есть шанс? Трудно разобрать наверняка.
- Прости меня, - шепчу, словно молитву проговариваю, бормочу нервно и сбивчиво, переполняюсь горечью изнутри. – Прости и прощай.
Поднимаюсь с кровати, обнимаю себя руками, стараюсь преодолеть лихорадочный трепет в каждой клетке. Тело колотит. Жилы стынут от гнетущего холода.
Все кончено. Да? Черт побери, все только начинается. Проклятье. Из этого порочного круга теперь точно не выбраться.
Но я не могла поступить иначе. Не могла. Я сделала слишком много ошибок, давно пора исправлять. Ты поймешь. Обязательно поймешь. Должен понять. Пожалуйста.
- Вы сделали правильный выбор, Марианна, - заключает врач.
Она стоит неподалеку, следит за моими хаотичными передвижениями. Несколько минут назад эта женщина проверила пульс Амира, убедилась в том, что его сердце больше не бьется.
- Я убила человека, - выдаю чуть слышно, еле двигаю губами. – Мужчину, которого безумно любила. Отца моих детей. Я не думаю, что такой поступок может считаться правильным, даже с учетом обстоятельств.
- Он сделал все, чтобы убить ваши чувства, - ровно произносит женщина. – Вы хорошая мать, а любая хорошая мать всегда выберет ребенка.
- Я отпустила слуг до вечера, охрана тоже предупреждена, согласно тем указаниям, которые вы оставляли, - продолжаю тихо. – Не хочу видеть лишних людей в доме.
- Разумное решение, - соглашается врач. – Нам как раз нужно будет уладить некоторые формальности. Чем меньше посторонних глаз, тем лучше.
- Что за формальности? – хмурюсь.
- Подписать пару документов, - роняет небрежно. – Ничего особенного. Бумаги доставят сюда через час.
- О таком речи не было.
- Ситуация стремительно меняется, - пожимает плечами. – Некоторые предосторожности лишними не станут. Вам не стоит волноваться. Ваши права на собственность никак не будут нарушены. Мы управляем исключительно через вас.
- Я бы с радостью передала все права и уехала отсюда, - выдыхаю сдавленно.
- Мы рассматриваем и такой вариант, - заверяет она. – Но в ближайшее время это не представляется возможным.
- Где мой сын? – гулко сглатываю. – Вы сказали, его привезут сразу после…
Женщина смотрит на часы и широко улыбается, после проверяет мобильный телефон, отправляет какое-то сообщение.
- Думаю, он уже здесь, - наконец, сообщает врач. – Въезжает на территорию особняка. Сейчас охрана как раз пропускает автомобиль.
- Тогда пойдемте быстрее, - толкаю дверь и покидаю комнату, прохожу в полутемный коридор.
Погода пасмурная. Четко отражает мое ощущение мира. Шторы везде распахнуты, но света это совсем не прибавляет.
- Я плохо понимаю, как вы представляете наше будущее, - бросаю, не оборачиваясь. – В мире моего покойного супруга царят совсем другие порядки. Это не Япония. Даже близко нет. Женщина тут никогда не сможет править. Разумеется, похожие случаи встречались, в истории можно найти прецеденты, но в тени каждого такого регента находился реальный правитель. Отец. Брат. Любой другой родственник мужского пола.
- Боюсь, будет проблематично договориться с вашим братом, - замечает врач.
Выходит, они не в курсе того, что Ахметов не мой родственник. Амиру удалось грамотно подтасовать факты моей фальшивой биографии.
- У нас натянутые отношения, - прочищаю горло. – После моего побега.
- Это не станет преградой для наших планов, - отмечает женщина. – Существует другой кандидат. Очень удобный для всех нас вариант. Человек, которому вы действительно доверяете и который никогда вас не подведет, продолжит защищать ваши интересы до последнего.
- Кто? – спрашиваю глухо.
Входная дверь распахивается. Массивная мужская фигура заслоняет проход. Мое дыхание перехватывает в один момент. Застываю, не в силах шелохнуться, а после стремительно бросаюсь вперед. Выхватываю ребенка из густо забитых татуировками рук.
Камиль.
Господи. Боже мой.
Я жадно вдыхаю родной аромат. Смотрю в широко распахнутые черные глаза. Огромные. Искристые. Не могу наглядеться. Надышаться не могу. Так хочется зацеловать сына, но я опять замираю.
Слезы стекают по щекам. Ничего не удается контролировать. Спазм сводит горло. Пальцы мелко дрожат, но я лишь крепче прижимаю сына. Судорожно всхлипываю.
Надо успокоиться. Надо взять себя в руки. Иначе я напугаю малыша. Мои эмоции передаются ему. Он тоже все ощущает.
Камиль тянет крохотную ручку ко мне, проводит пальчиками по моей щеке, вытирая соленую дорожку и улыбается. Да-да, он улыбается мне. После такой долгой разлуки. Сыночек помнит свою маму.
Я переживала, он забудет. Отвыкнет. Вообще, при встрече не узнает.
Сколько прошло времени? Чуть больше трех недель. Практически целый месяц. А это довольно значительный срок. Я оставила малыша, когда ему было восемь, теперь почти девять исполнилось. Но впечатление, словно прошел год. Десяток лет.
Как я соскучилась, как истосковалась. По его взгляду, по улыбке, по голосу. По тому, как мило и забавно мой сын лопочет.
А если он сказал свое первое слово? Без меня?
- Он говорил? – спрашиваю, не сводя глаз с родного личика. – Камиль сказал первое слово?
- Нет, - хрипло бросает Татарин. – Вроде нет.
- Вроде?
- Ну я не проводил с ним все время. Оставлял с той нянькой, которую ты ему подобрала. Он вроде привык к ней. Хотя позже пришлось другую девчонку найти. Тоже хорошую. Не дергайся. Проверенную. Пацан и с ней поладил. Он вообще отлично с бабами ладит. Чую, проблем не возникнет.
- Проблем? – хмурюсь, даже взгляд на Татарина перевожу. – Каких проблем?
- Никаких, - хмыкает. – Вскружит башку любой девчонке. Уже их с ума сводит. Ты бы видела, как они с ним носятся. На меня – ноль внимания. Пацан – прямо центр мира.
- Он болел? Как кушал? – спрашиваю сдавленно. – Как себя чувствовал? Ты возил его в больницу? Вызывал врача?
- Богатырь растет, - заключает уверенно. – Ты чего? Крепкий. Настоящий силач. Да такому здоровью любой взрослый мужик позавидует.
- А плакал? – нервно закусываю нижнюю губу. – Плакал без меня?