Передвигался он, и притом довольно быстро, с помощью четырех огромных черных костяных ног, поддерживающих слизистый живот высоко над землей. Когда Габорн оказался в непосредственной близости от опустошителя, тот угрожающе поднял массивные руки с зажатым в них в качестве оружия сталагмитом — длинным жезлом из чистого агата. На нем полыхали руны огня — ужасные символы Пламяплетов.
Габорна не устрашили ни ряды льдисто отблескивающих зубов, ни смертоносные когти, которым оканчивались длинные руки. Опустошители слыли беспощадными воинами, но маги-опустошители гораздо больше преуспели в колдовстве.
На самом деле магия опустошителей была тем образчиком, в приближении к которому и состояло все искусство Властителей Рун. Эта магия основывалась на том факте, что, когда опустошитель умирал, сородичи пожирали мертвого, усваивая таким образом его знания, его силу и накопленную им за годы жизни магию.
Из всех опустошителей маги были самыми страшными, поскольку все они накапливали силы, заимствованные у сотен своих мертвецов.
Опустошитель ринулся в сторону, и Габорн услышал дребезжание воздуха, выдыхаемого из отверстий на спине чудовища. Этот звук сопровождался другим, похожим на шепот — опустошитель творил заклинания.
Габорн закричал, вложив в этот окрик всю силу своего Голоса. Он слышал о существовании воинов, обладающих такими мощными Голосами, что они могли оглушать людей своим криком.
Сам он таким даром не обладал. Однако ему было известно, что опустошители способны воспринимать звук как проявление движения или вибрацию того, на чем они стояли. Оставалось надеяться, что его окрик собьет с толку монстра и даст возможность самому Габорну напасть.
Опустошитель ткнул в него своим сталагмитом, яростно зашипел, и, как будто внезапно наступила глубокая зима, на Габорна обрушилась волна холода, стеганув его, точно невидимой плетью. В воздухе засверкала изморозь, и Габорн поднял свой маленький щит.
В легендах рассказывается, что у Пламяплетов есть заклинания, с помощью которых они могут вытягивать не только жар из огня или солнца, но и тепло из человеческих тел, белым днем превращая их в ледяные статуи.
Однако эти заклинания были настолько сложны и требовали такой сосредоточенности, что Габорну не доводилось слышать о Пламяплете, на самом деле владеющем ими.
Почувствовав прикосновение заклинания, он резко наклонился в седле и соскользнул на землю, в то время как его конь продолжал скакать вперед. Холод пробрал Габорна до костей; принц, хватая ртом воздух и укрываясь за конем, побежал рядом с ним.
— Нет! Назад! — закричал Биннесман откуда-то из-за кольца упавших камней.
Приближаясь к монстру, Габорн с силой втянул воздух, но не почувствовал никакого запаха. Не имея собственного запаха, опустошители обладали способностью подражать запахам всего, что окружало их.
Дребезжание возобновилось — опустошитель был в ярости. Из передней части его длинного тела снова с шипением вырвался воздух.
Луч холода ударил снова, конь зашатался и рухнул на землю. Габорн, перепрыгнув через него, бросился на опустошителя, замахнувшись боевым молотом.
Маг-опустошитель попытался отступить, тыча в него своим сталагмитом. Габорн увернулся и обрушил на монстра удар молота, который проткнул кожистую шкуру и глубоко погрузился в нее. Мгновенно вытащив молот, принц замахнулся снова, но тут агатовый стержень опустошителя со страшной силой опустился вниз.
Молот Габорна нанес удар по огромной лапе, пронзил коготь, а задней своей частью разбил агатовый стержень опустошителя. Тот жарко вспыхнул — это было похоже на взрыв — раскололся по всей длине, и пламя перекинулось на лапу чудовища, а потом и на деревянную рукоятку молота.
Как раз в этот момент Иом подскакала к Габорну сзади и закричала на монстра. Король Сильварреста гарцевал на своем коне слева от него. Гвалт, шум, суета со всех сторон заставили опустошителя заметаться из стороны в сторону, тряся огромным животом.
Что случилось дальше, Габорн не видел, потому что как раз в это мгновение опустошитель надумал бежать и, перепрыгнув через принца, свалил его ударом своей студенистой утробы.
Габорн рухнул на землю, а опустошитель умчался, взвихрив за собой воздух. Удар был настолько силен, что Габорн подумал — все, конец. Еще мальчиком во время упражнений он однажды вывалился из седла и конь в полном боевом снаряжении наступил на него. Опустошитель весил гораздо больше по сравнению с конем.
Габорн услышал, как хрустнули его ребра. Голова точно взорвалась, и он почувствовал, что падает, кружась в водовороте, словно лист, которого затягивает глубокая, бездонная бездна.
Когда сознание вернулось к нему, он почувствовал, что стучит зубами. Под носом оказался пучок душистых листьев. Биннесман, засунув руки под кольчугу Габорна, натирал его лечебной грязью и шептал:
— Земля исцелит тебя… Земля исцелит тебя… От прикосновения грязи в теле возникло ощущение тепла. Габорн по-прежнему чувствовал ужасный холод, как будто промерз до костей, однако грязь не только исцеляла раны, но и действовала точно согревающий компресс.
— Он выживет? — спросила Иом. Биннесман кивнул.
— Здешняя лечебная грязь очень могущественна. Смотри… Он открывает глаза.
Веки Габорна затрепетали и поднялись. Он мог видеть, но нечетко, расплывчато. Попытался сосредоточиться на лице Биннесмана, однако это потребовало слишком больших усилий.
Старый чародей стоял, склонившись над Габорном и опираясь на деревянный посох. Выглядел он просто ужасно. Все лицо в крови и саже, одежда обгорела. От правой руки, с помощью которой он обрабатывал Габорна, исходило ощущение сильного холода.
Ясное дело — опустошитель пытался убить и Биннесмана.
Это было просто написано на лице чародея, каждая черточка которого выражала ужас. Он то и дело вздрагивал, точно от сильной боли.
Единственная устоявшая на ногах статуя пульсировала светом. Вспышки яростного холода заметно повредили се — многие участки каменного тела искрошились, все оно пошло трещинами. В холодном воздухе ощущался горький привкус. Привкус чар мага-опустошителя.
В отдалении послышался лай боевых псов. Биннесман прошептал:
— Габорн?
Статуя зашевелилась и древнее лицо этого получеловека повернулось в сторону Габорна. Принц подумал, что глаза совсем отказали ему, потому что свет внутри статуи померк, сменившись мраком, словно там задули свечу.
Возник мощный звук, — как будто треснуло огромное зеркало.
— Нет! Нет! — закричал Биннесман, не сводя взгляда со стоячего камня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});