Она рассмеялась, шлепнув меня по руке. — Ты думаешь, я попытаюсь тебя отравить? Кажется, это довольно глупый способ убить Василиска, не так ли? — она поманила меня за собой на кухню, неся жестянку с вином, затем жестом пригласила меня сесть за островок.
Она сняла с крючка светло-голубой фартук с надписью «Альфа кухни», вьющейся вокруг Волка в поварском колпаке в центре. Она повязала его на место, затем взяла продукты из огромного холодильника и начала готовить что-то на плите. Некоторое время мое вино стояло нетронутым, но в конце концов я сделал глоток. Оно потекло по моему языку, и я почувствовал вкус лета, когда созрел этот виноград, почувствовал землистость бочки, в которой вино простояло много лет, фрукты, добавленные для придания ему сладости, от вишни до оттенка апельсина. Я издал звук удовлетворения, который никогда не покидал меня прежде. Я никогда в жизни не пил вина. Во-первых, оно олицетворяло Оскур, а во-вторых, я никогда не видел в нем смысла. Алкоголь не мог повлиять на меня, если я не позволял ему, но это было гораздо больше, чем просто средство для опьянения.
Бьянка повернулась ко мне со знающим взглядом. — Вкусно?
— Это… невероятно, — признался я, делая еще один глоток.
— Это с того года, когда я вышла замуж за il mio amore scelto dalle stelle[37], — в ее глазах появилась печаль, и я нахмурился, сосредоточившись на серебряных кольцах в них, мое сердце сжалось в груди, когда я почувствовал ее боль в воздухе. Ее Элизианский партнер погиб от рук моего отца. Гнев застыл в моих венах при этой мысли. Мысль о том, что я могу потерять Элис из-за кого бы то ни было, вызывала во мне желание убить всех сомнительных засранцев в городе, лишь бы сделать ее смерть менее вероятной.
— Мне жаль, — пробурчал я, подперев рукой подбородок, когда ее боль продолжала вливаться в меня, и ее губы разошлись, когда она почувствовала мою силу в работе.
— Сожаления — для живых, — просто сказала она, вернувшись к своей стряпне так быстро, что я был уверен, что она пытается скрыть свое горе. Но от меня невозможно было скрыть такую агонию.
— Вы и есть живая, — заметил я, и она издала горестный вздох.
— Мой муж сделал свой собственный выбор, — сказала она. — Горе — это факт жизни. Именно поэтому моя семья празднует, когда есть повод. Кто знает, когда наступит рассвет и наступит ваше последнее завтра?
Я отпил еще вина, размышляя об этом. — Если это облегчит вашу боль, то, возможно, вы захотите узнать, что я провел сто процентов своих дней в страданиях после смерти отца. Пока Элис…
Она снова обернулась, фыркнула, вытирая слезы с глаз. — Ты думаешь, мне приятно знать, что ты страдал, nuovo figlio?
— Да, — твердо ответил я.
— Ну, ты ошибаешься. Я веду такой образ жизни, потому что это необходимо. Смерть стала постоянным врагом, которого я вынуждена впускать в свой дом снова и снова. Но я не получаю удовольствия от того, что мои враги страдают из-за этого. Я с самого начала хотела заключить мирный договор, но мой муж был таким же упрямым, как твой отец и их отцы до них. На земле нет силы, способной разорвать связь между Астральными Противниками, она порождает насилие, смерть и разрушение. На это нет ответа, пока один или оба связанных не умрут. По крайней мере, так мы считали до сих пор. Ответ существовал всегда, и вы с моим сыном были теми, кто открыл его. Узы были разорваны любовью. Вы отложили свои разрушительные потребности в сторону в погоне за одной девушкой, — в ее тоне прозвучала нотка обожания. — Девушкой, которая является подарком звезд для моей семьи и всей Алестрии. Девушкой, которая покорила сердца двух врагов и благодаря этому спасла наш город.
Улыбка мелькнула в уголках моих губ. — Они сделали ее слишком совершенной, чтобы любой из нас мог устоять. Звезды — коварные маленькие засранцы.
— Язык, nuovo figlio, — выругалась она, хлестнув меня полотенцем, и я ухмыльнулся, когда она ухмыльнулась. Она покачала головой и вернулась к приготовлению какого-то вкусно пахнущего блюда, которое она готовила на сковороде, и мой желудок громко заурчал. Она заворчала, бормоча себе под нос: — Detesto uno stomaco vuoto[38].
