Читать интересную книгу Ответ знает только ветер - Йоханнес Зиммель

— Давайте, поедем куда-нибудь. А то у нас тут слишком опасно. Вы знаете, в чем причина, мсье Лукас.

Все это было сказано по телефону, причем Мелина и Атанасий перебивали друг друга. Звонил я из квартиры Анжелы.

— Да, знаю, — сказал я. — Слуги. Вы боитесь своего камердинера Витторио, этого маоиста.

— Осторожно! Он может подслушать наш разговор. Я же вам говорила, мы уже не решаемся никого принимать у себя дома, — сказала Мелина своим птичьим голоском. — Это ужасно, это чудовищно, но вы ведь наверное хотите поговорить с нами по делу, а Витторио обязательно станет подслушивать. Нет-нет, это невозможно. Наш шофер заедет за вами — куда?

— В отель «Мажестик», — ответил я.

Я все еще был в смокинге, надо было переодеться.

— Хорошо. Потом решим, куда ехать. Но не раньше второй половины дня. Может быть, в четыре?

— Хорошо, в четыре, — сразу согласился я.

— И оденьтесь попроще, мсье Лукас, — снова вмешалась в разговор Мелина. — Мы тоже оденемся как можно скромнее. Мы всегда так делаем. Так здесь безопаснее.

— Да, мадам.

— Они до смерти боятся собственных слуг, эти бедняги-миллиардеры, — заметила Анжела, когда я положил трубку. Она слышала весь разговор по другому аппарату.

Мы долго валялись в постели, — в конце концов, я уснул только под утро, — и позавтракали только в полдень. Во второй половине дня Анжеле нужно было работать. Мы условились, что вечером я к ней приеду, как бы поздно ни освободился. Ей хотелось провести этот вечер со мной и дома. Мне тоже этого хотелось. Мы попрощались, словно расставались навсегда. Мы поцеловались, потом Анжела проводила меня до лифта и стояла с печальным лицом, пока дверь кабины не захлопнулась.

Я поехал на такси в «Мажестик». Ни одна живая душа не обратила внимания на то, что я в это время дня явился в смокинге. Здесь вообще никто не обращал внимания на то, что делают другие, в чем я имел возможность еще раз убедиться, когда попросил старшего портье отправить один из моих чемоданов по адресу Анжелы, как только я его уложу. Я сказал ему, что теперь буду иногда подолгу жить там, но мой номер в отеле, разумеется, останется за мной, и если на мое имя придут телеграммы или письма, либо мне позвонят, я прошу постараться найти меня по этому адресу. Это можно сделать? Признаюсь, я очень конфузился, задавая этот вопрос.

— Само собой, мсье. — Старший портье улыбнулся во весь рот. — Вам нравится в Каннах, верно?

— Да, очень.

— Рад это слышать, — сказал он.

Так что я поднялся в свой номер, принял душ, надел легкую рубашку с брюками и босоножки без задников, потом уложил костюмы и белье в один из чемоданов и позвонил, чтобы пришли его забрать. Рассыльный уже был в курсе дела и заверил меня, что все будет исполнено в лучшем виде. Я дал ему на чай, и когда он ушел, у меня было такое ощущение, будто благодаря этому смешному частичному переселению я стал еще чуть ближе к Анжеле.

Шофер Тенедосов приехал за мной минута в минуту. Я сидел один в «нашем» уголке на террасе, потягивая джин-тоник, думая об Анжеле и ожидая, что моя нога вот-вот даст знать о себе. Однако она так и не заболела. На шофере была ливрея песочного цвета. Он повез меня к вилле Тенедос. Супруги уже ожидали нас в парке. Атанасий, этот квадратноголовый и широкоплечий мужик, начисто лишенный всякого намека на шею и потому напоминавший мне Густава Бранденбурга, был, как и я, в легкой рубашке и брюках, а на его жене было дешевенькое пестрое летнее платьице. Вот, значит, как выглядят один из самых крупных судовладельцев мира и его супруга.

Я вышел из машины и поцеловал Мелине руку, а она по-девчачьи хихикнула и сказала, что очень рада — мы едем в «Эден Рок».

— Там мы хоть можем спокойно покушать, что захотим, — сказала она. Сказала по-английски. — Наш шофер тоже итальянец и не понимает ни слова по-английски.

Вот как мы оказались на верхней террасе этого ресторана. Причем Мелина, замирая от почтения и восторга, как мне показалось, то и дело обращала мое внимание на знаменитых или сказочно богатых людей, которые в этот день почему-то собрались здесь в большом количестве.

— Там, в глубине террасы, за столиком под нами, сидит Хуан Карлос, претендент на испанский трон. Все, кто там сидит, сплошь графы, бароны и князья, а дамы — принцессы и графини.

— Вон оно что, — глубокомысленно заметил я.

