– Мне следовало сделать это раньше.
– Нет, я рад, что смог перечитать его. Я похоронил воспоминания о нем, но они оставались скрытыми в глубине души. Теперь, когда они вышли наружу, мне стало гораздо легче.
Я в точности знала, что он чувствует сейчас.
– Вчера со мной было то же самое. Нехорошо скрываться и притворяться перед собой – яд остается внутри и отравляет. Его нужно вскрыть как нарыв. Только после этого начнется исцеление.
Тело Лео напряглось. Когда он заговорил со мной, его голос был таким тихим, что я едва слышала его.
– Я снова повел себя эгоистично, я даже не подумал о тебе, – он с отчаянием взглянул на меня. – Дай, мне побольше времени, Эми, – не успела я ответить, как дверь библиотеки захлопнулась за ним.
Лео, не разговаривал со мной за ужином, едва обращая внимание на мои осторожные пробные замечания. Сразу же после ужина он ушел на прогулку с Неллой.
– Не жди меня, Эми, я вернусь поздно.
Однако, вскоре после одиннадцати вечера, когда я уже была в постели, его шаги проследовали мимо моей двери. Мне было одиноко сидеть в своей гостиной, но в постели я не смогла заснуть, поэтому сидела и читала. Я услышала, как Лео прошел в гардеробную, затем дверь в мою комнату открылась.
– Можно к тебе, Эми?
– Да, конечно, – я отложила книгу.
– Я решил зайти к тебе и поговорить, раз у тебя еще горит свет.
– Присаживайся.
– Спасибо, – Лео тщательно поставил свой стул так, чтобы с него можно было видеть мое лицо. Он заикался, я видела, что он сделал глубокий вдох перед тем, как заговорить. – Эми, в нас обоих еще осталось достаточно яда, тебе не кажется? Теперь тебя уже не мучает вина за то, что ты предала свою свинку, но ты упоминала и о другом предательстве?
– Я... я... – я испугалась, мне не хотелось признавать его правоту.
Однако Лео, не останавливался.
– Ты почти призналась мне в этом вчера, в Пеннингсе. Ты сказала: «Но я не была ребенком, когда пришла телеграмма». Ты ведь имела в виду еще одно предательство, верно? Когда пришла телеграмма, в которой говорилось о смерти Фрэнка.
У меня закружилась голова. Мое сердце забилось так часто, что мне стало трудно дышать, но Лео, не уступал:
– Эми, ты должна все рассказать мне. Скажи мне, что случилось, когда пришла телеграмма?
– Новости в газетах были такие дурные, а вы оба были там, – прошептала я. – Я все время читала газеты и представляла эти пушки. Я так переживала... – я не могла продолжать.
Но Лео был настойчив, слишком настойчив, чтобы я могла сопротивляться.
– Эми, скажи мне. Скажи мне правду.
– Я не хотела его смерти! – в отчаянии сказала я.
– Да – потому что ты любила его.
– Да, я любила его, – по моим щекам потекли слезы. – Но когда мистер Селби принес телеграмму, я подумала – а вдруг это ты, – я сглотнула и зачастила: – Я думала об этом раньше, представляла, как я гляжу на мистера Селби и не знаю – о ком из вас эта телеграмма. Этот кошмар постоянно мучил меня. И вот он наступил, и мистер Селби сказал: «Боюсь, что новости очень плохие», – мне нужно было быть готовой к этому, думать, что это мог быть любой из вас. Но когда это случилось, я подумала только одно – что это, наверное, ты, – лицо Лео застыло, словно высеченное из гранита, и я в отчаянии продолжила: – Я была так уверена, что там твое имя, что когда начала читать, и увидела имя Фрэнка... то почувствовала... – я запнулась, я не могла высказать постыдную правду. Я тихо заплакала.
– Скажи мне, Эми, что ты почувствовала? Я взглянула в косящие глаза Лео и сказала:
– Я почувствовала облегчение.
– Облегчение! – вскричал он.
Я поспешно начала оправдываться:
– Только на мгновение. Потом я огорчилась, очень огорчилась. Но, видишь ли, пока я не прочитала телеграмму... – мой голос вздрогнул от воспоминания, – я была уверена, что там твое имя. А потом мне стало так стыдно, потому что он любил меня, – я дрожала, но мне стало легче, потому, что я наконец взглянула правде в лицо.
Я почти успокоилась, когда заговорил Лео – однако его голос звучал странно и напряженно:
– Эми, все это время я думал по-другому.
– Как по-другому? – недоуменно спросила я.
– Во Франции, прочитав письмо Фрэнка и узнав, что он влюбился в тебя и собирался забрать тебя...
– Но, Лео, я никогда бы не оставила тебя.
– Эми, тебе не потребовалось бы оставлять меня, если бы имя на телеграмме было моим.
Калейдоскоп снова завертелся, все быстрее и быстрее.
– Я представлял твои мысли в момент, когда ты получаешь телеграмму, понимая, что один из нас убит, – продолжал Лео. – И я представлял, что ты в этот момент молишься, чтобы там оказалось мое имя.
Я протянула к нему руку:
– Ох, Лео, я никогда бы так не подумала, никогда. Даже если...
– Если что?
– Даже если мне хотелось бы уйти к нему. Но я не хотела этого, я хотела быть с тобой. Я хотела, чтобы ты вернулся ко мне. Вот почему я это почувствовала – пусть только на мгновение.
Я заплакала. Я почувствовала, что Лео обнял меня и посадил себе на колени, и ухватилась за него, плача и плача. Когда я подняла взгляд, на его щеках тоже были слезы. Я уставилась на него – на Лео, который все это время думал, что я желала ему смерти, но все-таки любил меня. А я тоже была слепой, – я поняла наконец, что недостаточно люблю Фрэнка, но погрузилась в чувство вины и стыда вместо того, чтобы признаться себе в этом. Калейдоскоп сложился в окончательный узор.
Я откинула голову и сказала:
– Я люблю тебя, Лео.
– Да, я знаю.
– Только по-другому. Я была всего лишь девчонкой, когда встретила Фрэнка, и он тоже был слишком молод. Но теперь я повзрослела и стала женщиной, теперь я люблю тебя, – я притянула к себе голову Лео и нежно поцеловала его в губы. А затем мы обнялись покрепче.
Глава шестьдесят вторая
– Ты простудишься, Эми, – пробормотал, наконец Лео. – Я лучше уложу тебя в постель.
Мои руки вцепились в его шею.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Я и сам не хочу расставаться с тобой, – нежно сказал он.
– Тогда сними костюм, чтобы он не измялся, и ложись ко мне под одеяло, – заметив его неуверенность, я быстро добавила: – Конечно, может быть, тебе этого не хочется, ведь у меня месячные...
Лео ободрил меня легким поцелуем.
– Я пойду, переоденусь в нижнее белье. Я ненадолго. Лео вернулся в пижаме и улегся рядом со мной. Обняв его, я почувствовала, что он дрожит.
– Ты замерз.
– Нет, Эми, это от облегчения, – пробормотал он. – Весь прошлый год... – он запнулся, а затем признался: – Бывали, мгновения, когда я думал, что ты меня ненавидишь за то, что в телеграмме оказалось не мое имя. Ненавидишь, потому что моя смерть освободила бы тебя, и ты могла бы выйти замуж за Фрэнсиса. Я не мог забыть, что навеки отрезал тебя от него, принудив выйти за меня замуж.