– Если вы не уйдете, вас призовут к порядку и выведут.
– Силой?!
– Да, силой.
Он говорил решительно, но я почувствовала, что он чего-то боится. Возможно, того, что я устрою скандал? Безусловно, отпуская меня, он совершал преступление перед Республикой. Но как же, черт возьми, все это понять?
Нахмурив брови, я лихорадочно размышляла. Фруадюр наверняка не согласится вернуть меня в камеру, раз уж он так настаивает на моем освобождении. Вероятно, я снова оказываюсь в поле действия какого-то заговора. Но что же мне остается, кроме как плыть по течению? Я должна подчиняться. Возможно, на свободе положение прояснится и я смогу помочь Авроре и Изабелле.
– Умоляю вас, – проговорила я, – обещайте мне хотя бы перевести их в другое место.
– Что вы имеете в виду?
– Не оставляйте их в том ужасном подвале!
Фруадюр криво улыбнулся.
– Хорошо. Я поговорю с начальником тюрьмы, обещаю вам.
Я взяла бумагу и быстро пошла к выходу.
4
Итак, то, что я считала несбыточным чудом, сбылось: я оказалась на свободе. Выйдя за пределы Шантийи, я жадно вдохнула холодный январский воздух, наслаждаясь каждой клеточкой тела тем, что живу и могу дышать. Видит Бог, иногда возможность делать это приобретает необыкновенную ценность.
Правда, свобода эта была половинчатой. Изабелла и Аврора оставались в тюрьме. Фруадюр обещал их выпустить, но это его обещание показалось мне пустой фразой. Без сомнения, следователь на кого-то работает. Не может быть, чтобы он выпустил меня по собственному желанию, да еще и снабдил таким документом…
В тусклом свете фонаря я еще раз рассмотрела свидетельство. Впервые такая бумага была у меня в руках – бумага, дающая спокойствие, уверенность, защиту от ареста. Теперь мне наплевать даже на патрули. Они не посмеют задержать меня, увидев этот документ. Но, честно говоря, я ненавидела эту бумажку уже за то, что нуждалась в ней, за то, что лишь при ее наличии я имею право считаться человеком.
Мне бросилась в глаза знакомая подпись: Эро де Сешель. Это был друг Дантона, аристократ, переметнувшийся к революционерам, член Комитета общественного спасения. Я усмехнулась. Не сладко бы пришлось красавцу Эро, если бы кто-то узнал, что тот подписал свидетельство, выданное роялистке.
Услышав позади себя легкие шаги, я обернулась, поспешно пряча бумагу. Время было позднее, и у меня были все основания опасаться преступников или маньяков. Но я увидела рядом женщину. Стройная, высокая, она была одета по моде Старого порядка в пышное с фижмами платье, подбитый мехом короткий плащ. Я не могла разглядеть ее лица, но поняла, что она молода. Ну, может быть, ей лет тридцать.
– Мадам де ла Тремуйль? – раздался певучий голос.
Я не очень-то и удивилась. Внутренне я все время была напряжена, ожидая, что же произойдет. Я давно поняла, что мое освобождение не случайно.
– Вы угадали, – сказала я медленно.
– Мне было поручено встретить вас, принцесса.
Она говорила с ясно выраженным английским акцентом.
– Кто вы? – спросила я прямо.
– Леди Шарлотта Аткинс, к вашим услугам, принцесса.
Она протянула мне руку.
– Пойдемте, мадам. Нас ждет карета.
Я была как во сне, ощущая, как какая-то паутина сплетается вокруг меня. Больше всего на свете мне хотелось бы обрести ясность. Но я дала себе слово быть терпеливой, и я сдержу его.
Мы сели в карету, дама приказала кучеру трогать.
– Вы заговорщица? – осведомилась я прямо.
– Да, и причем профессиональная, – отвечала она со смехом. – Любовь к риску – это моя главная слабость.
Я никак не могла сказать того же о себе. Я не любила риск, интриги, заговоры и бесконечные опасности. Мне не нравилось строить ловушки или выбираться из них. Я хотела лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Но, поразмыслив, я не стала объяснять это леди Шарлотте.
– Куда вы меня везете?
– В один хорошенький домик, где вы сможете прийти в себя, отдохнуть и успокоиться.
– Перед чем?
– Что вы сказали?
– Перед чем, говорю я вам, успокоиться?
Англичанка улыбнулась.
– Перед встречей со старым другом, разумеется!
– Вот как! – сказала я, мрачнея все больше. – Несомненно, это старый друг вызволил меня из Шантийи?
– Да, принцесса, уверяю вас. Он сделал бы это еще быстрее, но лишь вчера узнал о вашем аресте. Он ждал этого.
– Моего ареста?
– Да. Вы были нужны ему.
– Как мило с его стороны, – пробормотала я.
Услышав такое, можно было предположить, что и то объявление Коммуны о моем розыске с наградой в 10 тысяч ливров золотом – тоже дело рук «старого друга». Я была нужна ему! И он не имел другого способа обнаружить меня! Сжав зубы, я сказала себе, что догадываюсь, о ком идет речь. Только Батц способен на такое – человек, с которым я хочу встретиться меньше всего!
Скрывая гнев, я выглянула в окно. Мне не сразу удалось определить, где мы находимся. Темная маленькая карета англичанки мчалась по пустынным улицам с быстротой молнии. Чуть позже я поняла, что рядом протекает Сена, а мы, вероятно, оказались где-то возле того моста, где раньше был Нельский паром. Карета остановилась у одного из домов улицы Сент-Андре-дез-Ар. Теперь я окончательно узнала ее, одну из старинных улиц Парижа с древними домами под остроконечными крышами.
Англичанка отперла ключом дверь и пригласила меня:
– Входите, принцесса!
Мы оказались в помещении, больше похожем на контору. Мебель здесь была из черного дуба и такая странная, что я отнесла ее к XV веку. Я увидела над дверью звонок и табличку с надписью:
«Ганс Мюллер, часовщик из Швейцарии».
– Это наша конспиративная квартира, – пояснила леди Шарлотта. – Одна из многих. Здесь вы найдете все, что вам нужно, и вас никто не тронет.
– Но есть ли у этого дома хозяин?
– Вы же сами видите. Он принадлежит часовщику Мюллеру.
– Надеюсь, – сказала я, – я не покажусь вам слишком любопытной, если спрошу, что со мной намерены делать.
Леди Шарлотта, сняв шляпу, поправляла волосы перед зеркалом. Она не была красива, но держалась с врожденным изяществом. Я мрачно подумала, что наверняка у нее нет детей. Иначе бы она не вмешивалась во всякие авантюры.
– Увы, принцесса, я сама этого не знаю. Возможно, наш старый друг решил использовать вас в одной из ветвей заговора. Но мы с вами явно пойдем в разные стороны. Мне поручена левая ветвь, ну, а вам… – она улыбнулась, – вам, вероятно, правая.
Я не поняла ничего из этой речи, кроме слова «заговор».
– Вы возьмете на себя Дантона, принцесса! – воскликнула англичанка, снова надевая шляпу.
– Вы уходите? – спросила я.
– Да. Я оставлю вам ключ.
– И когда же явится этот наш общий друг? – спросила я едко.