Трикс почувствовал, как у него запылали от стыда уши.
– Но когда я услышал твой рассказ… – Алхазаб встал, всплеснул руками. – Несчастные старцы, тонущие в болоте ради кристаллика соли! Мужчины и женщины, вываривающие соль на кострах. Дети, ради прихоти дураков купающиеся в жгучей соленой воде! Сердце мое переполнилось болью и состраданием, Три! Минутная слабость ушла и уже никогда не вернется!
Голос Алхазаба окреп.
– Я принесу счастье этому миру, какова бы ни была цена! И если мне придется вначале залить весь мир кровью – что ж, так оно и будет! Ибо ценой мира всегда была война!
– Что же я наделал… – одними губами прошептал Трикс.
– Спасибо, юноши! – Глаза Алхазаба сияли. Он ласково похлопал по плечам Трикса и Тиану. – Возвращайтесь к своей службе. И спасибо за то, что помогли вашему повелителю справиться с его минутной слабостью!
Трикс и Тиана, переглядываясь, вышли из шатра. Щеки у Трикса горели. Получилось так, что он сам, своей безответственной болтовней, убедил Прозрачного Бога продолжать свой поход! Ну что ему стоило рассказать другую историю! Он ведь ее даже придумал – про тихие, мирные просторы соляных болот, на которых цветут орхидеи и живут веселые дружелюбные собачки; про праздник сбора первой соли; про соляные розы, которые влюбленные дарят друг другу; про удивительные вкусные блюда, которые готовят в хижинах соледелов; про соль красную – которую добывают на границе болот и пустыни, про соль зеленую – которую собирают по весне; про соль черную – которую положено есть в дни печали и траура… Это была хорошая история, красивая и спокойная. Но Триксу показалось, что в ней мало действия, и он стал рассказывать про стариков, тонущих в болоте, и детей, купающихся в едком рассоле… Ну как же так? Это ведь даже и не волшебство было! Просто слова, без всякой магической силы! Просто вранье! И вдруг это вранье заставило могучего волшебника решиться на войну!..
Крепко сжимая копье, Трикс стоял на своем посту и размышлял. Рано или поздно некоторые волшебники понимают, что слова, даже не обязательно сложенные в заклинание, обладают немалой силой. Иные после этого становятся куда осторожнее со словами… или же – наоборот. И те и другие становятся великими волшебниками, только первых называют – добрыми, а вторых – злыми.
Но Трикс, конечно, о таких вещах не знал.
И поэтому он просто стоял, ожидая смены караула, и думал о том, как победить Прозрачного Бога. Ему было немножко страшно, в чем он мало кому бы признался. Но еще ему было жалко Алхазаба – и вот об этом он не рассказал бы никому.
Говорить о добром – всегда труднее, чем о злом.
4
Трикс и Тиана, прячась за спинами других воинов, смотрели на въезжающий в лагерь Алхазаба фургон бродячего театра. Актеры нервно озирались, поминутно поправляли на рукавах белые повязки, которые должны были гарантировать их безопасность, и вообще, на взгляд Трикса, выглядели такими подозрительными, что будь он настоящим охранником Прозрачного Бога – тут же завопил бы «Вяжи их, братцы!»
Наконец фургон доехал до высохшего озера и остановился. Из шатра Алхазаба вышел Хамас, заставил актеров построиться и коротко допросил. Трикс нервно облизнул пересохшие губы, размышляя, не обнаружит ли полководец неожиданного сходства между юным актером Триксом и новоиспеченным охранником Три. Но Хамас к Триксу не приглядывался, да и вообще, успокоившись и всмотревшись хорошенько, юноша понял, что между ним сегодняшним и им же месяц назад не так много общего. Волосы у Трикса изрядно отросли, так что впору было завязывать их пучком на затылке по обычаю ассасинов, прежний Трикс был гораздо более светлокожим, менее сухощавым, да и глаза у него были куда наивнее. Пожалуй, даже если бы Трикс прежний и Трикс нынешний встали рядом – они показались бы братьями, но никак не одним и тем же человеком.
Может быть, именно поэтому смотреть на самого себя было хоть и удивительно, но вовсе не так странно и пугающе, как ожидал Трикс. «Это ведь не я, – неожиданно подумал он. – Это тот мальчишка, каким я был. А человек все время меняется, он каждый день становится другим. На самом деле мы живем не одну жизнь, мы живем тысячи жизней – просто они идут одна за другой, и мы не сразу замечаем, что прежняя жизнь закончилась, а началась новая…»
– Тебе надо постричься, – шепнула Триксу на ухо Тиана, прервав его философские размышления. – Тебе длинные волосы не очень идут…
– Ладно… – чуть смутившись от такой заботливости, ответил Трикс.
– Жалко, меня с вами не было!
– Почему? – удивился Трикс.
– Ну ты что, и впрямь не понимаешь? Какое зеркало позволит так хорошо увидеть себя со стороны, да еще и в движении, и со всех сторон? Годится или нет прическа, красивая ли походка, загадочен ли взгляд…
Как ни был Трикс увлечен разглядыванием самого себя, но он мысленно отметил, что в словах Тианы есть интересное зерно. Если удастся соорудить какое-то магическое устройство, которое позволит женщинам изучать себя со стороны, то спрос на него будет немаленьким!
Тем временем Хамас разобрался с комедиантами, дал им последние указания и удалился. Труппа господина Майхеля принялась за работу, а праздные зрители начали понемногу расходиться. Поспешили уйти и Трикс с Тианой.
– Понимаешь, – объяснял Трикс, – ни в коем случае нельзя, чтобы я-прежний увидел себя-нынешнего.
– Почему?
– Потому что это будет парадокс.
– Какой?
– Я же не видел себя, когда приехал к Алхазабу вместе с театром. Понимаешь?
Тиана задумалась.
– Не очень. Ты себя не видел… ну и что? Теперь увидишь!
– Но я же помню, что не видел! – торжественно объяснил Трикс.
– А будешь помнить, что видел, но забыл!
– Нет, мне кажется, такого не должно быть, – ответил Трикс, подумав. – Как я могу не помнить то, что было?
– Подумаешь, – фыркнула Тиана. – У регента Хасса это после каждого праздника случается, и ничего!
– Нет, я так не могу! – взмолился Трикс. – А если от этого случится какая-то катастрофа? Получится, что я и видел себя, и не видел… магия – вещь опасная!
– Но здорово все-таки было бы подойти к актерам и предупредить, – задумчиво сказала Тиана. – Они бы тогда не боялись, знали бы, что все будет хорошо…
– Мы сами пока не знаем, хорошо ли будет! – твердо ответил Трикс. – Нет уж, давай, как договорились. Дождемся вечера и…
Тиана еще раз оглянулась на актеров и кивнула:
– Ладно. Если ты так считаешь…
Трикс облегченно вздохнул. У него было смутное чувство, будто он только что спас весь мир.
Кто знает, возможно, так оно и было?
К вечеру сцена была готова, а кочевники собрались смотреть представление. К сцене они шли не с пустыми руками! Давно известно, что когда человек слушает музыку или пение, то ему и в голову не придет что-нибудь жевать – ведь чавканье и стук зубов ужасно мешают слушать. А вот когда человек смотрит – не важно, театральное представление, гладиаторские бои или гонки на верблюдах, ему непременно нужно что-нибудь съедобное. И это вовсе не потому, что внезапно пробуждается аппетит. Просто надо чем-то занять рот, ведь зрелища вызывают сильное желание вопить, орать, обзывать и нахваливать, так недолго и голос сорвать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});