— Ураган? — удивился Арнольд. Весь день он трудился на стройке, и погода стояла замечательная. По крайней мере, в том месте, где возводили космопорт. А что было за пределами этого сектора?
— Да, ураган, так его разэтак! Нас чуть ли не с земли приподнимало! По воздуху не только песок — камни летали! Командира с ног сбило и несколько метров по земле волокло!..
«Локальный ураган — возможно ли это?.. — слушая вполуха речь возмущенного исследователя, изумился про себя Арнольд, и тут же сам себе ответил: — А почему нет? Планета явно любит покапризничать!»
И тогда в голове у мужчины начала формироваться новая догадка, которая, как ему казалось, объясняла все непонятности, все тайны и противоречия. Проблема была в том, что после неудавшегося исследования коллеги вряд ли ему поверят…
Коллеги же, тем временем, только подтверждали его опасения.
— Уникум! Эйнштейн, блин! — неслось отовсюду. Распалившиеся ученые и инженеры, не сдерживаясь и не скупясь на слова, выражали обуревавшие их чувства.
— Теории он выдвигает!
— Работал бы себе и дальше тихо, никому не мешая, так нет!.. Славы захотелось!
— Ага, ага!
Арнольд мог бы сказать им, что они ошибаются и что нельзя было, приняв на веру недоказанное предположение, уезжать далеко от базы без защитных костюмов. Планета ведь по-прежнему оставалась для них чужой. Но эти слова только еще больше разозлили бы исследователей: в таком состоянии они наверняка решили бы, что «причина всех несчастий» Арнольд пытается переложить вину на пострадавших. Вот почему вместо этого он произнес:
— А что, если я все-таки был прав?
— С чего бы это ты был прав? — продолжал оппонировать его визави. — Планета — не живое существо. Живые существа не психуют ни с того ни с сего, если, конечно, они не больные на голову.
— Или не истерички, — добавил кто-то.
— Или не девочки, — а это уже сказал Арнольд.
Все на секунду замолкли.
— Ты хочешь сказать, что у нашей планеты есть пол, и она, хм, девочка? — выразительно проговорил Эжен.
Арнольд развел руками:
— Тем, как она себя ведет, она очень напоминает девочку-подростка. Хотя она может быть также маленьким ребенком или достаточно взрослой женщиной, ну, по планетарным меркам, конечно. Посудите сами, все же сходится: и эти внезапные, ничем не обоснованные вспышки недовольства, и реакция на комплименты, и даже цвет ландшафта — розовый!
Эжен задумался. Все смотрели на него, ожидая вердикта.
— Неужели вы всерьез… — начал было нападавший на Арнольда неуемный планетолог, но Эжен жестом попросил его помолчать и сказал:
— Доказательств у нас опять-таки никаких, но твоя теория казалась весьма правдоподобной, несмотря на свою не правдоподобность. До последнего момента. И сейчас тебе тоже удалось убедить меня… попробовать.
По рядам слушателей пронесся вздох изумления, за которым последовал недовольный ропот.
— Мы ничего не теряем, — обернувшись к ним, объяснил Эжен. — И с этого момента мы всегда будем надевать защитную экипировку. А то, что мы отправились за скалы налегке, — моя ошибка.
Недовольные ученые забубнили громче.
— Михаил у нас — замечательный психиатр, — продолжал Эжен, не обращая на них внимания. — Попросим его провести сеанс терапии с планетой. Конечно, он никогда не общался с галактическими телами — подростками, но, думаю, он справится, если будет обращаться к ней как к человеку. Во всяком случае, до сей поры она вела себя именно как человек.
— Да, как женщина. — Арнольд оглядел присутствующих, чтобы понять, доверяют ли они ему, но прочел в их глазах совершенно разные эмоции. Ну что ж, он выдвинул предположение, и пути назад уже не было. Если он неправ, его, конечно, не четвертуют, но репутацию он себе подпортит однозначно. Еще бы: взрослый человек, а забивает голову себе и, главное, другим всякими глупостями! Словно семилетний пацан…
— Обращаться и дальше с планетой по-джентльменски, — приказал всем Эжен. — Не грубить. Не хамить. И по мере возможности помогать справляться с трудностями жизни. Вы знаете, что такое — быть планетой? А женщиной? — космонавты испуганно поежились. — Вот, и я тоже не знаю. Поэтому постарайтесь вести себя с ней как можно добрее и деликатнее — в конце концов, нам нужно завершить исследования, и если Арнольд прав, то… в общем, тогда мы, наконец, сможем это сделать.
— Это «если» меня и смущает, — недовольно пробормотал исследователь, который пытался оспорить Арнольдову идею, но его уже никто не слушал.
Все разошлись по своим делам.
Следующие несколько недель были… странными. Арнольд мог охарактеризовать их именно так. Три десятка суровых мужчин, большинство из которых уже много лет работали в космосе, освоили немало планет и успели здорово «одичать» за это время, превратись в вежливых рыцарей с изысканными манерами. Каждое утро, выходя на работу, они, по распоряжению врача Михаила, оглядывались вокруг и с улыбкой сообщали друг другу, что рассвет в этот день особенно красив, а погода просто праздничная. Занимаясь делами, все были на редкость предупредительными, после каждой просьбы не забывали добавлять слово «пожалуйста», а когда кто-нибудь по привычке собирался выругаться, коллеги быстро одергивали его, и забывшийся исследователь мгновенно менялся в лице и начинал улыбаться. Некоторые незаметно посмеивались над новыми куртуазными манерами своих товарищей, но через пару дней даже самым большим грубиянам начали нравиться новые правила. Все чаще космонавты делали комплименты планете не наигранно, а искренне; все реже с их языков случайно срывались нецензурные слова…
И планета как будто бы действительно слышала и понимала их разговоры. Она вела себя вполне миролюбиво — ураганов и землетрясений больше не случалось, вулкан лишь изредка выпускал в багровое небо небольшие облачка дыма, дождь шел только по ночам, а днем в небе сияло теплое белое солнце. Только изредка его скрывали небольшие тучи, да еще иногда налетали вдруг резкие порывы ветра, поднимающие пыль и мелкие песчинки. Исследователи, посмеиваясь, говорили, что, скорее всего, планета, как и положено молоденькой девушке, просто слегка капризничает.
Эти капризы напоминали землянам, что у космического тела в любой момент может поменяться настроение, и поэтому они пользовались оказываемым благодушием и работали как можно быстрее. Вскоре достроили здание космопорта, а потом окончательно доделали площадку для взлета и посадки больших звездолетов. У ученых тоже полным ходом шли исследования минералов и воздуха планеты, и хотя каждый специалист утверждал, что успел изучить совсем немного, было ясно, что скоро они тоже закончат работу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});