Мартин Силен указал на быстро приближающуюся мачту опоры, над которой, как потолок, висело облако. Трос, казалось, уходил в пустоту.
– Сдается мне, мы уже пересекаем хребет, хотим мы того или нет.
– А сколько времени займет дорога? – спросил Хойт.
– Часов двенадцать. Может, чуть меньше. Операторам иногда приходится останавливать вагоны – если ветер слишком сильный или трос обледенеет.
– Теперь мы уже не остановимся, – сказал Кассад.
– Если только трос не порвется, – заметил поэт. – Или мы на что-нибудь не налетим.
– Заткнись, – оборвала его Ламия. – И вообще не пора ли нам пообедать?
– Смотрите! – позвал Консул.
Все подошли к передним окнам. Вагон уже поднялся на сто метров над бурым склоном. Предгорья остались где-то позади. Далеко внизу виднелась платформа. Паломники в последний раз окинули взглядом станцию, покинутые лачуги Приюта Паломников и неподвижный ветровоз.
Затем снег и плотные облака поглотили их.
Разумеется, кухни в привычном смысле слова в вагоне не было. Однако в заднем отделении обнаружились холодильник и микроволновая печь. Из мяса и овощей, позаимствованных на камбузе ветровоза, Ламия и Вайнтрауб соорудили вполне сносное жаркое. У Мартина Силена нашлось и вино (несколько бутылок он прихватил еще с «Бенареса», остальными разжился на ветровозе). К жаркому он открыл гиперионское бургундское.
Паломники почти покончили с обедом, когда мрак, словно облепивший окна вагона, начал понемногу рассеиваться. Вскоре стало совсем светло. Консул обернулся к окну, и в этот момент выглянуло солнце, залив весь вагон каким-то потусторонним золотым светом.
Все разом вздохнули. Уже несколько часов как стемнело, но едва вагон всплыл над морем облаков, из которого, подобно островам, поднимались горные вершины, как паломники вновь оказались в царстве заката. Небо Гипериона из дневного блекло-голубого стало бездонно-лазурным. Красно-золотистое светило зажгло башни облаков и покрытые льдом горные вершины. Консул огляделся. Лица его спутников, которые еще минуту назад в полумраке вагона казались серыми пятнами, теперь тоже омывало щедрое золотое сияние.
Мартин Силен поднял бокал:
– Ну, с Богом!
Консул посмотрел вперед. Массивный трос казался отсюда не толще нитки, а чуть подальше его и вовсе было не разглядеть. В нескольких километрах, на вершине горы, искрилась золотом следующая опорная мачта.
– Дорогу поддерживают сто девяносто две опоры, – произнес Мартин Силен голосом экскурсовода. – Они изготовлены из сверхпрочного карбодюраля и имеют восемьдесят три метра в высоту.
– Мы, должно быть, очень высоко, – негромко сказала Ламия Брон.
– Самая высокая точка этой подвесной дороги, общая протяженность которой составляет девяносто шесть километров, находится над вершиной горы Драйден, пятой в горной системе Уздечки; ее высота девять тысяч двести сорок шесть метров над уровнем моря, – продолжал Силен.
Полковник Кассад посмотрел по сторонам:
– А в вагоне давление нормальное. Несколько минут назад сработало реле.
– Смотрите! – воскликнула Ламия.
В течение долгой минуты солнце лежало на облачном горизонте. Теперь оно опустилось ниже, и тучи словно вспыхнули изнутри. Весь западный край мира заполыхал многоцветием красок. Снежные карнизы и ледники на западных склонах, нависавшие над подвесной дорогой, все еще горели отраженным светом, но на темнеющем небосводе уже проступали самые яркие звезды. В вагоне царил розовый полумрак.
Консул повернулся к Ламии Брон.
– Почему бы вам не рассказать свою историю прямо сейчас? Нам ведь надо выспаться перед прибытием в Башню.
Ламия допила остатки вина.
– А вы-то сами хотите ее услышать?
Все закивали. Только Мартин Силен пожал плечами, выражая полнейшее равнодушие.
– Хорошо. – Ламия Брон отставила в сторону пустой стакан, уселась на скамейку, подобрала под себя ноги и, опершись локтями о колени, начала свой рассказ.
История детектива:
Долгое прости
Я сразу поняла, что это дело будет особое, – с той самой секунды, как он вошел в мой кабинет. Он был красив. Не изнеженный или смазливый, как иные модели или телезвезды. Нет, он был просто… красив.
Ростом он был невелик, не выше меня, а я родилась и выросла на Лузусе, где гравитация на треть больше стандартной. Но я сразу же поняла, что мой посетитель не с Лузуса, ибо сложен он был по меркам Сети весьма пропорционально – стройный, худощавый атлет. Лицо – сама целеустремленность: низкие брови, острые скулы, прямой нос, твердый подбородок и широкий рот (чувственный и упрямый одновременно). Большие карие глаза. На вид ему было около тридцати стандартных.
Ясное дело, в тот момент, когда он вошел, я не задавалась целью составить полный реестр его личных качеств. Первое, что я подумала тогда: «Неужели клиент?» А вторая мысль: «Ну, красив, мерзавец!»
– Госпожа Брон?
– Да, это я.
– Вы действительно госпожа Ламия Брон из сыскного агентства «Вся Сеть»?
– Да.
Он огляделся, словно не веря моим словам. Я поняла смысл этого взгляда. Дело в том, что мой офис находился на двадцать третьем уровне старого промышленного улья Железный Хлев. Секцию, где он расположен, называют Старыми Норами. Все три окна выходят в служебную траншею № 9. Там всегда темно, а сверху, из фильтров улья, вечно капает конденсат. Заброшенные автопогрузчики, ржавые балки – вот и весь пейзаж.
Ну и черт бы с ним – зато дешево. К тому же большинство моих клиентов звонит, а не приходит лично.
– Могу я присесть? – спросил он, очевидно, вполне удовлетворенный тем фактом, что столь почтенному агентству приходится работать в такой трущобе.
– Конечно, – ответила я и жестом указала на стул. – Господин…
– Джонни, – сказал он.
Это имя не соответствовало его внешности. Что-то в нем говорило о деньгах. Не одежда, нет. Одет он был как раз довольно обычно – в костюм, выдержанный в черно-серой гамме, правда, из добротной ткани. Но меня не оставляло ощущение, что парень этот не из простых. И произношение какое-то странное. Обычно я хорошо распознаю акцент – это необходимо в нашем деле, – но сейчас я не могла определить не то что местность, где вырос этот парень, – даже планету!
– Итак, Джонни, чем могу помочь? – Я протянула ему бутылку виски, которую собиралась было убрать, когда он вошел.
Мальчик Джонни отрицательно покачал головой. Может быть, он решил, что я предлагаю ему хлебнуть из горлышка? Черт возьми, я не так воспитана. Возле водоохладителя полно бумажных стаканчиков.
– Госпожа Брон, – сказал он (и я снова подивилась его акценту), – мне необходимо провести расследование.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});