погони в стереотрубу — один в правый окуляр, другой — в левый и заливисто смеялись.
Оба Нервных стояли у двух входов траншеи и тревожно озирались.
Оба Обжоры рубали ложками кашу — из одного котелка.
В углу телефонист непрерывно долдонил в трубку:
— Сокол! Я — Орел! Сокол, ответьте Орлу!
А по траншее шли Генерал с Шефом и, как обычно, спорили.
— Я тебе говорю, Стьопа, у них любовь! — твердил Шеф.
— Ну какая любовь, Джек? — возражал Генерал. — Я же знаю Федора, это достойный ученик полковника Петренко!
— А я знаю Мэри — это моя достойный ученик! Как сказать русский пословиц: яблочко от яблонька, а любовь не картошка!
К начальству подбежал Адъютант, доложил.
— Наши агенты вышли на оперативный простор и преследуют противника! Может быть, вызвать подкрепление?
Генерал поднес к глазам бинокль.
— Еще рано!
Погоня-перестрелка продолжалась уже за городом, по широкому полю, в конце которого виднелся лес.
Феде наконец удалось прострелить колеса, машина перевернулась, из-под нее выбрались Артист и Шкаф и скрылись в лесной чаще.
Федя и Мэри на мотоцикле тоже ворвались в лес, продирались сквозь кусты, сшибали деревья, вырулили на поляну… и отпрянули: на них шел танк!
За штурвалом сидел Артист, а Шкаф наводил пушку.
— Ух, зараз я их! — скалился он. — Зараз як бабахну!
— Не-ет, я их гусеничками, гусеничками! — шипел Артист.
Танк с жутким грохотом надвигался на Федю и Мэри.
А на наблюдательном пункте продолжался спор.
— Вот увидишь Стьопа, у них большой любовь! — говорил Шеф.
— Сказал слепой: увидим! — иронизировал Генерал,
Адъютант снова озабоченно поинтересовался:
— Может быть, вызвать подкрепление?
Генерал мельком глянул на ход сражения в бинокль.
— Еще рано!
Федя рванул Мэри с мотоцикла в кусты, достал из-за пазухи связку гранат, а из нагрудного кармана фотографию.
— Маша! Передай полковнику Петренко его портрет. И скажи: если я погибну, пусть считают меня коммунистом!
— А если погибнут они? — с надеждой указала Мэри на танк.
Федя на миг задумался и решил:
— Тогда пусть их считают коммунистами!
Со связкой гранат в зубах он пополз навстречу ташку. Мэри зажмурилась. Прогремел взрыв. Мэри открыла глаза. Из горящего танка, отпихивая друг друга, выкарабкивались Артист и Шкаф. А в дыму покачивался контуженный, но живой Федя.
И снова продолжалась погоня, снова Федя и Мэри прорывались через кусты, перепрыгивали овраги…
Так они ворвались в ущелье, окруженное скалами, на которых цвел алый кустарник. Бандитов здесь не было. Федя и Мэри повернули назад. Но в проходе между скал на них уставились мерзкие рожи в противогазах. А в руках у Артиста и Шкафа были химические бомбы с черепами и костями.
— Вот тебе, Джек, и вся любовь! — печально сказал Генерал Шефу.
— Может, все-таки вызвать подкрепление? — спросил Адъютант.
— Уже поздно! — вздохнул Генерал.
И разведчики обеих стран дружно натянули противогазы.
Артист и Шкаф швырнули бомбы. Взрыв — и желтое смертоносное облако начало заполнять каменный мешок. Спасения не было.
— Прощай, любимая! — сказал Федя.
— Прощай, любимый! — ответила Мэри.
И они слились в первом и последнем в их жизни поцелуе.
Гибельное облако укрыло героев желтым саваном.
На наблюдательном пункте все сняли каски, склонили головы.
Желтое облако заполнило весь каменный мешок, зловеще клубилось и медленно уплывало вверх.
Постепенно открывались голые скалы и алый кустарник, ставший черным.
