рационалисты - принимают новое лишь после тщательного анализа всех "за" и "против". Они за новшества, но надежные;
нейтралы - этим все равно. Что скажут, то и будут делать. Сами же инициативы не проявляют;
скептики - на слово никому не верят, даже если полезность новшества очевидна. В коллективе полезны тем, что охлаждают пыл склонных к авантюрам. Но полная победа скептиков означает прекращение всякого поиска: ведь в отличие от рационалистов, их цель - тормозить новое;
консерваторы - духовные братья скептиков, но только их скептицизм не знает границ. Девиз - "никаких перемен, никакого риска";
ретрограды - идут еще дальше консерваторов. На их знамени начертано: "Все старое - лучше нового!"
Причем, по мнению психологов, переход из одного типа в другой очень затруднителен, особенно в пожилом возрасте. Не было ли в группе "официальных экспертов" некоторого перекоса в пользу замыкающих этот перечень. Иначе трудно объяснить, почему эксперты подчас уверены в результатах некоторых процессов, даже не думая браться за их исследование.
– Владимир Васильевич, не кажется ли вам, что масса сообщений о НЛО и пришельцах из космоса приближается к критической?- спрашивает корреспондент О. Ткачук.
– Может быть,- отвечает В. В. Мигулин. - И я уверен, что результатом этого процесса в конце концов должно стать новое качественное состояние общественного мнения. Мы забудем о НЛО, как забыли о ведьмах и домовых. Лучше всех лечит и объясняет время.
Короче говоря, проблема не в НЛО, а в нас с вами: не так представляем себе мир, как надо. Но нам трудно разделить мигулинский оптимизм. Сколько раз уже пытались под барабанный бой похоронить проблему: "Конец мифа о "летающих тарелках", "Конец сенсации о погибших инопланетянах"... И так без конца, уныло и однообразно. Долго ли еще?
... Чтобы избежать упрека в одностороннем взгляде на роль науки в изучении проблемы НЛО, заметим, что далеко не все исследователи придерживаются подходов, о которых шла речь в этом разделе. Но если их можно отнести к экспертам, то лишь к неофициальным. Зато им не в тягость заботы, благодаря чему мы и знаем об НЛО все то, что знаем.
У скрытой и замкнутой вначале сущности Вселенной нет силы, которая могла бы противостоять дерзанию познания; она должна раскрыться перед ним, показать ему богатства и свои глубины и дать ему наслаждаться ими.
Гегель
Книга третья
ВИВАРИЙ
У "ДВУХ ДЕРЕВЬЕВ"
Тем временем американские уфологи, далекие от наших забот, выслали приглашения П. P. Поповичу и мне на свой ежегодный симпозиум, который организовывала МУФОН, а порусски - Всеобщая уфологическая сеть. Это научное общество существует с 1967 года, издает свой журнал и научные труды и состоит из американских, в основном, и неамериканских ученых, интересующихся НЛО. Состоять в МУФОНе и получать оттуда персональные приглашения почетно. Американцы, учитывая российские финансовые трудности, пригласили Поповича за их счет. Я выехать не мог, потому что нужных денег не было ни в Уфоцентре, ни в кармане. Тогда за неделю до симпозиума Павел сообщает факсом в МУФОН, что он не сможет приехать ввиду служебной занятости, а свои полномочия и право прочитать свой доклад передает мне. Я за счет приглашающей стороны полетел по маршруту Москва - Франкфурт - Даллас - Альбукерке. Уфологический симпозиум "МУФОН-92" на этот раз проходил в главном городе штата Нью-Мексико - Альбукерке.
Стоял июль. Вечером 8-го числа я ступил на порог гостиницы "Дабль три", что означает "Два дерева". И действительно, два небольших деревца стояли перед отелем, заботливо огороженные от дорожно-транспортных происшествий. Портье сообщил, что меня ждут в штабном номере на двенадцатом этаже. Я поднялся, вошел и почувствовал себя среди своих. Висел дым, стояли бутылки, уфологи хохотали, а Уолтер Эндрюс, руководитель МУФОНа, познакомившись, стал представлять трезвых и не совсем, но активных членов уфологического движения. Атмосфера была непринужденная и располагала бы еще больше, если б не языковой барьер. Проходилось переспрашивать, просить говорить медленнее, прибегать к языку жестов. Эндрюс объяснил, что приставленный ко мне переводчик Дмитрий Осипов вот-вот приедет, и все будет о'кей.
