не хочешь…
— Давай, Лугальбанда, наподдай ему!.. — раздались насмешливые крики. За деревьями прятались разбежавшиеся отроки.
— Я Балих, сын Симуга! — выкрикнул мальчишка, поняв, что шутки кончились.
— Кто твой отец? — спросил маг, не опуская жезла.
Глаза отрока забегали.
— Императорский конюший…
— Вре… или нет?.. — усомнился Креол, глядя на ауру.
Гадать ему не хотелось, поэтому он снова ударил. Высокородному незачем юлить.
— Все мы ходим под императором, поэтому если кто-то конюший… конюх, то он императорский конюх… конюший, — объяснил мальчик, уворачиваясь от следующего удара.
Креол невольно рассмеялся. Глядя на Балиха почти без злобы, он спросил:
— Где твой отец?
— Пьет мед и вкушает яства в садах Саг-Аш-Саг-Ана, а богиня Инанна мнет ему плечи, — с готовностью ответил Балих.
— А мать? — сухо спросил Креол.
— Я сирота, — угрюмо ответил мальчик. — У меня только дядя. Ты можешь ему пожаловаться, но он и так лупит меня каждый день.
Действительно. Помимо свежих синяков на теле отрока было множество старых — лиловых, синих, желтых…
— Пошли к твоему дяде, — сказал Креол. — Я беру тебя в ученики, так что лупить тебя буду теперь я.
— Жизнь меняется к худшему, — огорчился Балих. — Твоя рука тяжелее.
Креол снова засмеялся.
Дядя Балиха только обрадовался, что его избавляют от обузы. А еще сильнее обрадовался, что племянник станет магом. Это большое везение для сироты из бедной семьи. Он даже не стал сердиться за разбитый жбан масла, хотя при других обстоятельствах о Балиха обломали бы не одну палку.
— Не забывай меня, племянник, — только и сказал напоследок дядя, чьим именем Креол не поинтересовался. — Помни, кто тебя кормил четыре года. Когда отучишься и станешь богатым важным колдуном…
— Я маг! — рявкнул Креол. — И он тоже станет магом!
— Да-да, господин, как скажешь, — закивал дядя. — Спасибо, что снизошел до бедного сироты. Да благословит тебя Мардук!
— Не беспокойся, дядя! — весело попрощался Балих. — Все мои долги тебе я выплатил полученными тумаками! Ты мне еще должен будешь, когда вернусь!
Дядя утер пот со лба и поскорее закрыл дверь. А Креол довольно крякнул. Будет забавно выучить этого паскудника и посмотреть, как он начнет доводить до белого каления Менгске.
Неожиданной проблемой стало возвращение в Шахшанор. Креол уже привык просто летать туда-сюда. Но он уж точно не собирался тащить ученика на закорках.
— О, я знаю!.. — обрадовался Балих, когда Креол задумался вслух об этом затруднении. — Мой отец был конюхом, наверняка древняя кровь династии конюхов поможет мне запрячь летающего мага… не бей меня, учитель!
— У меня идея получше… — хмыкнул Креол, сворачивая в торговые ряды.
Через час из ворот Вавилона выехала легкая колесница. Катилась она медленно, потому что кроме двух онагров ее тащил недовольный мальчишка.
— Поторапливайся, — добродушно посоветовал Креол. — До Шахшанора шесть дней пути.
Ему, впрочем, быстро надоело, и он позволил Балиху занять место в колеснице.
— Спасибо, учитель… — сказал отрок, тяжело дыша.
— Кстати, совсем забыл, — сказал Креол, роясь в суме. — Надо же проверить, есть ли у тебя вообще способности. Может, я зря с тобой вожусь.
По прибытии в Шахшанор Креол перепоручил Балиха заботам Хубаксиса. Пусть никчемный джинн приносит какую-то пользу. Хубаксис обрадовался тому, что он теперь над кем-то главный, потому что другими рабами Креол ему распоряжаться не разрешал.
— Ты джинн?! — загорелись глаза мальчишки.
— Ага, — гордо ответил Хубаксис. — Я Хубаксис ибн Касаритес аль-Кефар, Повелитель Иллюзий, Пламени и Могучего Ветра. А ты кто?
— А я Балих Великолепный, тайный сын императора Энмеркара, Разбиватель Сердец и Победитель Магов, — подбоченился Балих.
Оба они втайне позавидовали друг другу, но виду не подали. Две такие именитые персоны всегда смогут найти общий язык.
Первые несколько дней Балих был предоставлен самому себе. Креол взял ученика, но поначалу как будто вовсе забыл о его существовании. На самом деле он просто никогда никого не учил и теперь размышлял, с чего начать.
Халай в свое время начал с того, что обругал и избил его. Но это всегда казалось Креолу не слишком продуктивным, потому что тумаки лучше раздавать в случае ошибок, а не вообще при любом случае. Для себя он решил, что беспричинно бить ученика не станет даже за дерзость.
Иначе со временем он может превратиться в подобие старой вонючей обезьяны, у которой когда-то учился. Этого Креол не хотел.
Так что поначалу Балих просто обживался. Вместе с Хубаксисом он облазил весь дворец, кроме нескольких запертых комнат. Джинн отказывался его туда впускать, туманно намекая, что не стоит этого делать, а то был тут пару лет назад один случай…
Но дворец учителя и без этих запертых комнат был очень велик. Жизнь Балиха круто переменилась, он словно живьем попал в тот самый Саг-Аш-Саг-Ана. Его каждый день досыта кормили, а если он хотел, то брал сколько угодно добавки. В погребе учителя было несметно припасов и стоял такой холод, какого не бывает даже зимними ночами.
Еще Балих повадился подглядывать за молодыми рабынями и наложницами учителя. Ему уже исполнилось четырнадцать, и его чресла горели огнем при виде одалисок Шахшанора. Сам-то учитель Креол в свой гарем почти не заглядывал, и Балих подозревал, что на самом деле он дряхлый старик, который магией убрал из бороды седину и разгладил морщины.
Так что бедные женщины скучали. Возрастом они годились ему в матери, но Балих все равно охотно бы скрасил их досуг, если бы не боялся, что тогда учитель подвесит его вверх ногами и надрежет вены.
Сам-то он уж точно бы такого не простил.
Но взгляды еще никому не причиняли вреда, и ученик мага почти каждый день прокрадывался на женскую половину. Он нашел удобное место за раскидистым кустом, и когда наложницы выходили погулять в сад, Балих замирал, следя за их движениями. Жадно примечал каждое колыхание и покачивание, ловил ухом смешки и разговоры. Один раз едва не столкнулся с Хубаксисом, и оба сделали вид, что забрели сюда совершенно случайно, а вообще-то их ожидают срочные дела в другом месте.
Жизнь стала прекрасна и удивительна. Но через некоторое время Балиху прискучило бесцельно слоняться по двору, саду и залам, прискучило жрать в три горла и таращиться на красавиц, на которых можно только таращиться. Ему захотелось самому стать