— Я думал, ты был моим другом, — горько проронил Лён.
— Я тоже так думал про тебя, — отозвался демон.
— Ты лгал мне.
— И ты обманывал меня.
— Я пытался спасти тебя.
— Я был тебе предан.
— Я не могу поверить, что ты — Лавар Ксиндара! — воскликнул Лён.
— А я могу представить, что ты — Румистэль, — прошептал Лембистор.
* * *
Он шёл в одиночестве по улицам Ворнсейнора. Сияр унёсся летать со своим собратьями в пасмурном весеннем небе. Лунные стаи поднимались выше облаков и носились там, в прозрачной холодной чистоте, ловя свет месяца и звёзд. Где-то там же, выше слоя облачности плыл и Дивояр, и след его отмечался свечением в середине неба — летающий город был виден на Селембрис отовсюду.
Весенняя сырость проникала сквозь плащ, и холод подбирался к телу. Нечего делать на улице в такой час, и дивоярец шёл ко дворцу королей Сильванджи. Хотелось выспаться и отдохнуть, а до тёплого дома в Дивояре не достать без Сияра. Были у него ещё свои комнаты во дворце Алая. Туда он и шёл, перескакивая через кучи мусора, неряшливо накиданные не только под окнами домов, но и прямо на тротуар и мостовую. Не было такого раньше в Ворнсейноре.
Стражники у ворот в королевский дворец покинули свой пост вопреки уставу. Нынче ни за чем особо не следили и потому небольшое нарушение порядка оставалось незамеченным. Во дворце идёт тихая пьянка — вся прислуга набралась, гвардия распоясалась, охрана исполняет свое дело спустя рукава, никому ни до чего нет дела. А Петеру и Гейнцу больше всех надо? Они должны торчать с алебардами под этим нескончаемым дождём возле ворот? Да плевать на всё, в будке теплее, и бутылка припрятана — для согреву помогает. Холодина паршивая такая, как будто не весна, а поздняя осень в самом разгаре.
— Ты чего видел? — спросил Гейнц, выглядывая из дверей будки.
— А что там? — лениво отозвался нетрезвый Петер.
— Шаги как будто. Кто-то подошёл к воротам.
— Как подошёл, так и ушёл. Закрыто всё, не принимаем, — невесело пошутил молодой напарник.
Старший и потому ответственный Гейнц всё же накинул плащ и вышел посмотреть.
Из тусклой полутьмы, скрывающей главную площадь Ворнсейнора, вышла тёмная фигура в плотном плаще и глубоко надвинутом на лицо капюшоне. Размеренным шагом, как будто глубоко задумавшись о чем своём, человек подошёл к решётке ворот.
"Ступай отсюда, — хотел крикнуть стражник, — всё закрыто".
Но человек, не сбавляя шага, каким-то непостижимым образом прошёл через решётку и продолжил свое неторопливое движение по плитам двора.
— Чародей вернулся, — прошептал Гейнц.
* * *
Во дворце царила странная обстановка. Откуда-то доносились взрывы нетрезвого хохота, тащило холодом и неприятными запахами. Мебель стояла не на своих местах, кое-где в плохо закрытые окна дул ветер.
Удивляясь, Лён шёл по дворцу. Нигде нет прислуги, местами погасли свечи и приходилось пробираться чуть ли не ощупью. Что-то он не помнит: три дня назад, когда он прибыл в Ворнсейнор, было ли тут такое? Тогда он пролетел в свои комнаты, вымылся, переоделся и, наскоро переговорив с Пафом, умчался в Дивояр. Надо бы узнать как прошло дело с тролльчихой, отпустили ли её.
Дойдя до своих комнат, Лён обнаружил пьяный караул, заночевавший прямо под его дверью. Неодобрительно посмотрев на них, он не стал будить молодцов, а просто проскочил сквозь препятствие. Надо выяснить, что это за праздник тут такой.
Одежда, которая ему полагалась по чину придворного мага, довольно неудобна с его точки зрения, потому что была слишком уж украшена жёсткой вышивкой и драгоценностями, а также к ней прилагалась роскошная тяжёлая мантия. Переодевшись, Лён снова совершил скачок через дверь, тем самым не потревожив спящих. Он направился к Пафу, то есть королю Алаю. Не забыть это, а то опять оконфузишься в присутствии врага Алая — герцога Лейхолавена. Противны были Лёну все эти дворцовые интриги, и он понимал, каково его прямолинейному другу приходится в этой атмосфере вражды и подозрительности.
"Надеюсь, возвращение принцессы развеяло в людях настроение недоверия".
Как соблюдать положенный этикет, когда на месте отсутствуют все слуги, секретари, лорд-канцлер? Кому доложиться о прибытии? Чёрт, да что у них тут творится? Похоже, Паф в самом деле не может совладать со своими подчинёнными. Как быстро всё разболталось во дворце. Куда девались лакеи, почему нет стражи у дверей в кабинет короля? Свет, проникающий в узкую щель меж неплотно притворённых створок, говорил о том, что в кабинете кто-то есть. И тихие голоса…
— Ваше Величество, — осторожно постучал Лён, в досаде на то, что вынужден нарушать этикет. Но кого спросить о короле?
Дверь распахнулась, и в проеме возник Грай Лейхолавен собственной персоной.
— А, это вы… — обронил он, с неудовольствием оглядывая придворного мага. И отошёл в сторону, пропуская Лёна, как будто более некому было открыть дверь посетителю.
В кресле у камина сидел Алай Сильванджи. Второе кресло, придвинутое тут же, явно говорило о том, что в нём кто-то должен был сидеть. Кто же?
Лён огляделся. В полутёмной комнате, кроме короля и герцога Грая, больше никого не было.
— Иди к нам, Лён, — позвал Паф из своего кресла.
— Гвардейцы не доложили мне, что ты пришёл, — сказал он, когда к камину было придвинуто третье кресло.
— Они спят пьяные под моей дверью, — ответил Лён.
— Понятно, — кивнул Паф, нисколько не рассердившись на такую новость.
Герцог Грай недобро посверкивал глазами из своего кресла, как будто не одобрял присутствия мага. О чем они говорили тут?
— Что происходит? — осмелился Лён задать при постороннем вопрос, который уже не мог сдержать — слишком много дикого тут, во дворце.
— Да, происходит… — Паф покивал головой, как будто всё это находил нормальным, — Вина хочешь?
— Нет, не хочу. То есть, благодарю, Ваше Величество!
— Да ладно, у нас теперь без церемоний, — отозвался Его Величество.
— Так что же происходит? — настаивал придворный маг, косясь на герцога Лейхолавена.
— Дивоярцы решили ускорить переезд, — ответил вместо короля его дядя, — Вчера нас открыто известили о начале расселения. Народ собирает свои манатки, какие может, дома придётся оставить.
В голосе Лейхолавена звучала откровенная вражда, и направлена она была конкретно на придворного мага — короля Алая герцог отчего-то не обвинял.
— Время моего царствования закончилось быстрее, чем мы думали, — с непонятной иронией произнёс король Алай, и Лён вдруг понял, что король тоже пьян.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});