Вокруг нового генсека на начальном этапе его деятельности образовалась группа прогрессивных советников, в которую входили Г. Арбатов, Н. Иноземцев, А. Бовин. Брежнев называл их «мои социал-демократы». Воодушевленные идеями перемен специалисты с энтузиазмом работали над проектами реформ. Надежды на обновление социализма, приобретения им «второго» дыхания овладевают в этот период тысячами людей — от диссидентов до партийных функционеров. В стране возникло мощное технократическое движение, повсеместно велись разговоры о способах совершенствования управления хозяйством, научной организации труда (НОТ), автоматизированных системах управления, изучался зарубежный опыт менеджмента. Именно тогда впервые всерьез заговорили о ценовой реформе, призванной привести в соответствие с требованиями НТР стоимостную структуру производства и цену рабочей силы. Искусственная дешевизна рабочей силы, доставшаяся в наследство от сталинского времени, низкая зарплата приводили к тому, что предприятиям было невыгодно внедрять новые технологии, проще и дешевле было нанимать новых людей для ручных операций. В результате в промышленности почти половина людей была занята на подсобных работах, что не соответствовало требованиям времени.
Поворот нового руководства к более консервативному курсу произошел не сразу. В 1965 г. Н. В. Подгорный был избран председателем Президиума Верховного Совета, сменив на этом посту А. И. Микояна, единственного из высшего руководства, пытавшегося поддержать на октябрьском Пленуме Хрущева. Выбор дальнейших путей развития страны происходил в условиях противоборства мнений в верхнем эшелоне власти. Одна его часть во главе с А. Н. Шелепиным ориентировалась на консервацию сложившихся методов руководства, другая стремилась вдохнуть новую жизнь в плановую социалистическую экономику с помощью реформ. В конечном счете победил умеренно-консервативный курс, который разделял Брежнев. А. Н. Шелепин и другие сторонники жесткого курса потерпели поражение и вскоре были оттеснены на вторые роли в руководстве.
Консервативный поворот начался в первую очередь в идеологии. В центре общественного внимания вновь оказался вопрос о сталинском наследии. Из официальных документов постепенно исчезают всякие упоминания о XX съезде. Пошла на убыль реабилитация жертв ГУЛАГа, даже само упоминание о них было запрещено. Попытки реабилитировать Сталина отрицательно сказались на всех сторонах жизни общества.
Отход от курса на десталинизацию оборвал линию на оздоровление морально-политического климата в стране, демократическое обновление. Но в первую очередь изменение политической ситуации сделало невозможным последовательное проведение экономических реформ. Брежнев и его окружение, как ранее и Хрущев, не смогли подняться до осознания реального места СССР в мире, уровня его цивилизационного развития, не смогли понять возможности и проблемы страны, которой они пытались управлять.
По мере укрепления позиции Брежнева во властных структурах все активные участники «Октябрьского переворота» оказались на второстепенных ролях, а затем на пенсии. Их заменили люди, лично близкие Брежневу. Генсек активно продвигал во власть тех, кто работал с ним ранее в Днепропетровске, а позднее в Молдавии и Казахстане. В свою очередь, брежневское окружение делало все, чтобы раздуть его авторитет и несуществующие таланты.
Усилив свои позиции в партийном и государственном аппарате, Брежнев становится единственным бесспорным авторитетом по всем вопросам развития страны. С середины 70-х гг. А. Н. Косыгин постепенно лишается своего влияния.
§ 2. Кризис советской системы
Социокультурные предпосылки кризиса. Шестидесятые годы стали переломными в истории советской системы. До этого времени сложившаяся в СССР мобилизационная модель хозяйствования достаточно успешно решала встававшие перед страной задачи. К началу 60-х гг. в Советском Союзе ценой огромных усилий и жертв был создан мощный индустриальный и научный потенциал. Только на территории РСФР функционировало свыше 400 отраслей и подотраслей промышленности, включая авто— и кораблестроение, нефтехимию и электронику. Страна первой в мире осуществила выход в открытый космос человека, овладела новейшими военными технологиями. Не менее впечатляющим результатом ускоренной модернизации по «социалистическому проекту» стала демографическая революция, изменившая жизнедеятельность и характер естественного воспроизводства населения. Советское общество стало не только индустриальным, но городским и образованным.
