Джим велел мне держать это в тайне от тебя, потому что ты могла бы покончить с собой!
— Что?
— Ты ведь так не поступила бы, правда?
— Гарри, нет. О чем ты говоришь?
— Мне сказали, что я нагружал тебя своими личными проблемами, поэтому ты начала принимать стимуляторы, а за этим, мол, могло последовать самоубийство… Джим клялся, что ты собирала материал для следующего романа и могла использовать все наши признания! Мол, ты тонко маскировалась, а потом предала бы нас. Подозреваю, что за всем этим стоял нагваль, но мы беспокоились за тебя, а не за себя. Все это время я боялся звонить из опасения, что могу способствовать твоему… самоуничтожению. Потом я увидел тебя с Саймоном на семинаре и понял, что должен позвонить. Эллис, что происходит? Что-то случилось с Карлосом? О том дне ходят странные слухи. Многие люди чувствуют, что ведьмы уходят куда-то, и он тоже.
Мне с трудом удалось собраться с мыслями. Я объяснила Гарри, что «слова» Карлоса обо мне, переданные через Джима, лживы от начала и до конца. На самом деле Карлос был разъярен от того, что я не сплетничала и скрывала от него секреты слушателей.
— Гарри, кому еще звонили?
— Я понятия не имею, Эллис.
Это было самое ужасное предательство в моей жизни. Я была ошеломлена и не могла в это поверить.
— Мой бог, Гарри, я… Гарри, что с Ребеккой? Я не верю, что она мертва, ведь это не так?
— Что?
— Нагваль рассказал нам абсурдную историю про тебя. Он сказал, что Ребекка была проституткой, ты был одним из ее любовников, а ее убил Роджер, дружок-сутенер.
— Боже, Эллис, я едва знал Ребекку! И она не мертва. Разве ты не слышала, что случилось?
Ребекка была очаровательным застенчивым подростком, она со своим приятелем путешествовала в фургоне по всей стране в поисках Кастанеды. Они были хиппи, молодые ребята, но как будто из шестидесятых годов. Ребекку пригласили на занятия в воскресную школу, и однажды она исчезла.
Нагваль с мрачным видом поведал нам историю про ее убийство и добавил, что решил провести расследование с помощью частных детективов. В воздухе повисло что-то тяжелое, как будто действительно кто-то умер. Но я не поверила этому, и меня тут же осудили за «цинизм». И все же, спрашивала я себя, почему не было никакого полицейского расследования? И зачем Карлос сочинил такой вычурный и жестокий рассказ?
Гарри продолжал:
— Я слышал о том, что случилось на самом деле. Ребекка была приглашена жить в дом Карлоса. Астрид проинструктировали постоянно за ней следить. Роджер приезжал к дому и ждал за воротами ее появления. Однажды Ребекка прокралась в сад и жестом подозвала его. Она сказала, что у нее только секунда, потому что Астрид следит за ней. Роджер спросил, хочет ли она уехать, и та сказала: «Да, забери меня отсюда». Они сбежали вместе и сейчас живут у матери Ребекки. Она в полной безопасности, Эллис. Но она боится, что Астрид придет и заберет ее, именно поэтому она не будет рассказывать о том, что произошла. Она говорит, что скрывается.
Отвечая на вопросы Гарри, я сказала, что Карлос мертв, и, по словам Муни, ведьмы совершили самоубийство. Я повторила жалобную историю Муни о Клод. Потом сказала Гарри, что когда-то давно Карлос женился и не мог иметь детей, но устроил так, что жена забеременела от друга семьи.
Все произошло, как и было запланировано, объясняла я Гарри. Скоро у Карлоса появился «приемный» сын, которому он периодически помогал и после развода, но исключил из своего завещания. Сын оспаривает завещание, но, как я слышала, нанял неподходящего адвоката и глупо проигрывает. В результате «Клеаргрин» больше не может скрывать смерть Карлоса от общественности, хотя и утаивал этот факт в течение трех месяцев. Все это я рассказывала своим самым близким друзьям и некоторым слушателям воскресной школы. После судебного разбирательства, которое его сын проиграл, на первых страницах газет появились некрологи, а «Нью-Йорк тайме» поместила фотографию другого Карлоса Кастанеды, какого-то историка с тем же именем.
Мой отец умер в семьдесят четыре года от рака поджелудочной железы и осложнений из-за диабета.
Его некролог появился в правом нижнем углу на первой полосе в «Лос-Анджелес таймс», как и у Карлоса. Это совпадение было ужасным. Мать, мой брат и его жена, не предполагая, что я все знаю, в слезах позвонили мне с соболезнованиями. Я была потрясена и не могла им ни о чем рассказать.
После публикации некролога в первый же день на сотрудников «Клеаргрин» обрушился шквал звонков. Они отвечали на безумные вопросы, сообщая, что Карлос «превратился в пламя». Потом отключили свои телефоны и сделали официальное заявление для прессы, которое можно считать памятником неясности и двусмысленности. Вскоре после этого парочка любителей порыться в грязном белье, снимавшая Карлоса тайком, запросила информацию в морге Кавер-сити и выяснила, что на самом деле Карлос умер от рака как обыкновенный человек и при этом страшно пожелтел.
Но вернемся в мою комнату. Когда мы с Гарри переваривали отвратительные новости, позвонили в дверь. Одинаково потрясенные, мы договорились созвониться снова.
В дверях стоял Гвидо, он проследовал за мной в спальню. Я рассказала ему о моем телефонном разговоре с Гарри:
— Теперь многое стало понятно. То, что делал Карлос, — ужасно. А ты знаешь про Ребекку? Она со своей матерью, с ней все в порядке.
Он смотрел в сторону, на пол, на свои руки, только не глядел на меня.
— Я в шоке от всего этого, — продолжала я. — Мне было непонятно, почему никто не поддерживал со мной отношения? Ты тоже прошел через это, помнишь, Гвидо?
Он продолжал молча смотреть в сторону, казался очень испуганным и не торопился высказывать свое мнение. Потом решительно зашагал по комнате, уставившись в пол, как будто хотеть сделал археологическое открытие. Внезапно Гвидо сел на кровать и притянул меня к себе. В каком-то оцепенении, словно тряпичная кукла, я положила голову ему на плечо.
Гвидо пытался пошутить: мол, тот из нас, кто знал Карлоса дольше всего и у кого был самый высокий статус, будет «старейшиной».
— Это ты, Эллис! Ты выиграла приз!
В случайно оброненной фразе был явный намек на историю, которую рассказывал Карлос будто он овладел мной, когда я была пятнадцатилетней девственницей, а потом вместе с Муни пытался удочерить. Гвидо продолжал верить Карлосу.
Где был тот Гвидо, который кричал: «ХВАТИТ ЛЖИ! ХВАТИТ ИГР!»? Я стала рассказывать о том, как меня потрясли откровения Гарри, и какими злобными, расчетливыми и жестокими были поступки Карлоса по отношению ко мне. Мой разум мутился, исчисляя годы разрушений. Где были мои «когорты», где «карт-бланш»?