— Гостеприимство, — прошептал Вейни, в первый раз спросив себя, только ли из-за расположения к Моргейн призрак Скаррина провел их через длинные коридоры и движущиеся двери. — Можем ли мы доверять ему?
— Он не нуждается в засадах, — сказала Моргейн, наклонилась, смочила руки и лицо, и дала воде проделать черные дорожки на ее пыльной броне. Она выпила из рта демона, который непрерывно извергал свежую воду прямо в корыто.
Вейни тоже воспользовался возможностью, смочил руки и лицо холодной водой, отбросил волосы с глаз, умылся и напился, прежде чем появились Чи и остальные.
Никто не угрожал им. На дворе-конюшне не было других лошадей. Не было ни слуг, ни мальчиков-конюхов. Пока ветер холодил воду на его лице, Вейни внимательно осмотрел стены вокруг себя, надеясь найти хоть какой-нибудь след жизни. Нет. Только голый камень.
— Призраки, — наконец сказал он. — А этот Скаррин ими командует.
— Больше, чем призраки, — прошептала Моргейн на языке Карша, схватила его плечо и прижалась к нему. — Нас могут подслушать. Я не знаю, сколько языков он знает и где побывал.
Его сердце подпрыгнуло до горла и упало обратно. — Даже в Карше?
— Ты сам знаешь, что множество дорог ведут из Ворот в Ворота. Но никто не знает, каким путем он пришел сюда. Их осталось совсем немного, тех, из первоначальной расы, которые могут дойти до ворот любого мира. Они не общаются друг с другом — слишком гордые. Каждый сидит в своем мире — пока — используя знания, которых нет у кел. Они правят. И нет даже малейшей возможности, что они потеряют власть. Они правят сами, без посредников, и меняют мир так, как им хочется. И неизбежно им это надоедает — тогда они уходят, движутся через время или пространство, или через оба. Некоторые старше катастрофы, старше, чем тот мир, который был перед ней. Мой отец, например, так говорил о себе.
— Что это значит «чем тот мир, который был перед ней»?
— Некоторые родились в эту эру — жизни других протянулись через множество эр. Некоторые родились в результате событий, которые уже никогда не произойдут вновь, событий, которые вызвали большие перемены. А жизни некоторых прикованы ко времени. Таким образом эти лорды гарантировали себе протяженность жизни — многими способами. А я — я вовсе не то, что планировал мой отец. Я существую. Поэтому не существуют другие. Например он.
— Я не понял. Ты бросаешь меня. — Несмотря на солнце его пробила холодная дрожь. — Что мы должны делать.
— Я остаюсь у двора этого мужчины, — тихо прошипела она. — В любом случае, Вейни, что бы это не означало, ты не должен возражать, ты понимаешь меня?
— Давай возьмем меч и пойдем через весь дворец пока не найдем его—. — Сердце превратилось в кусок льда. — Только это имеет смысл.
— Мы его никогда не найдем. Он может укрыться в воротах. Может оставить нас здесь. Разве ты забыл?
— Ты не можешь сражаться с ним, лио, во имя Небес, ты не можешь думать о—
— Я сделаю то, что должна сделать. И повторяю тебе: не делай ничего против него. Прошу тебя. Я не хочу помогать тебе в этом. Или мешать. Ты говоришь, что ты все еще илин. И помнишь клятву, которую принес мне. Очень давно я не просила у тебя ничего. И вот сейчас прошу. Ради меня. Ради тебя.
— Скажи мне, что мы должны сделать.
— Ради твоей клятвы. Ничего. Я все сделаю сама.
— И я скажу тебе — я отдам за тебя бессмертную душу и мое спасение — но если он захочет повредить тебе—
— Если дойдет до этого, я отдам тебе меч. И ты будешь владеть им. Ты должен будешь довериться Чи и остальным, если что-нибудь случится. Но, если любишь меня, сделай все, что я тебя прошу. Ты ведь любишь меня? Ты сделаешь все, что я тебя прошу?
Только теперь он сообразил, что именно она просит его, смысл ее просьбы. На мгновение он перестал дышать. Это не то, на что может согласиться мужчина, который любит женщину. Умереть за нее легче, чем согласиться оставить ее умирать.
— Да, — сказал он, потому что любое меньшее было бы предательством. — Да, я понимаю. И исполню клятву. — Он с неудовольствием посмотрел на своих товарищей, которые, возможно, ожидали предательства, потому что не понимали язык Эндар-Карша.
— Мы идем дальше, — сказала им Моргейн и отвела Сиптаха от воды.
— Куда? — спросил Чи.
— Разве я обещала, что буду знать? — ответила Моргейн и повела серого через двор-конюшню дальше, к пустым рядам.
— Все это совершенно бессмысленно, — сказал Хесиен. — Здесь должны быть слуги — или, хотя бы, служители. Где весь народ?
— Только небеса знают, — ответил ему Чи, и подумав, решил, что фраза вполне подходящая. В самом центре его сознания сидел рассерженный юноша, заблудившийся, как и он, в этом месте, которое управляло жизнью их обоих и уничтожило их семьи — и которое оказалось пустотой, к котором живет только эхо. — Сюда приходят благородные кел, — сказал он, обращаясь к леди, которая оказалась старой знакомой Скаррина. — Сюзерену служат Стражи. Что случилось с ними?
Она не ответила.
— Возможно он держит их где-то в другом месте, — еле слышно сказал Хесиен, бросив беспокойный взгляд на Чи.
Смерть, вот что сказала леди, молча; по меньшей мере в этом дворе должны стоять лошади, быть какие-то свидетельства жизни — Чи собрал рассеянные воспоминания взрослого мужчины, правда человека и испуганного—
Гаулт, его держали здесь, когда, похитив, привезли через ворота рядом со стенами. Гаулт помнил. Была ночь, и там были и другие, помимо него, слуги в черном, этот двор кипел жизнью, горели факелы, раздавались крики, а друзья Киверина волокли его, упирающегося и сопротивляющегося, к аду над этими стенами.
— Даже лошадей, — вслух сказал Чи-Гаулт-Киверин, обнаружив, что дрожит: ужасное чувство, как если бы под светом солнца все пошло наперекосяк, стерильная пустота, — нет даже лошадей. — Он ускорил шаг, потянув за собой чалого, которого вел на поводу, и схватил Вейни за руку. — Здесь было множество народа. А теперь нет даже лошадей. Что-то здесь не так. Это ловушка. Заставь леди выслушать меня.
Вейни вырвал руку. Мрачное лицо, быстрое подозрение и темная угроза. Обрезанные волосы упали на глаза и напомнили ему о прошлом, о многочисленных ужасных ошибках и плохих расчетах. Он покрепче сжал челюсть.
Но если и был в их компании осторожный и рассудительный голос, то он принадлежал этому Человеку, Чи верил в это: так говорил ему опыт мальчика и инстинкты Киверина, поражая его самого — и совпадавшего с тем, что говорил парень: этот человек всегда настороже, и всегда готов отложить в сторону все, что не касается насущных проблем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});