Тем не менее к середине XX в. модернизирующие процессы в СССР были далеки от завершения. Советский Союз еще не был подлинно индустриальной державой. И в экономике, и в социальной сфере осталось много архаичных, доиндустриальных черт.
Экономика была плохо сбалансирована, требовала для своего роста постоянного наращивания производственных ресурсов. Тяжелая и сырьевая отрасли промышленности, а также ВПК, представлявший собой «государство в государстве», совершенно замкнутую технологическую группу, развивались успешно, чего нельзя было сказать о гражданских отраслях машиностроения, практически лишенных притока новейших технологий и обреченных на отставание.
К 1970 г. СССР превосходил США по уровню производства угля, кокса, тракторов, цемента. Железной руды, к примеру, добывалось в 6 раз больше, чем в США, и примерно во столько же меньше производилось предметов потребления.
Гипертрофия добычи ресурсов и первичной обработки, тяжелого машиностроения определяли максимальную энергоемкость производства. На Западе для производства одного килограмма потребляемой человеком продукции расходовалось четыре килограмма исходного материала, а в СССР — сорок.
Хронически отставал аграрный сектор экономики. Страна, имея более половины мировых площадей черноземов (в 1985 г. площадь всех сельхозугодий СССР составляла 607,8 млн га, из них 227,1 млн га пашни), не могла накормить население, создать надежную базу для развития индустрии и сферы услуг. СССР покупал хлеб за рубежом, хотя собственный урожай нередко уходил под снег.
При достаточно высоком удельном весе внутреннего продукта СССР, составлявшего 10 % мирового, на долю Советского Союза приходилось лишь 4 % объема мировой торговли, тогда как на долю США — около 14 %. Замкнутость за годы Советской власти стала своего рода официальной доктриной, вытекающей из идеологии «вражеского окружения». Мировая экономика по-прежнему рассматривалась как источник неприятностей и бед, а независимость от нее представлялась громадным достижением.
Таким образом, к моменту прихода Брежнева советская экономика носила автаркический и «самоедский» характер, ее большая часть работала не на человека, а сама на себя. В ней воспроизводились, в несколько измененном виде, средневековые принципы вертикальной иерархии, натурального хозяйства, личной зависимости.
Не меньшую опасность для стабильного развития советского общества представляли диспропорции, подспудно накапливавшиеся в социальной сфере.
В результате форсированной урбанизации численность городского населения быстро росла, но советское общество по-прежнему оставалось полугородским, несло на себе печать промежуточности, маргинальности. Советские люди в своем большинстве были горожанами в первом поколении — наполовину или на четверть крестьяне. Вырванные индустриализацией из своих родных мест, оказавшись в совершенно новой и чуждой для них городской среде, они довольно быстро обнаружили отсутствие навыков самостоятельного участия в общественной жизни, недостаточную гражданскую зрелость. Советская урбанизация не сопровождалась также формированием развитой городской среды, ростом полноценного, инициативного и экономически независимого среднего класса, хранителя городской культуры и одновременно создателя новых духовных ценностей.
В период с начала 60-х до начала 80-х гг. при росте численности населения почти на 25 % (по переписи населения 1959 и 1979 гг.) наметилась устойчивая тенденция к снижению рождаемости и увеличению смертности населения. Прирост численности населения СССР за эти годы происходил за счет народов Средней Азии: более 100 % имели узбеки, туркмены, таджики, близко к ним стояли азербайджанцы, казахи, 40 % имели грузины, армяне, молдаване. Наиболее низкий прирост наблюдался у русских (20 %), украинцев (13 %), белорусов (19,5 %), литовцев, латышей, эстонцев.
В эти годы продолжался, постепенно затухая, структурный сдвиг в занятости и расселении населения. Миграция сельских жителей в города и на «ударные стройки» составляла около 2 млн человек в год. Из деревень в города переселилась еще 1/5 населения страны. Если в 1939 г. в городах проживало 60,4 млн человек, то к началу 1980 г. городское население страны насчитывало уже более 163 млн. Переход значительной части населения из разряда сельских жителей в городские существенно сказался на развитии общества в эти годы. Культурный мир новых горожан резко изменился за счет доступа к иным видам и формам труда, к более сложным урбанизированным отношениям, но сами города приобрели новые черты. Одним из свидетельств этого стало широкое распространение зародившейся в годы первых пятилеток специфической барачной субкультуры с соответствующим типом «промежуточного», маргинального человека.