Читать интересную книгу Вперед, безумцы! - Леонид Сергеев

Я кивнул.

— Наш натурщик взял на себя миссию сводника, решил ее познакомить с приятелем, скромным инженером. «Только не вздумай говорить ему, как я живу, — предупредила Катька. — Вообще обо мне ничего не говори, понял?» Они встретились в каком-то сквере. Натурщик с приятелем пришли вовремя, Катька чуть опоздала. Нарочно… И явилась… в драном пальто и сбитых туфлях. Представляешь? Натурщик возмутился, отвел ее в сторону: «Под кого ты замаскировалась? — спрашивает. — Под дворника, что ли? Тебе что, надеть нечего?» «Молчи, ничего не понимаешь», — нахмурилась Катька. Вот хитрюга! Ну в общем, они прошлись, натурщик поговорил с ними немного для приличия, потом ушел. А Катька, что ты думаешь, вдруг и говорит этому инженеру: «Знаете что, здесь недалеко живет моя тетя. Сейчас она ушла в театр. Мы можем у нее посидеть». Инженер вошел в Катькину квартиру и ахнул. Увидел китайский фарфор, дорогую стереоустановку и растерялся. А тут еще Катька открыла бар, достала виски, поставила модную пластинку. Ну в общем, больше они не встречались. Как ты думаешь, почему?

— Наверняка инженер понял, что попал в Катькину квартиру, и подумал, что не сможет удовлетворить ее запросы. Видимо, он ищет женщину, для которой существуют другие ценности.

— Я тоже так думаю, — заключила дочь и продолжила: — У нас в институте полно смешных девиц. Одна, Тамара, работает на кафедре рисунка. Ей тридцать лет, у нее есть ребенок, но с ним сидит ее мать пенсионерка. Тамаре все время звонят поклонники. Как-то целый месяц звонил один, но Тамара извела его дурацкими вопросами. Где они познакомились, никто не знает. Он был журналист… Все началось с первого звонка, когда Тамара спросила в трубку: «А скажите, вы знаете журналиста?» и назвала какую-то фамилию, но мужчине, видимо, эта фамилия ничего не говорила. Тогда Тамара назвала еще одну. «Вспомнила, — прямо кричит. — Уж этого вы должны знать, его все знают». Вот дуреха, да? Ну, в общем, она все же нашла общих знакомых и потом по телефону сообщила журналисту: «Ваш приятель хорошо о вас отзывался». И тут же спросила: «А какие статьи вы написали? Назовите и оставьте ваш телефон, я сама позвоню». И не поленилась, пошла копаться в библиотеку, представляешь? Потом звонит ему: «Вы знаете, мне понравились ваши работы. А скажите, под каким созвездием вы родились?». Умора! Совсем спятила — и как ей не надоело все вычислять? Короче, журналист больше не звонил. И правильно! Что за унизительные проверки, верно?

Дочь говорила без умолку, но внезапно притихла. Было нетрудно догадаться, о чем она задумалась, и я спросил напрямую:

— Ты мне не говорила, но, наверно, у тебя тоже есть ухажер?

— Нет, — быстро ответила дочь, точно ожидая этого вопроса. — Я вообще не собираюсь замуж. Не хочу, чтобы кто-то вникал в мою жизнь. Надо перестраивать себя и быт… И с матерью жить не хочу. Вот бы жить отдельно, как Катька…

«Все-таки она еще ребенок. Большой ребенок», — подумал я, забираясь в спальник.

Весь следующий день я занимался оконной рамой и дверью: делал бруски, замерял и прилаживал их друг к другу, сбивал гвоздями. Дочь плела корзины, изгибала туески, делала из глины горшки, которые мы позднее намеревались обжечь на костре и использовать как подсобную посуду. Дочь была задумчивой. Судя по ее припухшему лицу, она плохо спала. Несколько раз она тревожно посматривала в мою сторону, и я чувствовал, ей не терпится о чем-то поговорить, но она никак не решится.

А над островом все стоял зной. Затяжной, сухой и резкий — до звона в ушах.

На обед дочь приготовила новое блюдо — кашу из клевера с запеченными грибами. Каша получилась не ахти какая, но я все равно похвалил дочь, чтобы немного ее встряхнуть. После предыдущего вечернего разговора между нами уже было полное взаимопонимание, оставалась какая-то маленькая недомолвка, какая именно, я и сам не мог понять. Дом наших отношений был почти готов, ему не хватало только двух-трех деталей, которые придали бы жилью тепло и уют.

— А к вечеру, если хочешь, я приготовлю пирог с ягодами. На том конце острова я обнаружила большой малинник… Сварю еще варенье. Будем пить заваренную череду и есть пирог с вареньем и… — она осеклась, но я понял — «и разговаривать».

