Читать интересную книгу Черная книга коммунизма - Стефан Куртуа

Показателен пример гонений на инакомыслящих в Чехословакии — судьба Зависа Каландры. В 1936 году Каландра был исключен из КПЧ (Коммунистической партии Чехословакии) за брошюру, в которой он разоблачал московские процессы. Он участвовал в Сопротивлении и был депортирован немцами в Ораниенбург. В ноябре 1949 года Каландру арестовали, обвинили в том, что он возглавил «заговор против Республики», и подвергли пыткам. В июне 1950 года над ним начался процесс, на котором он выступил с самокритикой. 8 июня его приговорили к смерти. В газете «Combat» 14 июня 1950 года Андре Бретон публично просил Поля Элюара вступиться за человека, которого они оба знали еще с довоенных времен. Элюар ему ответил: «Я должен еще слишком много сделать для невинных, которые кричат о своей невиновности, прежде чем позволить себе заниматься виновными, которые кричат о своей виновности». Завис Каландра был казнен с тремя другими товарищами 27 июня.

Антифашисты и иностранные революционеры, жертвы террора в СССР

Истребление членов Коминтерна, троцкистов и других коммунистических диссидентов было лишь одним из проявлений коммунистического террора. В 30-е годы в СССР проживало много иностранцев, которые, не будучи коммунистами, поддались тем не менее обаянию советского миража. Многие из них заплатили за свою любовь к стране Советов свободой и жизнью.

В начале 30-х годов СССР развернул широкую пропаганду по привлечению людей в Карелию, играя одновременно и на возможностях, которые мог предоставить этот край на границе СССР и Финляндии, и на привлекательности самого дела «строительства социализма». Из Финляндии прибыло около двенадцати тысяч человек, к ним присоединились примерно пять тысяч финнов из США, в основном члены американской Ассоциации финских трудящихся, которые испытывали большие трудности в связи с начавшейся после кризиса 1929 года безработицей. «Карельская горячка» становилась всё сильнее, агенты Амторга (советского торгового агентства) предлагали работу, хорошую зарплату, жилье и бесплатный проезд из Нью-Йорка в Ленинград. Финнам рекомендовалось взять с собой свое имущество.

«Стремительное движение к утопии», по выражению Айно Куусинена, обернулось кошмаром. Сразу по прибытии у этих эмигрантов конфисковали их машины, орудия труда, сбережения. Они были вынуждены сдать паспорта и оказались, таким образом, пленниками в этом диком лесном крае, где условия жизни были очень трудны. По свидетельству Арво Туоминена, по крайней мере двадцать тысяч финнов были отправлены в концентрационные лагеря. Сам Арво Туоминен возглавлял Финскую коммунистическую партию, занимая вплоть до конца 1939 года должность кандидата в члены Президиума Исполнительного комитета Коминтерна, затем был приговорен сначала к смерти, а потом к более мягкому наказанию — десяти годам тюрьмы..

Куусинен, вынужденный после Второй мировой войны поселиться в Кировакане, присутствовал при прибытии армян, которые, став жертвами ловкой пропаганды, решили обосноваться в Советской Армении. В ответ на призыв Сталина, обращенный к гражданам российского происхождения, жившим за границей, вернуться в СССР эти армяне, несмотря на то, что в свое время были высланы из Турции, решили тем не менее поехать именно в Армянскую республику, поскольку именно эту территорию они считали родиной своих предков. В сентябре 1947 года несколько тысяч армян собрались в Марселе. Три тысячи пятьсот человек поднялись на палубу корабля Россия, который переправил их в СССР. Как только корабль пересек символическую линию советских территориальных вод Черного моря, поведение советских властей резко переменилось. Многим стало понятно, что за ними захлопнулась гнусная ловушка. В 1948 году двести армян приехали из США. Им был оказан торжественный прием, но затем их постигла та же участь: по прибытии их паспорта были конфискованы. В мае 1956 года несколько сотен приехавших из Франции армян вышли на демонстрацию во время визита в Ереван министра иностранных дел Франции Кристиана Пино. Лишь шестьдесят семей смогли покинуть СССР, в то время как остальные стали жертвами репрессий.

Террор коснулся не только тех, кто по собственной воле приехал в СССР, но и тех, кто бежал сюда от диктаторских режимов других стран. Согласно 129 статье Советской Конституции 1936 года, «СССР предоставляет право убежища иностранным гражданам, которых преследуют за защиту интересов трудящихся или из-за их научной деятельности, либо из-за их борьбы за национальное освобождение». В своем романе Жизнь и судьба Василий Гроссман описывает сцену столкновения между эсэсовцем и его пленным, старым большевиком. В длинном монологе эсэсовец произносит сентенцию, которая прекрасно иллюстрирует судьбы тысяч мужчин, женщин и детей, приехавших искать убежище в Советском Союзе: «Кто в наших лагерях, если нет войны, если нет в них военнопленных? В наших лагерях, если нет войны, сидят враги партии, враги народа. Знакомые вам люди, они сидят в ваших лагерях. И если в спокойное, мирное время наше Управление имперской безопасности включит в германскую систему ваших заключенных, мы их не выпустим, ваши контингенты — это наши контингенты».

