— Спасибо, хозяйка, — поблагодарил я вслух.
— Кому это ты? — спросил Эол.
Пришлось рассказать про встречу с женой Хранителя леса.
Я сварил травы, и стал отпаивать Мэриетту. Она все не приходила в сознание, металась и что-то бормотала. Дриада и ветер, скоро уснули, расположившись с другой стороны костра. А я продолжал сидеть около Огненной Лисицы, время от времени, уходя к ручью, чтобы смочить холодной водой носовой платок и положить его на лоб Огненной Лисицы.
Вдруг она открыла мутные глаза:
— Папа, — вскрикнула она, — папочка!
— Тише, — я поцеловал ее в лоб, и оглянулся — влюбленные посапывали во сне.
— Мне страшно, — продолжала шептать Мэриэлла, — я не хочу больше жить. Мне не справиться с этим Гореном. Он Лиссель проглотил и меня проглотит. Я устала. Отпусти меня к маме.
— Не смей, так говорить, — я нагнулся к ней, и стал гладить по голове. Она схватила мою руку и прижала ее к щеке. — Все будет хорошо! Ты обязательно справишься. А потом ты не одна.
— Ты про Дара и Энлиля, — она хрипло засмеялась, и закашляла — папа, они — плохие. Я не хочу за них замуж. Пусть меня кому-то другому предопределят.
— Нельзя, — ответил я, чувствуя, как наполняюсь обидой, — это не нам решать…
— Ты говоришь, как Дар, — она оттолкнула мою руку, — он просто тебе нравится. А мне нет. Я не хочу, — и слёзы покатились по ее лицу, — ты не знаешь, а он при мне себе любовницу завел.
— Мэриэлла, девочка моя, — шептал я, — это недоразумение, ты не должна обращать на это внимание.
— Почему?
— Ну, в жизни бывают всякие непредвиденные ситуации, не зависящие от нас.
— Папочка, я не понимаю, что ты хочешь сказать, но мне страшно. Отпусти меня, пожалуйста! Забери себе своего Дара, раз он тебе так нравится, а я хочу только покоя, мне надоело скрываться, надоело лгать! Я устала!
Речь ее стала невнятной и сбивчивой, больше ничего уже не понимал. Она металась, вскрикивала и плакала. Так прошла ночь. Только к утру, кризис прошёл, и она уснула. И проспала еще целые сутки. Я не отходил от нее, чем чрезвычайно радовал влюбленную парочку, которая отдав на мое попечение Мэриетту, скрывалась за кустами, и оттуда слышался тихие разговоры. Они никак не могли наговориться.
А я за эти сутки много передумал. Только сейчас я понял душевное состояние этой девочки. Вспомнился разговор ее с ювелиром, ему тогда она тоже сказала, что живет только для того, чтобы выполнить свой долг, и слова жены Хранителя Очарованного леса. В принципе, она была одиноким, испуганным ребенком, который изо всех силенок старается спрятать свой страх. Каким же я был идиотом, нет, чтобы послушаться Раста. Просто встретиться с ней, поговорить. Уверен, что смог бы расположить к себе. А так схватил как куклу и потащил к себе в замок. Немудрено, что она вела себя подобным образом. Я стал для нее врагом. А потом в спальне, я же ненавидел ее, хотел сделать больно, а Огненные Лисицы так чувствительны ко всем эмоциям, она поняла, почувствовала это, и как результат — огонь и бегство. Хотя, оправдывал я себя, мне не приходилось иметь дело с такими юными созданиями. В моей жизни были всегда взрослые женщины, уверенные в себе, знающие чего хотят и как. С ними было просто. Да и тогда, я подумал, что беру ребенка, которому еще надо будет дать время вырасти. А этот ребенок оказался с душой взрослой измученной женщины, рано повзрослевшая, она все-таки осталась по-детски наивной и доверчивой. И эти два взаимоисключающих состояния уживались в одном хрупком теле. Как, теперь, не испугав ее, убедить, что я не враг. Столько всего натворил. Но видят Верховные духи, это вышло без злого умысла, просто по глупости. Что говорила жена Хранителя, быть рядом, но не трогать ее. Дать привыкнуть к себе? А потом? Мы же идем в Атель. А там Энлиль. Второй суженный. А вдруг он понравиться ей. Он изысканный, как говорили о нем женщины. Ну, взяли бы его себе. А мне никто не нужен, кроме вот этой испуганной девочки, которая спит, укрывшись тремя плащами, и которая стала для меня единственной женщиной на свете.