А посреди этой картины всеобщей гибели стояли Федя и Мэри. Одежда на них сгорела до жалких лохмотьев, но они стояли, как и прежде, затаив дыхание в бесконечном поцелуе, сохранившем их жизнь.
Наконец они оторвались друг от друга, шумно выпустили из легких застоявшийся воздух и глубоко, счастливо вдохнули свежий.
— Ну что я говорить! — воскликнул Шеф. — Любовь побеждает смерть!
— Да-а, — согласился Генерал. — Эта штука посильнее, чем Фауст у Гете.
Артист и Шкаф при виде жизнеутверждающей картины — невредимых и непобедимых Феди и Мэри в ужасе рухнули на колени и вскинули руки вверх.
— Победа! — кричал Генерал.
— Виктория! — вторил ему Шеф.
Появились два адъютанта с ящичками орденов и медалей СССР и США. И разведчики обеих стран начали их взаимно цеплять на грудь друг другу.
Генерал приколол Шефу звезду Героя.
— Служу Советскому Союзу! — козырнул американец. — Однако, Стьопа, это не есть все… У них — любовь, я выиграл, я хотеть получить мой выигрыш!
— Пожалуйста, Джек, — Генерал подставил Шефу свой лоб, но при этом надвинул до носа каску.
— Не-ет, Стьопа, так не пойдет, — засмеялся Шеф.
Он снял с Генерала каску и с наслаждением игрока,
которому наконец удалось отыграться, сложил пальцы для шелобана, занес их надо лбом Генерала… но тот в последний миг увильнул и крикнул:
— Майор Камикадзе!
— Слушаю, товарищ генерал! — подскочил к нему Адъютант.
— Я убываю на доклад о проведенной операции к Председателю КГБ, — сообщил Генерал и небрежно бро сил Шефу: — Джек, мой долг получите с майора Камикадзе…
Генерал улизнул по траншее, прежде чем изумленный Шеф опомнился. Адъютант покорно подставил ему свой лоб. Шеф вздохнул и начал — с двойной яростью и скоростью — отвешивать ему шелобаны.
А потом все повторилось, как в начале нашей истории…
Над Кремлем реял серпасто-молоткастый советский стяг, а над Белым домом развевался звездно-полосатый флаг США.
В свои кабинеты по разные стороны океана вошли президенты сверхдержав — Михаил Горбачев и Джордж Буш.
— Горячая линия связи с Соединенными Штатами Америки готова!
— Можем начать, — с ударением на первом слоге сказал Горбачев.
И вспыхнуло табло «НА СВЯЗИ БЕЛЫЙ ДОМ».
— Горячая линия связи с Советским Союзом готова!
— О’кей, — кивнул Буш.
И загорелось табло «НА СВЯЗИ КРЕМЛЬ».
— Добрый вечер, господин президент! — Горбачев улыбнулся. — Хотя меня уже информировали компетентные органы, что у вас пока еще доброе утро. Но я уверен, это единственное разногласие между нашими странами.
— Да, — согласился Буш, — с последней проблемой — этой русской мафией — уже покончено.
— Я рад, что у нас такой судьбоносный консенсус, — одобрил Горбачев. — Так что до завтра на Гавайях!
— До завтра! — согласился Буш. — Теперь уж нам никто не помешает.
— Конечно, вам таки да никто не помешает! — врезался в их разговор третий голос. — Можете быть совершенно спокойненькие, господа президенты, чтоб я так жил!
— Бог мой, кто это? — воскликнул Буш.
— Ай, вы меня не узнали? Это же я — Рабинович. Из русской мафии.
— Послушайте, товарищ… э-э… мистер Рабинович, — начал Горбачев.
— Да вы беседуйте, не обращайте на меня… Ай, нет, я дико извиняюсь, но я вас отключаю. У меня по срочному — Одесса!
В обоих кабинетах взамен соответствующих табло «НА СВЯЗИ КРЕМЛЬ» и «НА СВЯЗИ БЕЛЫЙ ДОМ» вспыхнул одинаковый текст «НА СВЯЗИ