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вскоре она подала горячую тарелку со спагетти и фрикадельками, и я набросился на нее, как прожорливый волк, что было чертовски уместно. Благодаря этому и вину я был на седьмом небе от счастья. Это была лучшая еда, которую я когда-либо ел, и я просто хотел продолжать есть ее, даже когда доел все до последней крошки.
Бьянка сидела напротив меня и пила свое вино, с удовлетворением наблюдая за мной. Когда я закончил, она забрала тарелку и наполнила мой бокал.
— Иди и наслаждайся вечеринкой, — напутствовала она, а я перевел взгляд на часы на стене. Было почти три часа ночи, а празднование все еще продолжалось. Мой взгляд переместился на окно, где вдалеке виднелось пламя костра и силуэты танцующих тел. Некоторые из них определенно были обнажены. Когда Оскуры веселились, они не сдерживались.
— Спасибо за еду, — пробормотал я, соскальзывая со своего места и забирая с собой бокал вина. Я собирался вернуться в комнату Данте и подождать, пока Элис достаточно устанет, чтобы присоединиться ко мне.
— Райдер? — позвала Бьянка, когда я дошел до двери, и я оглянулся, выгнув бровь. — Не уползай обратно в постель, дай шанс моей семье, они могут тебя удивить. И dalle stelle, спусти свои Орденские дары, чтобы ты мог насладиться истинным эффектом вина Оскура, — она подмигнула, подталкивая меня уйти, и я выскользнул за дверь, обдумывая ее слова.
Мой взгляд упал на открытые двери патио, которые вели на большую площадку с огромной джакузи. Элис лежала в нем в маленьком розовом бикини, рядом с ней стояли Леон и Данте без рубашек, все они смотрели на что-то над собой, ухмыляясь и подбадривая.
— Давай, Гейб! — крикнул Леон, шлепая руками по воде.
— Я видел, что все пройдет очень хорошо! — отозвался откуда-то Габриэль, и любопытство взяло верх надо мной, когда я направился к дверям террасы.
Я вышел на террасу и откинул голову назад, увидев Габриэля на крыше босиком, в одних джинсах, с распростертыми крыльями за спиной. У него было глупое выражение лица, которое говорило о том, что он пьян.
— Гейб, Гейб, Гейб! — Леон начал скандировать, а Элис и Данте присоединились к нему.
— Приземляйся прямо здесь, — сказала Элис, указывая на воду перед собой.
— Но не раньше двух обещанных тобой сальто назад в воздухе, falco! — крикнул Данте.
— Я сделаю тебе три сальто назад и пируэт, прежде чем приземлюсь, — дерзко сказал Габриэль, пожимая плечами, как будто это было пустяком.
Он сделал пару шагов к краю крыши и прыгнул, его крылья не успели раскрыться, как он перевернулся на спину и с громким стуком упал лицом вниз на настил.
Я рассмеялся, и все взгляды устремились на меня.
— Шрам! — взволнованно воскликнул Леон, выныривая из воды, перепрыгивая через лежащего без сознания Габриэля и прыгая ко мне, едва не выбив вино из моей руки. — Я везде тебя искал, но потом Данте сказал, что ты хочешь побыть один и запретил мне тебя искать, — он надулся, гладя меня по голове, и я оттолкнул его, расплываясь в улыбке.
— Ах! — вскрикнула Элис, и мы оба повернулись к ней в тревоге, обнаружив, что электричество отскакивает от Данте через воду, когда она начала вылезать из ванны. — Ты бьешь меня током, Drago, — она ударила его ногой, и он ухмыльнулся.
— Виноват, bella, — его глаза были опущены, пока он смотрел на ее задницу.
Она вылезла, подбежала к Габриэлю и перевернула его на спину. Его глаза были открыты, а лицо, покрытое кровью из разбитого носа, озаряла мечтательная улыбка. — Привет, ангел.
Я догадался, что он был в полном порядке.
Элис хихикала, исцеляя его нос, а он использовал свою магию воды, чтобы смыть кровь, немного переборщив, так что она хлынула из его ладони потоком, но, похоже, ему было наплевать.