Проснулась Мэриетта только на следующие сутки. И я с удовлетворением отметил, что она не помнит, того разговора в бреду. Опасался, что догадавшись о том, что я знаю, кто она, умчится одна в лес. Это в ее характере. А стоит только разойтись тут, и уже никогда не сойдешься вновь. Лес умеет скрывать и хранить тайны. Отношение Мэриетты ко мне переменилось. Она спокойно принимала мою помощь, но всегда была в ожидании чего-то, как ежик, который только приспустил свои колючки, но только дотронься, и они тут же вопьются иголками в пальцы. Я же старался, держаться в стороне. Лишний раз не подходил, но если звала, или задавала вопросы, был в ее распоряжении. Однажды, не знаю, что на меня нашло, рассказал ей историю своей жизни и о том, как мы с Энлилем попали в этот лес. Она выслушала, молча, не перебивая, не охая и не причитая: — Бедненький! А только глядя на меня широко открытыми глазами. Я впервые видел ее радужную оболочку глаз в спокойном состоянии — они были сиреневые — удивительный и притягательный цвет. Выслушав мой рассказ, она положила мне ладонь на руку, и от нее повеяло таким женским спокойным пониманием, и сочувствием ко мне, что я чуть не встал перед ней на колени и не прижал к себе. С большим усилием воли, поднялся и пошёл в лес, чтобы успокоиться.
Никогда не знаешь, какие испытания приготовил тебе Очарованный лес, что хочет доказать тебе самому. Так и случилось в тот день. Началось всё с того, что мой меч вдруг потянул меня к костру, когда мы с Эолом умывались. Я поспешил к девушкам, и мы увидели, что Снежка сидит на дереве, а Огненная Лисица, держа наготове меч, стоит в окружении четырех огромных худых волков. Увидев нас дриада, завизжала. Звери бросились на Мэриетту, но та, упав на землю, покатилась у них под лапами, вскочила на ноги и рубанула одного из них по спине, он пропал. Я бросился к ней. Вскоре все звери пропали. Это были миражи. Я хорошо их помнил, по тому, когда мы были в этом лесу с Энлилем. Они не походили на наши магические миражи, их можно было убрать, только ранив. А сами они были вполне физическими, и своими когтями могли разодрать грудь, или зубами, перегрызть горло. Помню, мне тогда просто повезло, что вовремя вернулся обиженный на меня Повелитель ветров. Он уничтожил звериные миражи. Но рана, нанесенная когтями волка, болела до тех пор, пока мы не вышли из леса, и Крас не залечил ее.
Эол, так и не успел показать свое военное мастерство, стрела застыла в его руках, только потому, что увидев Мэриетту в деле, застыл как вкопанный. Мне кажется, что осознав свою оплошность, он решил выкрутиться тем, что обиделся, что танцовщица скрыла от него, что владеет военным искусством. И потому привязался к ней, как банный лист, выспрашивая, кто она есть на самом деле, и кто ее отец. Я впервые видел, как трудно приходится девушке выкручиваться, несколько раз хотел вставить слово, прервать пугавший ее разговор, и каждый раз не успевал. Она ловко выворачивалась, причем не врала, а говорила полуправду. Эол, даже обратился ко мне, чтобы подтвердил истину ее слов. Я охотно подтвердил. Хотя в тот момент, думаю, смог бы и соврать, чтобы спасти Мэриетту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});