Дочь сделала все, как обещала, и я похвалил ее еще раз, заметив, что как бы она ни ругала мать, а кулинарные способности все же унаследовала от нее, поскольку я единственно что умею — это жарить картошку.

Дочь вздохнула и прижалась к шершавой коре «стола».

— Отец, я давно хотела тебя спросить…

— Давай, спрашивай. Я уже вполне могу выступать в роли всезнающего мудреца, — шутливым тоном я попытался снять тяжеловесную атмосферу ужина.

— Почему вы с матерью все-таки разошлись? Я знаю, что ты ее любил. Она сама не раз об этом говорила.

Такого вопроса я не ожидал и вновь попытался отшутиться, но получилось неуклюже.

— О, да! Это была любовь на небесах. Но мы слишком высоко взлетели, потому сильно грохнулись.

— Я серьезно. Ведь настоящая любовь не умирает. Значит, ты любишь ее до сих пор.

Я понял, дочь знает только половину моей жизни с ее матерью. Мои юмористические запасы сразу иссякли, и я твердо ответил:

— Нет, не люблю. Ты права: «Настоящая любовь не умирает», и раз я не люблю ее — а это мне совершенно ясно, — значит, и все у нас было ненастоящее…

Дочь недоверчиво посмотрела на меня. Я закурил.

— Видимо, наш брак был недоразумением, ошибкой, — я усмехнулся. — Правда, в результате этой ошибки появилась ты. Но если честно, то мы были зациклены друг на друге, хотели переделать друг друга, но все наши старания шли впустую. Мы просто слишком разные…

— Я на твоем месте разошлась бы с ней еще раньше. Она меня раздражает. Особенно когда устраивает приемы… У них все так искусственно, фальшиво… И чего ты с ними дружишь?

— Из-за тебя. И потом, не дружу, а поддерживаю товарищеские отношения. Мы действительно разные, но почему все должны быть такими, как мы с тобой?!

— А почему ты не женишься снова?

Тут уж я вздохнул и, затянувшись, выпустил длинную струю дыма.

— В жизни каждого мужчины бывают увлечения, которые не меняют его жизнь, только, ну, скрашивают ее или, наоборот, доставляют огорчения. Но однажды мужчина встречает свою главную женщину. И она, эта женщина, для него как озарение. Она наполняет всю его жизнь каким-то новым смыслом, что ли… Я еще не встретил такой женщины.

— Вот и я не встретила своего главного мужчину, — тихо проговорила дочь.

— Но у меня еще есть время впереди, — без всякой игры сказал я. — А у тебя вообще жизнь только начинается. Я уверен, у тебя все сложится гораздо удачней, чем у меня. Ведь ты хорошая девушка. Способная, добрая и… красивая.

Дочь вся зарделась.

— Ты действительно так считаешь? Ведь я так вовсе не считаю. И характер у меня поганый.

— Ты станешь помягче… когда влюбишься.

Рассвет был прямо-таки ликующий. В ветвях громко кричали птицы. Как всегда, наш остров затопляло солнце, но впервые за все дни из лугов тянул прохладный ветер. Он стелился по земле, как бы подкрадывался к нашей хижине и робко влетал в проем двери и, описав полукруг, исчезал в окне.

— Какой сегодня приятный ветерок, — потягиваясь, праздничным голосом пропела дочь. — И как дивно пахнет! Эти запахи мне напоминают детство. Странно, ведь я выросла в городе.

— Когда ты была маленькой, мы каждое лето снимали комнату в Купавне, — подал я голос, вылезая из спальника и растирая небритое, заспанное лицо.

— Ах да, помню. Там было много всяких цветов и трав. Не так много, как здесь, но все же. Видимо во мне говорит память запахов. Бывает такое?

— Еще как! Иногда по одному незначительному запаху встают целые картины. Ведь у человека не только зрительная память… У всех пяти чувств своя память. И еще генетическая, как у животных. Некоторые, особо чувствительные люди, возможно видят то, что происходило не с ними, а с их предками. Вполне возможно и такое.

— Как интересно!

Дочь побежала в глубину острова, и вскоре я услышал ее возглас:

— Отец, иди скорее сюда! Ахнешь, что я нашла!

Когда я подошел, она протянула мне несколько мелких яблок.

— Смотри, дикая яблоня! — она показала в сторону, где стояло низкорослое плодовое дерево-дичок. — Как же она сюда попала?!

— Выросла из семечка, — не очень умно сказал я, покусывая желто-зеленый кислый плод с вяжущей мякотью. — Ну вот, теперь у нас есть свой сад: малинник, орешник, яблоня.

— А давай потом еще посадим здесь груши и сливы. Ведь мы теперь сюда будем приезжать каждое лето, верно?

После легкого немудреного завтрака из чая с яблоками и ягодами, мы некоторое время бездельничали: бродили по острову, подробней знакомились со своими владениями. Из вылазки принесли ежа и ящерицу и поселили их около дома.