— А там, где все мужчины курят сигары, — это американцы. Стальные короли. Я знаком с двумя из этой компании. — Тенедос помахал им рукой. Двое ответили ему тем же. — Вот видите, — гордо заметил Тенедос.

— У вас неправильное представление о нас, мсье Лукас.

— С чего вы взяли?

— Вы считаете нас выскочками, верно?

— Прошу вас…

— Конечно, считаете, — сказала Мелина, похлопав ресницами.

— А я и впрямь мальчишкой начинал в Афинах чистильщиком сапог, — перебил ее Атанасий. — Вы этого небось не знали?

— В самом деле, не знал, — ответил я. В темно-синей воде бухты солнце высветило золотые дорожки. — Нет, этого я не знал.

— Но Витторио это знает. И тем не менее, видит во мне смертельного врага. У всех нас равные шансы пробиться в жизни. Я не виноват в том, что он не использовал свои. Такая, значит, судьба. Вы вполне могли бы сидеть здесь с ним, а не со мной, и он был бы судовладельцем, а я — его камердинером.

— Сегодня я буду есть только икру, — заявила Мелина. — Пока не лопну. А пить — только «Родерер». Наконец-то ничего не страшась.

— Мы выпьем еще один аперитив, — сказал ее муж. — У мсье Лукаса есть к нам вопросы. Их лучше бы обсудить до еды. Итак, мсье?

Я рассказал супругам, как до них Торвеллу, все, что мне сообщил Зееберг. Оба слушали очень внимательно. Когда я кончил, Атанасий сказал:

— Мы с Мелиной считаем, что Хельмана убили.

— Мистер Торвелл того же мнения.

— Вот видите. Но убит не кем-то из нашего круга, из той группы, которой принадлежит компания «Куд». Ни у кого из нас просто не было для этого мало-мальски серьезной причины — этого вы не можете не признать, мсье Лукас!

— Я такой причины не вижу. Но какой-то резон, может быть, и был.

— Да нет у нас никакого резона! Вы уже достаточно долго здесь находитесь и вместе с полицией должны были бы что-то уже найти! Убийца существует, это несомненно. В этом городе для убийц раздолье, я уже говорил вам об этом еще в тот вечер, когда мы познакомились у Трабо. Вы помните?

— Помню, помню, — ответил я.

Я видел, как Курд Юргенс и Бартон с супругой поднялись из-за столика и направились к выходу.

— Убийца несомненно существует — разве об этом не говорит все, что последовало за смертью Хельмана? У меня на этот счет есть одна идея фикс, — сказал Тенедос.

— А именно?

— Убийца уроженец этих мест или теперь поселился здесь. Но незадолго до гибели Хельмана находился где-то еще.

— Где?

— На Корсике! Об этом еще никто из вас не подумал, верно? Корсика! Адскую машину спрятали на борту только на Корсике, убийца выполнил свою задачу, которая была ему поставлена там.

— Кем?

— Хельман отправился в Аяччо, чтобы встретиться там с коллегами, — так, во всяком случае, все повторяют, не правда ли? Сказали ли вам в полиции, кто были эти коллеги?

— Нет.

— И чем они занимаются, вы тоже не знаете?

— Это знаю. Они промышленники.

Тенедос разразился саркастическим смехом.

— Значит, это вам все же сказали. А больше ничего?

— Больше ничего.

— Тогда я вам все-таки предложу, мсье Лукас, поточнее расспросить об этих господах мсье Тильмана из французского министерства иностранных дел, который теперь находится здесь, — да-да, мы все в курсе, и не глядите на меня так удивленно, мы все абсолютно точно знаем. Их зовут Клермон и Абель.

— Клермон и Абель, — повторил я.

— Да. Спросите Тильмана, кто они такие.

— А если он мне этого не скажет?

— Настаивайте, не отставайте! Если он не захочет сказать, вы сможете сделать свои выводы. А если скажет, вы наверняка будете потрясены.

— В каком смысле?

— Больше я ничего вам не скажу, — покачал головой Тенедос. — Нет, больше ничего. Спросите Тильмана. Вы будете удивлены, друг мой, очень удивлены.

— Хочу икры. И буду есть ее, пока не лопну, — вмешалась в мужской разговор Мелина.

— Да, мое сокровище, ты получишь свою икру, — сказал ее муж. — Может, немного прогуляемся перед ужином?

И мы пошли втроем по узкой дорожке, посыпанной красным песком, которая вела от ресторана к причалу для шлюпок с яхт, обрамленной розами, гвоздиками и пышными кустами с золотистыми цветами, названия которых я не знал. За ними росли лимонные и апельсиновые деревья, пинии, пальмы, сосны и эвкалипты. Одни яхты отчаливали, другие приставали к берегу. Небо уже изменило свой цвет, море тоже. Мы подошли к большой клетке, стоявшей возле дорожки, в которой сидел попугай, про которого все здесь знали, что он говорящий.