запоминаешь… а главное – что записываешь.
– Так точно.
– Ты волен думать обо всем. Ты обязан не нарушать четко прописанных правил только
деяниями. Но ты должен помнить, что мысленные действия могут переступить порог виртуального
поля – подойти к полю реальному. Ты можешь перейти от мысленных действий к действиям
обычным. Но мы способны узнать, что ты перейдешь к действиям еще до того, как ты к ним
перейдешь. Способны узнать, к каким действиям ты перейдешь от каких мыслей. Для этого мы
применяем расчет будущего. А твои мысли для проверки мы берем из твоей памяти. Но твоя
память закрыта для нас – порядок такой. И мы берем только ту твою память, которую дает нам твой
ошейник. Делаем мы это только тогда, когда в этом есть серьезная необходимость. А
необходимость – это серьезные подозрения и серьезные проступки.
– Так точно.
– У нас почти нет времени. И мы способны четко увидеть то, что ищем, имея одну только
обобщенную схему памяти – отчетной памяти. Поэтому мы и установили четкий порядок ведения
отчетов. Только нужное. Ничего лишнего быть не должно. Понял?
– Так точно.
– Твои мысли принадлежат тебе – это твое право, это данная тебе свобода. Но то, что
запоминает твой ошейник, – не твое.
– Так точно…
Айнер сел на едва обозначенное в ярком свете кресло, откинулся на его спинке… и положил на
стол блок сахара…
– Хватит тупить. Возьми – помогает…
Я взял блок…
– Герф, мы создали эту систему, чтобы обеспечить порядок, – и нам он обеспечен… Но за этим
стоит строгий контроль. Стоит нам потерять его над чем-то одним… Нет, всей системе от этого не
рухнуть! Но ей будет нанесено тяжкое увечье! И случится что-то подобное тому, что случилось с
нашей техникой. Машины служат нам. Но подчиняется нам только часть машин! А с другой их
частью – мы воюем! Мы никогда не должны забывать этого! Того, что произошло это от одной
173
ошибки, Герф! От одной!.. Мы не можем сохранить систему без поддержки техники, и нам
приходится полагаться на технику. Но мы должны быть готовы к сбою – постоянно готовы. Та же
модель применима и к обществу. Агрессивная внешняя ситуация увеличивает возможность
поломок внутренних. Мы все контролируем, все держим в своих руках. Это делает каждый из нас!
И если кто-то что-то упустит, стоять ему врагом по другую сторону системных границ!
– Так точно.
– Но есть еще кое-что, что учесть следует… Помнишь, я тебе про пограничную зону нарушений
говорил?
– Да.
– Это почти то и есть… Мы избегаем вражды между нами. И за установленным порядком
следит у нас техника – по большей части. Мы не обязаны доносить об известных нам преступных
мыслях. Но только до поры. Нельзя будет не отнести эти мысли к преступлениям, содеянным в
будущем времени и в реальном пространстве – мы обязаны будем донести. И это будет серьезное
обвинение – будет проведено серьезное расследование и будут приняты серьезные меры. Ясно,
Герф?
– Так точно.
– Только есть здесь еще тонкость… Это ничтожные проступки. Это мелочи. Мы не мелочимся,
Герф. Мы закрываем глаза, видя что-то ничтожное. Но это только до поры! До того, как кто-то
тупой нам этим чем-то “ничтожным” глаз колоть не станет! Это обяжет нас возиться с чем-то, чего
и не видно толком! И мы будем делать это вместо того, чтоб горы воротить! Понял?!
– Так точно…
– Значит, ты знаешь, что это такое! Значит, ты знаешь, что я с этим должен буду делать!
Закоротило… Айнер вскочил так резко, что его шинель, не успев пролететь за ним ветром,
напоролась на еще более резкое торможение – рванулась ко мне его острой тенью… Нас больше не
разделяет стол – командир стоит прямо передо мной…
– Это донос, Герфрид! Но ты не доложил об этом вовремя! Это регистрация информации для
рассмотрения уполномоченным прокуратурой с последующей попыткой ее утаить! Ты соучастник,
Герфрид!
Я бы отступил, хоть на шаг, опустил бы глаза – если бы протокол позволил…
– Я не понимаю…
– Молчи! Тебе точного будущего никогда не узнать! К тебе требование одно и простое! Решил
четко, что чьи-то мысли – это настоящее преступление – доложи! Не уверен, что эти мысли окажут
значительное влияние применимо к реальности – не сообщай! И учти – проступок – это еще не
преступление! Это только провинность! И учти еще! И преступления, и провинности выявлять –
наша забота! Наша и техники! Остальное только для страховки этого контроля! Не докладывай ни
о чем, что не влечет тяжелых последствий! Ясно тебе?!
– Командир, мне…
– По твоему отчету мне ясно видно, что ты намеренно умолчал о том, что тебе был указан “путь
дезертира”! Указание было дано без отягощений прямотой, но дано оно было! Умолчал о
разглашении секретной информации! Информация была дана без подтверждений, но была дана! О
переданных ментальным сигналом заявлениях, подрывающих стабильность системы! Сигнал был
ограничен короткой зоной действия, но был передан! Это подстрекательство. Это проступок. Не
слишком серьезный, но проступок. Провокация дает только толчок к преступлению. Безответные
провокации мы значимыми не считаем и строго не караем. Но безответны они только на реальном
полигоне, только на данном отрезке времени. На виртуальном – мысленном поле им дан ответ.
– Командир, я…
– Молчи! Вопрос встает жесткий – преступен этот ответ или нет. Нужно проводить разбор. А
будут обнаружены преступные мысли, нужно будет установить – мысленное это преступление или
нет, будет оно перенесено с виртуального поля на поле реальное или нет. Ментальное преступление
не столь значимо и, считай, не караемо, но стоит ему переступить мысленные границы – оно будет
приравнено к реальному и будет караться, как пресеченное преступление. А покажет следствие с
точным расчетом будущего, что преступные мысли перейдут границы виртуального поля и обретут
174
значение не одних мысленных преступлений, нужно будет выяснить – способно это преступление
стать содеянным, станет оно содеянным или останется пресеченным. А выявит дознание, что
преступление будет совершено неизбежно, – его будут карать как свершенное преступление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});