На полдень следующего дня была назначена пресс-конференция, где я впервые в истории МУФОНа должен представлять уфологов земли русской. А Осипова все не было. Что делать? На фиксированное выступление отпускалось двадцать минут. И вот двадцать минут я вымямливал через микрофон о сложной политической ситуации в России, об экономическом кризисе, парализующем все и вся и уфологию в том числе. А об особенностях исследований феномена в нашей стране обещал рассказать в будущем докладе. Когда я отбыл номер, Эндрюс показал большой палец, а я пошел в душ смывать цыганский пот. Наступил вечер. Завтра - открытие и начинаются пленарные заседания. Уж полночь близится, а Осипова нет.
В пресс-баре Эндрюс познакомил меня с живыми классиками-уфологами Джеймсом Маккемпбеллом и Филиппом Классом. Мы обменялись комплиментами и книжками с авторскими автографами.
Дмитрий Осипов вместе с женой приехал наутро. Это был седой грузный югослав, бывший артиллерийский офицер. "Вообще-то я не Осипов, Осипович. Но когда я приехал учиться в Ленинградскую артиллерийскую академию и представился начальству, то генерал сказал, что ему надоели фамилии с таким окончанием и сделал мне грамматическое обрезание". Давно осев в Соединенных Штатах, говорил Осипов по-русски не очень, а что касается научной терминологии, то чуть лучше чем я по-английски. Во мне поселилось беспокойство. За доклад Поповича я не боялся, я сам его писал и там говорилось о том, как организована наша ассоциация, являющая собой одновременно и сеть быстрого реагирования на уфоситуации. Но мое личное выступление касалось перспективных направлений в уфологии, основанных на новых представлениях о материи, разуме, мерности пространства. Я говорю Дмитрию: "Сможете ли вы сразу перевести такое, например, выражение: существует качественная и количественная бесконечность бесконечностей разновидностей материально-разумной действительности"? Осипов сразу же забрал у меня русский текст доклада и пошел готовиться. Наше с ним выступление планировалось на второй день.
Обстановка в зале была фривольная. Люди входили и уходили, когда хотели. Но все эти перемещения совершались неслышно: мягкий палас под ногами, мягкие кресла, звукопоглощающие стены и мягкий свет. Освещена ярко лишь трибуна. Кто-то даже сидел прямо на полу, опершись о стену. Но вот подошло время, и мы с Осиповым вышли на трибуну. Я передал привет от российских исследователей УФО, а потом показал на Осипова и сказал: "Разрешите вам представить переводчика Дмитрия Осипова, от которого зависит, уйду ли я с этой трибуны дураком или покажусь вам умным человеком". Судя по реакции зала первый вариант не прошел. А в перерыве уже образовался круг и даже преподносили сувениры.
Один из них очень меня растрогал и всколыхнул прошлое. Симпатичный блондин, оказавшийся американским ветераномподводником, прямо при всех снял с себя брючный ремень и преподнес мне. На медной бляхе была изображена атомная подводная лодка с бортовым номером 709.
На симпозиуме все время кого-то ждали. Мое ожидание Осипова было не в счет. Ждали по Большому Счету. Ждали корифеев, носителей яркой информации.
В первый день - выступления Линды Хоув, этой миниатюрной героической женщины, исколесившей штаты, фиксируя на пленку жуткие кадры массовых убийств скота "летающими тарелками".
Во второй день жданным героем оказался Жак Валле. Его доклад об особой роли уфологии в ряду других наук собрал массу слушателей.
Мы обнялись и разговорились с Жаком. Когда я рассказал, как меня "приложили" в газетах, он улыбнулся. "Если бы вы знали, Владимир, как обо мне писали и пишут, то вы бы на ваши мелочи перестали обращать внимание".
Вот что Жак сказал на симпозиуме:
– Многие из вас считают, что пришельцы появились с других планет, чтобы воровать наши генетические материалы. Другие говорят, что хоть феномен и существует, но дальше изучать его не стоит. Как ученый, я тоже полагаю, что феномен существует и поэтому продолжаю изучать результаты наблюдений. Но я не считаю нлонавтов пришельцами с других планет, поскольку это становится верой, а не предметом науки. Часть исследователей выступает против открытого изучения, так как это нарушает их рациональный мир. Другие опасаются, что научный подход к НЛО вскроет их некомпетентность как исследователей. Независимые ученые находятся между этими крайностями и с трудом могут найти специалистов для совместной работы.