Уехали ли они из-за границы по собственному желанию в ответ на призыв СССР, или же были вынуждены покинуть страну, где с их политическими взглядами оставаться было опасно, — все эти эмигранты равно рассматривались как потенциальные шпионы. По крайней мере, именно это преступление указывалось чаще всего в их приговорах.

Одной из самых ранних эмиграции была эмиграция итальянских антифашистов, начавшаяся в середине 20-х годов. Многие из них надеялись найти в «стране социализма» идеальное убежище, но были жестоко разочарованы и стали жертвами террора. В середине 30-х годов в СССР находилось около шестисот итальянских коммунистов и симпатизирующих им: около 250 политических руководителей и 350 студентов, посещавших занятия в трех школах политического просвещения. Многие из этих учащихся по окончании школ покинули СССР, и около сотни деятелей отправились в 1936–1937 годах воевать в Испанию. На тех, кто остался, обрушился Большой террор. Около двухсот итальянцев были арестованы (чаще всего за шпионаж); примерно сорок были расстреляны (личности двадцати пяти из них установлены), других отправили в ГУЛАГ — либо на золотые прииски Колымы, либо в Казахстан. Ромоло Каккавале выпустил полную впечатляющих подробностей книгу, в которой он описывает маршрут и трагическую судьбу нескольких десятков этих людей.

Приведем один пример: антифашист Назарено Скариоли, бежавший из Италии в 1925 году, добрался до Берлина, затем — до Москвы. Его приняла Итальянская секция Красного Креста, и в течение года он работал в сельскохозяйственной колонии в окрестностях Москвы. Затем его перевели в другую колонию, которая находилась в Ялте и где работали около двадцати итальянских анархистов под руководством Тито Скарзелли. В 1933 году колонию распустили, Скариоли вернулся в Москву, где нанялся на кондитерскую фабрику, а также участвовал в деятельности итальянской общины.

Наступили годы Большого террора. Итальянская община начала распадаться: каждый находился во власти страха и подозрений. Коммунистический лидер Паоло Роботти объявил Итальянскому клубу об аресте «врагов народа» — тридцати шести эмигрантов, рабочих шарикоподшипникового завода. Роботти вынудил собравшихся одобрить арест этих рабочих, которых отлично знал. Во время голосования Скариоли проголосовал против. Вечером следующего дня он был арестован. На Лубянке под пытками Скариоли подписал признание. Его отправили на Колыму, и там он работал на золотом прииске. Значительное число итальянцев разделили ту же участь, многие из них умерли: скульптор Арнальдо Сильва, инженер Черкетти, коммунистический руководитель Альдо Горелли (его сестра вышла замуж за ставшего впоследствии коммунистическим депутатом Силото), бывший секретарь Романской секции КПИ Винченцо Баккала, тосканец Отелло Гаджи, работавший швейцаром в Москве, Луиджи Каллигарис, рабочий из Москвы, венецианский профсоюзный деятель Карло Коста, рабочий из Одессы Эдмундо Пелузо, который встречался с Лениным в Цюрихе. В 1950 году Скариоли, который весил всего лишь тридцать шесть килограммов, покинул Колыму, но был вынужден продолжать работать в Сибири. Лишь в 1954 году его амнистировали, затем реабилитировали. В течение еще шести лет, получая скудную пенсию, он ждал визы, чтобы уехать в Италию.

Беженцами в СССР были не только коммунисты, члены КПИ или симпатизирующие им. Среди них были также анархисты, спасавшиеся от преследований в СССР. Самый известный пример — Франческо Гецци, профсоюзный и анархистский деятель, который приехал в Россию в июне 1921 года представителем «l'Unione sindicale italiana» при Красном интернационале профсоюзов. В 1922 году Гецци отправился в Германию, где был арестован. Итальянское правительство, обвинившее Гецци в терроризме, потребовало его выдачи. Энергичная кампания в его защиту помогла Гецци избежать итальянского острога, но его вынудили вернуться в СССР. Осенью 1924 года у Гецци, который был связан с Пьером Паскалем и особенно с Николой Лазаревичем, начались первые неприятности с ГПУ. В 1929 году он был арестован, приговорен к трем годам заключения и посажен в суздальскую тюрьму, в которую сажать его, больного туберкулезом, было преступлением. Его друзья и поручители организовали во Франции и Швейцарии кампанию в его защиту. Ромен Роллан и другие деятели подписали петицию. Советские власти в ответ распространили слух о том, что Гецци был «агентом фашистского посольства». Выйдя на свободу в 1931 году, Гецци стал работать на заводе. В конце 1937 года он снова был арестован. На этот раз его друзьям за границей не удалось получить никаких сведений о его судьбе. Считают, что он умер в Воркуте в конце августа 1941 года.