Оливер вряд ли мог стать достойным соперником для Крезиса, к тому же могучий одноглазый был не так уж тяжело ранен, но в этот ужасный момент у хафлинга не возникло и мысли об отступлении. Он взревел от ярости, увидев, как падает его возлюбленная, и прыгнул вперед, яростно работая рапирой с такой скоростью, что Крезис не мог заметить отдельных движений и получил несколько жалящих уколов в предплечье, попытавшись отразить удары палашом.
Циклоп отчаянно защищался, но разъяренный хафлинг не прекращал атаку. Им двигала чистая ярость, Оливер наносил удар за ударом, хлестал по палашу леворучным кинжалом, в какой-то момент даже зажав его лезвие поворотом рукоятки кинжала, хотя у него не было возможности сломать оружие циклопа или выбить его из мощной хватки Крезиса.
И все равно не Оливер, а Крезис продолжал пятиться и отступать. Миниатюрный воин увидел свой шанс, когда циклоп приблизился к каменному алтарю. Хафлинг подпрыгнул, вскочил на камень, и теперь Крезису пришлось потрудиться, отражая удары, потому что рапира Оливера оказалась на одном уровне с уже и так изуродованным лицом циклопа.
— Ты так безобразен! — издевался хафлинг, выплевывая ядовитые слова. — Даже собака не стала бы играть с тобой, не привяжи ты кусок мяса к толстому животу!
— Я бы сам съел собаку! — рявкнул Крезис, но его ответ был прерван еще одной серией молниеносных атакующих ударов.
Крезису хватило ума понять, что ярость хафлинга не шла тому на пользу. Если бы Крезис смог заставить Оливера непрерывно двигаться, нападать и размахивать рапирой, хафлинг скоро выдохся бы.
Поэтому циклоп лишь отражал удары и пятился от алтаря, но затем его единственный глаз широко раскрылся от удивления, когда леворучный кинжал, вращаясь, полетел к нему, но это был не единственный приближавшийся снаряд, потому что Оливер оттолкнулся от края древнего алтаря и бросился на врага.
Крезис опять взвыл от боли, его предплечье горело от удара кинжалом. Он попытался действовать палашом, надеясь поймать на острие летевшего на него хафлинга, но из-за раны реакция одноглазого замедлилась, так как мышцы были порваны и сведены болью.
Оливер с силой врезался в циклопа, хотя трехсотфунтовый противник успел немного отступить назад. Но это не имело значения, потому что хафлинг прыгнул, выставив вперед рапиру.
Теперь он как будто прилепился к могучей груди Крезиса, точно так же, как малыш прижимается к сильному отцу. Но его рапира попала точно в цель и по рукоять вошла прямо в толстую шею Крезиса.
Циклоп захрипел, кровь хлынула изо рта и раны на горле. Он сильно сжимал Оливера, словно пытаясь напоследок выдавить из него жизнь. Но вскоре его силы иссякли, легкие переполнились кровью. Крезис медленно опустился на колени, и Оливер отскочил в сторону, увернувшись от последнего взмаха палаша противника.
Циклоп рухнул на четвереньки, задыхаясь, пытаясь набрать воздуха в легкие.
Но Оливер больше не обращал внимания на умирающего врага. Он бросился к возлюбленной, подложил руку под голову девушки и зажал другой рукой кровоточащую рану на ее груди.
В помещение ворвался Этан, за ним Кэтрин.
— О моя любовь! — услышали они рыдания хафлинга. — Не умирай!
— Мы не можем дальше идти в этом направлении, — сообщил Бринд Амор Лютиену. Молодой Бедвир пробрался через заросли, подошел к волшебнику и увидел водную гладь, окружавшую их с трех сторон.
Они потратили почти полчаса, пробираясь через густой подлесок к оконечности полуострова.
Лютиен уже собирался предложить отправиться назад, но удержался, когда маг повернулся и направился к коню. Волшебник внимательно осмотрел Ривердансера.
— Жеребец вполне отдохнул, — решил Бринд Амор. — Мы полетим.
Лютиен не стал спорить. Он чувствовал себя совершенно несчастным, ноги вымокли и разболелись, голова чесалась от сотен комариных укусов, а нервы окончательно растрепались. И хотя ни одно чудовище до сих пор не решилось напасть на них, любая из топей Солтуоша выглядела так, словно скрывала самых зловещих тварей.
Так что Лютиен испустил вздох облегчения, наполняя легкие чистым воздухом, когда они, наконец, вырвались из-под влажного полога. Некоторое время он щурился, чтобы глаза привыкли к слепящим солнечным лучам, время от времени прорывавшимся сквозь густые облака. Молодой человек понимал, что они, вероятно, более уязвимы в воздухе, чем в топях; ведь Гринспэрроу мог с легкостью заметить их, стоило ему лишь потрудиться обозреть небеса над своим мрачным домом. Но Лютиен был рад любой перемене, равно как и Ривердансер, радостно вскинувший голову. По просьбе Бринд Амора Лютиен заставил коня лететь низко над верхушками деревьев.
— Вы видите… что-нибудь? — спросил юноша через несколько минут, оглядываясь на чародея.
Бринд Амор разочарованно покачал головой, затем, после минутного размышления, ткнул большим пальцем вверх.
— Мы не найдем эту тварь в таких зарослях, — сказал он. — Давай посмотрим, увидит ли дракон нас!
Эти слова громом отозвались в мозгу Лютиена, вызвав воспоминания о его предыдущей встрече с драконом, — эти видения до сих пор иногда будили его по ночам. Но он напомнил себе, что они пришли сюда за Гринспэрроу и не могут уйти, пока не найдут злобного короля-дракона и не победят его.
Ривердансер взмыл над деревьями футов на сто, потом на двести, и топи под ними разительно изменились, став мешаниной из сливающихся верхушек деревьев и пятен темной воды. Они поднялись еще выше, Солтуош еще больше расширился, и все оттенки, соединяясь, превратились в огромное серо-зеленое лоскутное одеяло.
Все выровнялось, сгладилось, избавившись от острых углов и отчетливых границ цвета, все смягчилось и расплылось… все, кроме некоего разрыва в общей картине, словно Солтуош, подобно огромному луку, выстрелил своей единственной полосатой стрелой.
Лютиен помедлил, завороженный этим зрелищем.
Как дракон может лететь так быстро, пытался понять Лютиен, ведь могучая тварь лишь время от времени взмахивала крыльями… резкий удар по воздуху, затем крылья прижимаются к бокам, а дракон летит вверх с такой скоростью, словно он не поднимается, а стремительно падает!
Ривердансер фыркнул и шарахнулся в сторону, но слишком поздно. Сердце Лютиена упало, когда он понял, какой ошибкой было его промедление. Он заглянул в пасть приближавшейся твари, как в зев своей судьбы.
Затем мир как будто свернулся вокруг него и втянул в сине-белый вихрь магического туннеля. Он закончился так же внезапно, как и начался, и Лютиен обнаружил, что смотрит снизу вверх на улетающего от него дракона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});