут. Я все-таки надеюсь, что Янукович не просто кандидат в президенты, но политический лидер. Он ведь шел во власть. Что такое власть? Власть – это суверенитет. Суверенитет не отдают – ни личный, ни государственный.
– Выборы были фальшивые или настоящие?
– Выборы были настоящие, и, кстати, это все признавали. Они были ожесточенные, и все признавали, что шансы практически равны.
– Но почему тогда ОБСЕ не признает результаты этих выборов?
– Это момент истины для антитеррористической коалиции России и Запада. Их же не интересует Украина. Их интересует вставить, так сказать, России пистон.
– Почему России пистон? Украина воспринимается как часть России?
– Их Украина интересует только как граница России. Возьмите десять западных статей, и вы увидите, что там две трети темы – это Россия, а не Украина. Как ограничить влияние России. Это очень важная для нас всех ясность, и она не должна вести к какой-то истерике, а только лишь к спокойному пониманию того, что есть.
– В Украине начинается новая "холодная война"?
– Они попытаются, если им удастся, свергнуть избранного президента, превратить Украину в большой полигон для опробования этих технологий на России. Поэтому нам придется готовиться уже не к политтехнологиям, а к революционным технологиям. И если они хотят экспортировать к нам революцию, то…
– Но пока им это удается. Югославия, Грузия…
– Мы – не Югославия и не Грузия. И если они пойдут на фактически политическое вторжение в Украину, я думаю, Россия будет пересматривать свою политику по очень многим направлениям. Россия сделала, с моей точки зрения, две очень большие ошибки. Первое – она не включилась в эти выборы на стадии определения кандидата, что очень важно. Не обязательно, например, Янукович. Но нельзя позволять, чтобы за тебя решили, а ты потом имел дело, так сказать, с фактической стороной вопроса. Решали киевские элиты, которые сегодня в большей части изменили и Кучме, и Януковичу. Я сейчас оставляю в стороне конспирологию. Вторая ошибка – мы сели играть в шахматы и выиграли, а потом подошли парни с бейсбольными битами оранжевого цвета…
– Возможна ли война между востоком и западом Украины? Шахтеры-то – ребята крепкие.
– Шахтеры – ребята крепкие. А крепкие ли у них лидры, я не знаю. Проблема Украины – это проблема гетманов.
– Там обычно каждый второй гетман.
– У них, вы знаете, есть поговорка: "Где два украинца, там три гетмана". Вот теперь это реализовалось: у них теперь три президента.
– Многие видят, что Украина – это прекрасный пример для России. Вот смотрите, как здорово. Сначала Грузия освободилась, сейчас освобождается Украина. 2008 год – время России. По той же самой технологии в Москве поднимут студентов и будут кричать, что не разойдемся ни за что. Откуда-то появятся палатки, горячее питание. Вместо гвоздик принесут с собой, ну, если это будут президентские выборы, мимозы. И будет революция мимоз. Вероятный сценарий?
– Кто предупрежден – тот вооружен. Я думаю, таких глупостей, как Кучма, мы не сделаем. Я думаю, это выбьет дурь и блажь из наших властей. Представление, что они могут выбирать, где играть, как играть и с кем играть. Политика – жесткая вещь. Здесь надо власть защищать. Нас учил суверенитету России Басаев: он нас наказывал и учил нас быть единым государством. Если нас еще раз накажут, мы поймем, что такое, в чем задача контрреволюции. Контрреволюция – это очень серьезное дело, ею надо заниматься системно, основательно, загодя и с полной выкладкой.
– Если я правильно вас понял, то Кучма пытался построить то, что сейчас строит президент Путин. И система оказалась неработающей. У него было две группы олигархов, которые схлестнулись на выборах.
– Существенное отличие нашей власти в том, что богатеет страна, реально растет сильный и средний класс, а средний класс – националисты по природе. Националист не этнический, он гордится своей страной и своим государством. И Кучма, и Янукович пока очень слабо ответили на запрос на нацию, на новую, сильную украинскую нацию, европейскую нацию. И этим воспользовался враг: он ударил в это место, больно ударил. – Ушли глубоко в экономический вопрос и потеряли идеологическую нишу?
– Абсолютно потеряли. Она вся ушла, кстати, вместе с профессорами и студентами, ушла в другой лагерь. И олигархи, скажу я вам, киевские – не чета нашим. Вот олигарх Петр Порошенко местному омоновцу почти скрутил голову, положил его на пол и надел наручники. Ну кто из наших олигархов на такое способен?
– Как я понимаю, будет шанс выяснить, кто из наших олигархов на это способен, а кто нет. Почему, как вам кажется, наш прогрессивный олигархат так радуется происходящему в Украине?
– Это вопрос для начинающего психоаналитика. Это проекция: то, что ты не можешь делать сам, делают у тебя на глазах, тебе не надо напрягаться, да, такой политический вуайеризм…
– Меня огорчает, что там разыгрывается 93-й год, замешенный еще на 17-м. Но выбор опять-таки между «плохо» и "очень плохо". Никто не говорит о принципах и, что меня удивляет еще больше, о законах, о базе. Как могут договориться эти стороны, если у них нет общих понятий?
– У каждой стороны разные истории, с разными историческими деятелями, разный язык. И поэтому сегодня реально мы видим две Украины. Смогут ли они срастись, я не знаю. Но и в России это есть, просто у нас вторая Россия маленькая, дохлая и, в общем, мало приятная. Вот у нас говорят: демократы российские. До 91-го года у нас были десятки тысяч и сотни тысяч либералов. После 91-го десятки тысяч либеральных газет, маленьких, местных. Все это исчезло. У нас стало сто демократов, которые существуют до сегодняшнего дня в том же составе – списочном.
Вся местная пресса была убита уже в 92-м году. Произошла либеральная революция – и либералы в стране исчезли. То же самое, я боюсь, будет и в Украине. Нельзя выбирать между двумя олигархами, двумя миллионерами.
– По крайней мере, мы точно знаем, кто проиграл. Проиграл украинский народ.
– Да, и проиграл проект единой Украины.
Григорий ЯВЛИНСКИЙ: "В 17-м боролись за справедливость – потеряли свободу. В 91-м боролись за свободу потеряли справедливость"
‹19 декабря 2004 г.›
– Григорий Алексеевич, мы с вами не виделись ровно год. Другая страна?
– Да, пожалуй, в течение года очень многое изменилось.
– В лучшую сторону, в худшую, куда движемся?
– Некоторые вещи стали ясными. Если подводить итоги года, то он интересен чем? С первого января этого года в стране действовала и действует по сегодняшний день авторитарная система. Это известная концепция, ее придумали давно.
– Какая именно?
– Авторитарная модернизация. Мы вот сейчас власть соберем, все сконцентрируем, и тут начнется!
– Теория прорыва?
– Да. Посмотрим же, как работала эта авторитарная модернизация? В первой своей части она сработала, то есть авторитаризм – пожалуйста, он есть. А вот насчет модернизации чего-то не получается.
– Может, еще рано, может, сейчас время концентрации, а вот на следующий год и будет результат?