на стойку три доллара. Маленькие зеленые глаза засверкали.
— Спасибо, Джо. Не поймешь этих баб, верно?
Прижимая носовой платок к еще кровоточащему носу, Киган покинул бар.
Ударить Кигана было все равно что неосторожно наступить на черную кобру. Шейла Латимер понятия не имела, на кого подняла руку. Ей было просто гадко и стыдно, она возмущалась до глубины души. Придя домой, она тут же побежала в душ и стала яростно тереть мочалкой кожу, чтобы избавиться от мерзкого прикосновения чужих рук.
После душа Шейла неожиданно почувствовала себя очень одиноко. Неуверенность в будущем, отвращение от поступка блондина с невинным лицом заставили ее броситься на кровать и зарыдать.
Шейла в самом деле была одинока. Она поссорилась с родителями, недалекими, старомодными фермерами со Среднего Запада, и убежала в Майами, где устроилась работать регистраторшей в отеле. Однако ей быстро надоело возиться с полупьяными дураками туристами, и она решила принять участие в конкурсе красоты. В Парадиз-Сити, где проводился конкурс, она никого не знала. Победительницей она не стала, и о ней все быстро забыли, в том числе и скучающий толстяк — ее менеджер. Теперь ей придется вернуться в Майами и уповать на то, что ее должность в отеле еще не заняли.
Шейла провела скверную ночь. Она очень часто просыпалась, ей казалось, что ее ощупывают мягкие пальцы. В восьмом часу утра, когда она ворочалась в постели, думая, не сварить ли кофе, раздался звонок в дверь. А вдруг телеграмма? Новое предложение от ее менеджера? Закутавшись в простыню, она побежала в прихожую и распахнула дверь.
В квартиру ворвался Чет Киган. Шейла не успела крикнуть, как Киган ударом в лицо свалил ее на пол, запер дверь и поволок на кровать. Потом извлек из чемоданчика веревку, привязал ее к кровати, достал шприц и флакон с резиновой пробкой.
За пять кошмарных суток он превратил Шейлу в законченную наркоманку. Когда Киган понял, что ее воля сломлена, он оставил свой телефон и ушел в уверенности, что она позвонит. Она позвонила спустя два дня и, нечленораздельно лепеча, в истерике умоляла ей помочь. Киган принес наркотик и, перед тем как дать ей шприц, грубо изнасиловал ее. Но сейчас любые издевательства Кигана ничего не значили для Шейлы. Героин сделался всепоглощающей страстью ее жизни.
Так она стала рабыней Кигана.
Через два дня после ареста Ноны Шейла подъехала к дому миссис Уотсон. Она оставила взятый напрокат Киганом «опель-кадет» у подъезда и вошла внутрь.
Шейла чувствовала себя великолепно. За час до поездки Киган дал ей наркотик. Сжигавшая ее страсть унялась, и она действительно хотела хорошо выполнить то, что Киган ей велел.
Шейла позвонила. Через несколько минут дверь открыла миссис Уотсон. Она подозрительно и недовольно уставилась на гостью, кутаясь в грязную шаль.
— Чего надо?
— Меня зовут Шейла Мейсон, — представилась девушка, повторяя заученный с Киганом текст. — Я — кузина Ноны. У нее, как вы знаете, неприятности. Я приехала, чтобы заплатить за квартиру и забрать вещи.
— Воровка! — У домовладелицы перекосилось лицо. — Подумать только — красть в магазине. Она заслужила тюрьму! Вещи вы не получите, пока не заплатите… Она должна за месяц. Сто долларов!
«Заплати сколько потребует, — велел Киган. — Наверняка она тебя обдерет, но это не важно».
Шейла раскрыла сумочку, вынула деньги, которые ей дал Киган, и протянула миссис Уотсон два банкнота по пятьдесят долларов.
— Дайте, пожалуйста, ключ. Я хочу упаковать ее вещи.
Миссис Уотсон осмотрела банкноты, потом перевела изучающий взгляд на девушку.
— Что-то я не помню никакой кузины, мне Нона о вас не рассказывала.
— Я из Техаса, — сказала Шейла, помня наставления Кигана. — Когда Нону выпустят, я увезу ее.
Домовладелица фыркнула:
— Я не пущу ее. Забирайте вещи и освобождайте комнату.
Шейла зашагала наверх. Чет будет доволен, думала она. Как все оказалось просто. Если он действительно будет доволен, то, может быть, оставит ее в покое сегодня ночью и даст большую дозу, чем обычно.
На душе у Шейлы было легко, когда она щелкнула замком и вошла в квартиру Ноны.
Линдсей решил, что следующий этап операции он проведет лично. Ни Силк, ни Киган не смогли бы успешно поладить с доктором Алексом Кунцем.
Только на третий раз удалось дозвониться до его кабинета. Отозвался холодный и безразличный женский голос.
— Я бы хотел встретиться с доктором Кунцем, — сообщил Линдсей. — Либо сегодня после обеда, либо завтра утром.
— Очень жаль, но доктор занят до конца следующей недели. Вас устроит в пятницу на будущей неделе в три часа?
Линдсей предполагал подобный ответ и сказал:
— Мне также жаль. Однако моя просьба вызвана чрезвычайными обстоятельствами. Я должен встретиться с доктором сегодня после обеда или самое позднее завтра утром.
— Кто говорит? — холодно осведомилась женщина.
— Мое имя Джонатан Линдсей. Будьте добры передать доктору Кунцу, что я звоню по поручению мистера Германа Радница. Полагаю, доктору известно, о ком идет речь.
Женщина немного помолчала, а потом произнесла:
— Подождите у телефона, пожалуйста.
Линдсей достал леденец из коробочки на столе. Он не пил и не курил, однако обожал сосать леденцы. Ожидание затянулось. Наконец женщина сказала:
— Доктор Кунц примет вас сегодня в шесть часов вечера.
Линдсей улыбнулся:
— Благодарю. Я непременно буду.
В две минуты седьмого Линдсей остановил свой «кадиллак» у внушительного особняка доктора Кунца, выходившего окнами на яхтенный причал. К входу вели семь мраморных ступеней.
Дверь открыла пожилая женщина с поблекшим лицом. Она бросила на посетителя пристальный взгляд, вежливо улыбнулась и провела его в просторную приемную, обставленную дорогой мебелью.
— Доктор Кунц примет вас через несколько минут, — сказала она. Линдсей узнал ее голос — это она говорила с ним по телефону.
Он кивнул и стал перелистывать последний номер журнала «Лайф». Не прошло и пяти минут, как его пригласили в кабинет.
Он проследовал за женщиной к обшитой дубом двери. Женщина мягко постучала, затем отворила дверь и пропустила Линдсея вперед. В кабинете за письменным столом сидел невысокий, полный человек в белом халате. Справа от стола стояла обитая кожей кушетка. Вдоль стен выстроились шкафы с хирургическими инструментами.
— С вашей стороны весьма любезно принять меня столь быстро. — На лице Линдсея заиграла широкая улыбка. Он уселся напротив доктора.
У Кунца был лысый череп, черные кустистые брови, небольшой крючковатый нос, тонкие губы. По виду — профессионал высшего класса. К такому врачу пациент сразу проникается доверием.
Врач разглядывал посетителя с бесстрастным выражением одутловатого лица. Они изучали друг друга. Линдсей был спокоен — торопиться незачем. Для себя он решил, что заговорить первым должен Кунц.