Яиру дважды не повезло. Первый раз — когда он ухитрился влюбиться в человеческую девушку. Второй — когда, не дождавшись товарищей, побежал в казарму. Или наоборот — повезло; с какой стороны смотреть. Белобрысый опоздал всего на четверть часа. И столкнулся с охранниками пророчицы, которые волокли изуродованное тело его возлюбленной со двора. Несмотря на юный возраст, Яиру хватило сил и умений, чтобы увидеть, как она умерла. Правда, еще раньше он убил магов, несших тело — они не хотели отдавать покойницу. Неудивительно, что после такого "подвига" за магом гнались до самых границ Пустоши.
В остальном Яир оказался везунчиком: ушел от погони, не столкнулся с хищной паутиной, и даже мысль встать на сторону "зла", пришла ему только при виде каравана этернус. Иначе заклятье убило бы парнишку раньше, чем он попал в Азалу: в начале войны с магов взяли присягу. Мы все имели удовольствие наблюдать, к чему ведет ее несоблюдение.
Предусмотрительная гадюка, эта пророчица. Фактически создала себе идеальную армию: задумал изменить — и ты труп. Однако что-то она все-таки не додумала, раз один из ее магов сейчас сидит перед нами. Или наоборот — предвидела, и ей было надо, чтобы именно Яир оказался у нас? Демон задери этих пророков…
— Почему ты не умер сразу после того, как убил своих же сородичей? Почему заклятие не сработало сразу?
Белобрысый только пожал плечами:
— Я себя не помнил тогда. Да и запрета на убийство нет, если не собираешься выступить против триумвирата. Против пророчицы.
И тут же заговорил о другом:
— Я уже здоров.
Мальчишка встал с кровати. Рубцы ожога выделялись на меловой коже ярко-малиновыми пятнами, всколоченные волосы стояли дыбом. Чтобы не качаться, парень придерживался рукой за высокое изголовье кровати. Зато на лице застыло выражение такого упрямства, что мне стало ясно — у Агаи появился "брат по духу".
Немного подумав, я поручил его заботам соплеменника, строго наказав:
— Агаи, теперь Яир — твой помощник. Но помни, забота о его здоровье — тоже на тебе. Чтобы через десять дней парень был как новенький.
У колдуна после этих слов вытянулось лицо:
— Шрамы свести не получится.
— Да демон с ними, с этими шрамами! Просто вылечи его, и все. Хватит нам одного задохлика-мага.
Морра, которая тоже присутствовала при этом разговоре, обрадовано возвестила:
— Морра лечить! Всех лечить!
После чего потянула оторопевшего мальчишку к креслу. Лицо заморыша приняло престранное выражение. Он явно не понимал, как малышка попала в нашу компанию.
— Морра, детка, покажи Яиру знак на своей руке, — попросил я девочку. Она послушно закатала рукав платья и сунула запястье прямо под нос белобрысому магу. Тот удивленно моргнул, всматриваясь, и повел себя как последний идиот — то есть, как когда-то Агаи — бухнулся на колени.
— Яир, ответь, почему ты считаешь, что девочка достойна поклонения? — поинтересовался я, хотя заранее предвидел ответ. Сирин меня не разочаровал.
Он почтительно, невесомо дотронулся губами до "деревца" и прошептал:
— Это знак, которым Юсса отметила великую королеву, свое воплощение на земле. Она откроет сирин эликсир бессмертия, научит говорить с богами так, чтобы те слышали своих детей.
— Тридцать пятое, — скучным голосом прокомментировал правитель нежити, стоило перебежчику замолкнуть.
— Что? — непонимающе моргнул сирин.
— Тридцать пятое пророчество из моего списка, — охотно пояснил вампир. — Хотите, дам почитать все варианты?
Маг отвернулся. Его уши на мгновение снова стали красными фонарями. А Морра тем временем толкнула мальчишку к креслу, сердито почирикала, и уши задохлика засветились еще ярче. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сирин можно было понять. Даже Агаи не сразу принял свою роль в истории собственного народа, а что говорить о том, кто всю жизнь привык считать людей исчадием зла. Или… не привык?
— Агаи, пригляди за малышкой, — приказал я магу, и перевел взгляд на перебежчика, — девочка теперь для тебя — одна из величайших драгоценностей в этой жизни. Защищай ее. Понял?
Тот облизнул потрескавшиеся губы и кивнул.
За моей спиной скрипнула дверь: в комнату заглянула Эрхена. Я почувствовал встревоженный взгляд девушки и ласково улыбнулся ей. Моя вторая ипостась доставляла удовольствие Эрхене только в минуты страсти, в обычное время шкура демона служила сигналом близкой опасности и заставляла девушку хвататься за стилет, чтобы меня защитить. Ее попытки быть сильнее, чем есть, вызывали у меня чувство щемящей грусти. Видно, бедная девочка много хлебнула в жизни, раз из всех своих слабеньких силенок пыталась уберечь тех, кого считала семьей.
Смущенно покраснев, Эрхена подошла и прижалась виском к моему плечу.
— Ее тоже надо защищать, — кивнул я на девушку. Поцеловал ее в лоб, пообещал вернуться пораньше и отправился на поиски Лаланна. Я хотел посоветоваться с другом. Но прежде чем успел отойти от дверей, меня нагнал Агаи.
— Дюс, подожди!
Я повернулся к сирин, вопросительно подняв брови.
— Яир задает много вопросов. Что ему можно рассказывать?
Вот оно как…
— Что он хочет знать?
— Ничего такого! — пошел на попятную сирин, разглядев выражение моего лица. — Его интересуешь только ты. Твоя жизнь!
Я немного подумал, прикидывая, и согласился:
— Ну раз спрашивает, значит, расскажи. О своей роли в этой истории тоже не забудь.
Перебежчик уже получил приказ сдохнуть раньше, чем раскроет рот, если попадет в руки врагов, так что за сохранение тайны можно было не беспокоиться. В любой войне у каждой из сторон — своя правда. С "правдой" сирин он уже знаком, пусть и с нашей познакомится. Глядишь, на пользу пойдет. И ему, и нам.
Надо сказать, я поступил правильно. Не знаю, о чем рассказал мальчишке Агаи, но тот стал смотреть спокойнее. Притом не только на меня, но и на вампиров, хотя по-прежнему втягивал голову в плечи, когда этернус оказывались рядом. Я парня понимал и где-то даже сочувствовал, но считал, что совместный труд с нежитью быстро поправит дело. Как в воду глядел: всего десять дней работы в лаборатории Андру — и белобрысый перестал непроизвольно перебирать пальцами, пытаясь сплести заклинание. Что, впрочем, не помешало ему молиться по пять раз на день. Парень просил у богов прощения: благо, было за что — несмотря на юный возраст, трупов за Яиром оказалось достаточно. Недаром без сознания грохнулся, когда увидел свое посмертие.
Когда белобрысый завел разговор о зачистке Сырта, Агаи стал бледнее вампиров, Рис вовсе — не дослушал и вышел, а вернулся со сбитым в кровь кулаком. Страшная сила это "пламя дракона", хорошо хоть, на открытом пространстве теряет силу. Зато сам задохлик во время рассказа даже глазом не моргнул. То ли накричался в тот день, когда узнал об обмане пророчицы. То ли из осторожности держал все эмоции внутри, стараясь разобраться в чужом мире и хозяине-чудовище. Как там он меня называет? Ансуре?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});