Кошмар наяву
- Саманда Люцис! – слышу я вдалеке голос. Вокруг меня темно, но четкое ощущение, что трясут за плечи. - Саманда Люцис! Саманда Люцис!
- Молодой человек отойдите! – говорит взволнованный женский голос. – Вы мешаете нам! Она в критическом состоянии! Выведите его!
- Саманда Люцис! Черт тебя дери! Очнись! Открой глаза! Ну же, детка!
Мужской голос очень знакомы, мне не хочется открывать глаза, но мне надоели его вопли и то, что меня трясут.
- Еще немного и моя голова отоврется от шеи, а барабанные перепонки лопнут от вашего визга! – проворчала и заставила себя открыть глаза. Яркий свет заставил быстро зажмуриться.
Голова болела так, словно я выжрала литр русской водки в одни лицо, причем не закусывая. Чуть выше затылочной части нещадно болело. Тронула рукой, а там липко и такой знакомый запах железа…. Кровь?... Но откуда ей тут взяться.
- Твою мать… - прохрепела я. – Какого хрен происходит? Где я?:
- Вы в больнице в Новом Орлеане, все хорошо, главное вы очнулись, значит кризис миновал.
- Люци! Душа моя! Ты очнулась! Слава богам! – произнес знакомый голос, меня передернуло. Головную боль перекрыла ярость и всепоглощающая ненависть. Я резко открыла глаза и вижу перед собой лицо Марка. Не знаю, как это у меня получилось, но собрав все силы в кулак, я врезала ему по морде так, что поцеловался со стеной он хорошо.
- Не смей меня так называть! – прорычала я и заставив встать себя с кушетки, на ели держащих меня ногах сделала шаг к Марку.
- Любимая? – произнес он, смотря на меня удивленным взглядом. Хороший актер умер. Хотя, почему умер? Меня он знатно наебал, так что все в ажуре.
- Любимая?! – сощурив глаза, проговорила я сквозь зубы. – Это я-то любима?! Да как у тебя язык поворачивается такое говорить, когда ты меня собственноручно отдал на растерзание Аль-Каиде?! Когда сам и убил меня!
- Аль-Каида? Убил?! – спросил Марк. В его глазах читалось такое удивление, будто он и, правда, в шоке. – Если я тебя убил, как ты можешь сейчас стоять на своих двоих и говорить?! А приложил меня точно не покойник!
Я уже собиралась сделать к нему еще один шаг, чтобы врезать и поняла, что он прав. Я же умерла и рожалась в другом мире, так какого хрена?! Развернулась на девяносто градусов и пошла к зеркалу.
Из отражения на меня смотрела изрядно потрепанная блондинка, у которой левая сторона головы была испачкана в крови. Губа разбита, под правым глазом фингал. Ребра болели, толком разогнуться не могла.
- Как так? – пошептала я.
- Вы о чем? – спросила меня женщина.
- Я мертва! – начала я истереть. – Я точно помню, что умерла!
- Да, вы были на пороге смерти, но мы вас спасли.
- Нет! Вы не поняли! Я была мертва! Он убил меня!
- Марк, - раздался голос, я вздрогнула и по привычке вытянулась по стойке смирно, в палату зашел мой командир, - что с ней?
- Не знаю сэр, - отозвался Марка, - она как очнулась, несет это бред.
- Это не бред! – рыкнула я. – Ты…
- Старший лейтенант Саманда Люцис, - обратился ко мне командир, - я понимаю, что вас ударили и возможно у вас сбой в восприятии реальности и из-за удара вам что-то показалось. Но говорю вам, Ваши обвинения в адрес лейтенанта – Марка Мичмана не обоснованные он все это время был в генштабе. Поэтому возьмите себя в руки или мне придется признать Вашу профнепригодность.
- Так точно, сэр. – произнесла я. – Есть взять себя в руки.
- Прекрасно, восстанавливаетесь. – сказал он мне, а после повернулся к доктору. – Ей недели хватит?
- Недели нет, но если не будет подобных рецидивов, то мы выпишем ее через двенадцать дней.
- Понял, всего доброго. – взглянул на меня, развернулся и собирался уходить, а потом резко повернулся и сказал, - Люцифер, помни кто ты и где твое место.
От его слов голова снова заболела, по ней словно еще раз прилетело кувалдой, я кое-как успела добраться до умывальника, и меня вывернуло наизнанку. Марк хотел сделать шаг ко мне, но видимо мой взгляд дал понять, что лучше не надо – убью на месте.
- Саманда Люцис, - позвала меня доктор, - я прошу Вас лечь обратно. У вас сотрясение средней тяжести, обширные гематомы по телу, трещины в ребрах. Организму нужен отдых, он работает на износ.
- Хорошо… - неохотно согласилась я и пошла к кровати. Состояние у меня херовое это, правда, все болит, слабость и мутит страшно.
- Люци, детка… - начал Марк, а меня снова накрывал гнев. Сука, как же я тебя ненавижу!
- Уйди… - тихо сказала я, чтобы не было слышно в голосе стальных ноток ненависти.
- Люци… Дорогая моя, я не понимаю, что…
- Марк! – заорала я. – Что тебе не понятно в слове «Уйди»?! Я не хочу тебя видеть, что, блядь, не понятно?!
- Я не понимаю, за что ты так на меня злишься. Но я уйду, раз ты просишь. Главное помни я рядом и люблю тебя. Зови, если буду нужен.
Он ушел из палаты, доктора что-то еще поколдовали надо мной и ушли. Я осталась лежать в полном одиночестве. Что происходит?! Почему я здесь?! Я же только что заснула в кровати между Кёхеем и Кичиро. Неужели это все было бредом воспаленного мозга или галлюцинация? И сейчас я ни за что рычу на Марка?