— Миртен… я здесь бессилен, — прошептал стоявший по правую руку Ирмио. Гуго в напряжённой позе замер слева от него, а Эдмунд, нерешительно перехватывавший меч из левой в правую руку, чуть дальше мага Воды.
— Попробуй всё же. Терять нечего, — так же тихо и не оборачиваясь, ответил Миртен.
Ирмио сам себе кивнул. И в то же мгновение — даже раньше, как будто он был готов к этому — словно сноп ледяных копий вырвался из его рук, яркой сине-белой вспышкой осветив поляну. Тени остановились — и вновь поплыли, приближаясь всё ближе и ближе; сверкнувшие стрелы как сквозь туман прошли через их бестелесность, растаяв во мраке.
— Гар’хх, — отчаянно прошипел Ирмио. В иной ситуации это неприличное словечко из дхаргского языка непременно обратило бы на себя внимание — настолько несвойственным было слышать это от мага Воды. Миртен, предвидя результат, вздохнул и поднял руки над головой; между его ладонями немедленно вспыхнул, потрескивая крошечными молниями, небольшой огненный шар.
— Эх-х, мать-перемать… — тут же откликнулся Гуго, неуклюже выдернув из болтавшихся на поясе кожаных ножен меч; лунные блики на мгновение осветили короткое лезвие, словно сделанное из дымчатого стекла.
Тени зашипели и остановились; шипение тут же обратилось в дикий свист, от которого зазвенело в ушах.
— Ух ты, — нервно гаркнул Гуго, — похоже, мой мечик им не по нраву…
Он резко выкинул руку, направив острие к ближайшей твари; та, дёрнувшись, засвистела ещё сильнее.
— Не может быть… — прошептал Миртен.
Ночь Аонгуса грядёт,А дни погожи и светлы,Радуйтесь и веселитесьО, юноши и девушки!
— вдруг совершенно невпопад заорал Гуго и прыгнул вперёд, едва дотянувшись кончиком меча до чёрной колышущейся фигуры.
— Стой! — одновременно закричали Миртен, Ирмио и Эдмунд, но Гуго ничуть не обратил на них внимания. Вопя, он размахивал стеклянным мечом, как взбесившаяся ветряная мельница, и каждая тень, которую ему удавалось зацепить лезвием, бледнела, растворяясь в воздухе, и осыпалась на землю чёрным пеплом. Свист, стоявший в воздухе, казалось, начал дробить камни.
— О-о… — с ладоней Миртена раз за разом стали срываться огненные шары, проделывая тусклые дыры в фигурах чудовищ. Те, шипя, дёргались и иногда отплывали в сторону, но, в общем, обращали на это не больше внимания, чем суровый воин, в пылу битвы получивший крепкий удар розгой — казалось, все взоры монстров прикованы к тускло поблёскивавшему хрустальному клинку.
Вдруг Гуго вскрикнул и выронил меч: одна из теней слепленным из тумана длинным щупальцем зацепила его бок. Захрипев от боли, юноша мешком свалился на землю. Не думая ни секунды, Эдмунд ринулся вперёд, в кувырке подхватив чудесное оружие. Тяжело дыша, он встал в боевую стойку.
Основным лезвием круговым движением справа налево и сверху вниз, поднять его по левой стороне — и снова по диагонали, но слева направо…
Все прочие мысли в его голове будто умерли, уступив место резким отрывистым командам. Шаг за шагом он продвигался вперёд, не видя ничего, кроме черных фигур справа, слева и перед собой. Справа налево, сверху вниз, по диагонали, слева направо, справа налево, сверху вниз, ещё, ещё, ещё…
Спустя тысячу часов он остановился, дрожа всем телом.
Теней больше не было, и Эдмунд не мог даже сказать определённо: то ли он убил их всех, то ли они сбежали, но вся площадка перед скалой оказалась засыпана черноватого цвета пеплом, оставшимся от растаявших в воздухе чудовищ.
Рядом тяжело дышал Миртен, держа между ладоней очередной огненный шар.
— Уф, — наконец с облегчением произнёс он и шар исчез.
В десятке шагов позади них на земле, громко завывая, лежал Гуго. Ирмио, чертыхаясь, стоял перед ним на коленях, пытаясь отлепить от его тела куски одежды, которые будто вплавились в рану.
— Ох, да замолчи уже, — раздражённо сказал он. С этими словами лекарь подобрал с земли небольшую палку и, не церемонясь, засунул её Гуго в рот. — Вот, сожми зубами и молчи. Рана ерундовая. Я тебя за час на ноги поставлю.
— Что чувствуешь? — с интересом спросил Миртен.
Гуго выплюнул палку.
— Ох… полная хрень… — прерывающимся голосом заявил он. — Даже не знаю, как объяснить. Как будто раскалённый прут в бок воткнули.
— Раскалённый — это вряд ли, — усмехнувшись, сказал маг. — Тени холодные. Но тебе повезло, так что радуйся. Если бы не Эд, им бы потребовалось меньше минуты, чтобы высосать тебя изнутри. И, кстати: надеюсь, ты не жалеешь теперь, что пошёл тогда со мной в пещеру гоблинов? По-моему, дело того стоило… Я и не знал об этом свойстве стеклянного меча.
— Да и о свойствах теней мы теперь немного знаем, — Эдмунд устало уселся на землю, положив клинок перед собой. — У них, как видно, есть мозги…
— С чего ты взял? — морщась от боли, прохрипел Гуго.
— Они испугались меча. А раз умеют бояться, значит, умеют думать.
— Ну, это не факт, — протянул Миртен, — дикие звери тоже боятся, например, горящего огня, но это не говорит о том, что они умеют мыслить. И если бы они хоть сколько-нибудь хорошо соображали, они бы не вились все толпой вокруг Гуго, как мотыльки перед факелом, а постарались бы сожрать тех, у кого такого оружия нет. Но в любом случае мы зря здесь рассиживаемся: больше дюжины из них сбежали. Унеслись, как ветер, и могут быть где-то поблизости.
— Сколько же мы их убили?
— Около десятка, даже и того нет. — Маг вздохнул. — Да и то только благодаря мечу. Огненные шары, как видно, их могут только в лучшем случае отпугнуть. Или легко ранить — не более того. А твоя водяная магия, Ирмио, — Миртен улыбнулся, хитро подмигнув Эдмунду, — яйца выеденного не стоит…
Ирмио фыркнул.
— Посмотрим, к кому ты обратишься в следующий раз со своими болячками.
Маг огня весело расхохотался.
— О, да… А теперь — скорее в замок. Что-что, а сквозь каменные стены эти твари точно проходить не умеют.
Подхватив стонущего Гуго под мышки, друзья скорым шагом направились к воротам, уже издали заметив, что огромные створки распахнуты настежь, а подъёмный мост опущен.
Поднимающаяся вверх мощёная дорога была завалена мёртвыми телами, выглядевшими в лунном свете особенно жутко; Эдмунд время от времени вздрагивал, бросая взгляды на остекленевшие глаза и застывшие в предсмертных судорогах оскаленные пасти чудовищ. Дхаргов валялось не менее полусотни, и среди них трудно было найти абсолютно схожих друг с другом. Головы одних походили на кабаньи рыла с высунутыми языками, другие — на уродливые обезьяньи морды, лица третьих напоминали человеческие, но покрытые буграми и страшными язвами, и у всех — длинные кривые зубы, иногда на добрых три-четыре дюйма торчащие из ртов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});