– Смотри, – Игорь, повернувшись всем телом, указал – даже скорей ткнул – вперед.
Я встал на колено и заморгал глазами. Мы подплывали к плоскому каменному зданию, сложенному из больших шероховатых плит, как захоронения в Англии. Было не очень понятно, каковы его настоящие размеры – по стенам вползали все те же лианы, верх тоже закрывала зелень. Только вход и прилегающие к нему блоки оставались почти свободными.
– Крепость? – вырвалось у меня. – Нет… Игорь, давай, буди всех… Ром, пихайся к берегу, посмотрим, что это такое! – Я уже влезал в штаны. На плоту завозились, пытаясь выяснить, что происходит в окружающем мире – разморило, как оказалось, всех.
– Эй, тут мелко! – Ясо соскочил в воду с носа плота – там было до середины его сапог. – И, похоже, тут был причал – вон, видно доски!
В самом деле – чуть в стороне под темной водой различались остатки настила. Пока я их рассматривал, кое-кто уже добрался до непонятного здания и заглядывал внутрь.
– Полезай.
– Ага, а ты чего?
– Темно…
– Факел, может, сделать?
– А вдруг там какая тварь?
– А там вон, дальше, там свет…
– Дайте-ка я, – решился Колька и – с автоматом наперевес – полез в проем входа. Поскользнулся и с матерком съехал вниз. – Ой, бля!
– Ты что, ушибся? – спросил Димка.
– Да тут просто грязно, – ответил Колька. – Я пошел дальше…
– Погоди! – окликнул я. – Иду!
– Ну как же без тебя, – с иронией заметил Йенс, подавая мне руку. – Сползай…
Очевидно, каменное здание постепенно уходило в болотистый берег. Под ногами шлепала грязь. Но впереди и в самом деле проникали внутрь рассеянные потоки зеленоватого света из широких окон, заплетенных лианами. Постояв, мы привыкали к темноте, она уже не казалась полной, хотя следом уже сползали, закрывая свет от входа, остальные любопытствующие.
Когда-то тут жили. В грязи лежали остатки «пирамиды» для оружия и снаряжения, а подальше видны были остатки стола и нескольких топчанов. Дерево разбухло и ползло под пальцами, как мыло. На каменных стенах сохранились следы деревянной обивки из планок. А на них, в свою очередь, еще различались лохмотья, в которых я с удивлением узнал когда-то висевшие на стенах рисунки, плакаты и прочее. Что там было на них изображено – непонятно, однако не вызывало сомнений: когда-то тут жили, и жили постоянно.
– Смотри! – изумленно сказал Колька, касаясь пальцами стены. Там сохранились остатки более плотной бумаги – старая фотография на толстом картоне: – Это же…
– Черт побери, это ваш Сталин! – вырвалось у Йенса. – Честное слово!
Да, с фотографии на нас смотрел мудрым и веселым взглядом «отец народов» – слегка расплывшийся, но еще вполне узнаваемый. Пока я переваривал увиденное, Игорь тронул меня за плечо:
– А вот тут посмотри, Олег…
В углу лежали ящики – много, тоже наполовину утонувшие в грязи, – а на них доска, очевидно, упавшая со стены, в ней торчали ржавые остатки гвоздей-самоковок. На доске сохранились разводы, когда-то бывшие буквами, но еще вполне читаемые и сейчас.
– «Полевой… лагерь… – прочитал я, – 2-й Кругосветной Сталинской пионерской… экс… а, экспедиции!.. 1934 год». Ничего себе…
В ящиках, крышки которых распадались в руках, лежали когда-то продукты, но это угадывалось только по запаху гниющей органики. Точнее – пере-перегнившей.
– Вторая Кругосветная Сталинская пионерская… – повторил я. – Ну, давали парни.
– Если они и погибли, то не здесь, – все еще озираясь, сказал Йенс. – Но запасов не забрали, значит, что-то случилось…
– Да что случилось, что случилось, – проворчал Олег, – убили. Или урса, или еще кто…
Он, кажется, собирался и дальше развивать эту тему, но внутрь соскочил Ромка.
– Олег! – крикнул он. – Посмотри, что там! Это… Это что-то!
– Что – «что-то»? – Я, подтянувшись в прыжке за каменную притолоку, выдернул себя наружу. Ромка заторопился к зарослям чуть подальше, то и дело оглядываясь, его глаза горели. – Ну… блин!!!
– Смотри, вот, он большой! – Ромка рывком сорвал остатки покрывала из лиан, и я увидел остальную часть корабля, от которого до этого видел только корму, на которую и наткнулся Ромка.
Это был драккар. Он лежал с креном на правый борт в заводи, которая высохла и превратилась в болото грязи. Борт драккара был проломлен, палуба осклизла и заплесневела, торчали весла. Но все это я отметил мельком. Мой взгляд приковало носовое украшение.
Любой из наших узнал бы его. Любой, кроме Ромки. Его с нами не было, когда мы последний раз видели этот корабль.
– Олег, ты чего? – тихо спросил Ромка. Я посмотрел на него и, кажется, испугал своим взглядом. – Ты чего, Олег? – Он даже чуть отшагнул.
– Я знаю этот драккар, – сказал я. Но больше ничего объяснить не успел. Подошедший первым из остальных Видов тихо сказал:
– Драккар Игоря.
Да. Это был тот драккар, на котором когда-то плавал Саня… а потом уплыл в никуда Игорь Летягин по прозвищу Сморч.
Для того дорога и дана,Чтоб души вниманье не дремало.Человеку важно знать немало,Оттого дорога и длинна.Человеку важно знать свой дом —Весь свой дом, а не один свой угол.Этот дом замусорен и кругл,Чердаки в нем крыты белым льдом.
Закон дороги простой:Шагай вперед не спеша.И пусть – верста за верстой —Внемлет дороге твоя человечья душа.
Человеку важно знать людей,Чтоб от них полезного набраться.Чтоб средь всех идей идею братстваНенароком он не проглядел.А еще полезно знать, что он —Не песчинка на бархане века.Человек не меньше Человека,В этой теме важен верный тон.
Иногда в дороге нам темно,Иногда она непроходима.Но идти по ней необходимо,Ничего иного не дано…
Д. Сухарев
Если экспедиционный лагерь был оставлен, в общем-то, в порядке, то драккар носил явственные следы боя. Очевидно, Сморч поставил свое судно в заводи на ночевку, и его отсекли тут – за кормой драккара мы обнаружили остатки перегородившего выход бревна, с тех пор сгнившего. Какое-то время они держались, используя драккар, как крепость. Потом…
Мы нашли изъеденное ржавчиной оружие. И скелеты в остатках одежды. Наверное, их было больше, но погибшие не на драккаре давно стали частью земли, ила, воды… Определить, когда все это произошло, было невозможно.
– Он прошел сюда по реке, значит – есть выход в океан, – сказал Йенс, но я не слушал его.
На носу, перед самыми первыми скамьями, лежал скелет с гизармой поперек груди. Лезвие съела ржа, мох вырос на костях и остатках одежды. Скелеты одинаковы. Но не узнать гизарму я не мог.
Несколько секунд – очень долгих секунд – я глядел в черную глубину глазниц черепа. Одна глазница была повреждена, кость возле нее треснула и разошлась. Именно сюда пришелся смертельный удар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});