– Это прекрасное «Шардонэ», – заметил Лантерн, – если кто-то передумал. Нет? Что ж, мне больше останется. А теперь мы переходим к грустной части истории. Даже печальной. Если не сказать трагической. Расскажите им эту часть, Линкольн.
Нервирующая мечтательная улыбка Проктора увяла, расцвела вновь, снова увяла, наконец исчезла.
– Перед тем как эти люди закрыли лабораторию и попытались уничтожить меня, я создал новое поколение наноботов.
– Новое и улучшенное, – уточнил Лантерн, – как новая кока-кола или драже «M&M» нового цвета.
– Да, значительно улучшенное, – согласился Проктор, то ли не заметив сарказма хозяина дома, то ли решив его проигнорировать. – Я убрал из них все, что требовалось убрать. И вы, Дилан, и вы, мисс Джексон, тому доказательство. Так же, как Шеперд. Так же, как Шеперд.
Шеп стоял, наклонив голову, не произнося ни слова.
– Мне не терпится узнать, какой эффект оказали на вас новые наноботы, – продолжил Линкольн Проктор. Улыбка вернулась на положенное место. – На этот раз эксперимент проводился на качественном материале, какой, собственно, требовался всегда. Вы – совсем другой уровень. А эксперименты на преступниках были обречены на провал. Мне следовало понять это с самого начала. Моя ошибка. Но теперь расскажите, какие у вас развились способности? Мне не терпится услышать. Что вы теперь можете?
Вместо того чтобы ответить, Джилли повернулась к Пэришу Лантерну:
– А каким боком вы оказались в этой истории? В качестве одного из его инвесторов?
– Я – не миллиардер и не идиот, – заверил ее Лантерн. – Но я несколько раз приглашал его в свою программу, думал, что его безумные теории могут привлечь слушателей.
Улыбка Проктора застыла. Если бы взгляды обычных людей, не подвергнувшихся воздействию наноботов, могли испепелять, Пэриш Лантерн уже превратился бы в кучку золы, точно так же, как превращались другие под взглядом Мануэля.
– Я никогда ему не грубил, – продолжил Лантерн, – и не делился своими мыслями насчет насильственной эволюции человеческого мозга. Это не мой стиль. Если мой гость – гений, я не мешаю ему самому находить друзей и воздействовать на слушателей, если псих – с удовольствием позволяю выставить себя на посмешище.
Лицо Проктора посерело еще больше. Он поднялся, перевел пистолет с Дилана на Лантерна.
– Я всегда думал, что вы – человек, способный увидеть перспективу. Потому и пришел к вам с новым поколением наноботов. И вот чем вы со мной расплачиваетесь.
Пэриш допил «Шардонэ», посмаковал во рту, проглотил. Не обращая внимания на Проктора, обратился к Джилли и Дилану:
– Я никогда не встречался с нашим милым доктором лицом к лицу. Брал интервью по телефону. Пять дней тому назад он появился на пороге моего дома, а я, в силу врожденной вежливости, не дал ему пинка под зад. Он сказал, что хочет обсудить со мной важный вопрос, открытие, которое может стать темой одной из моих передач. Я по доброте душевной пригласил его в кабинет на короткую беседу. За мою доброту он воздал мне хлороформом и отвратительным… лошадиным шприцем.
– Нам это знакомо, – кивнул Дилан.
Поставив на столик пустой стакан, Лантерн поднялся.
– Потом он ушел, предупредив, что его деловые партнеры, насмерть перепуганные перспективой лавины судебных исков, преисполнены решимости убить его и всех тех, кому он сделал инъекцию, поэтому в полицию лучше не обращаться. А уже через несколько часов со мной начала происходить ужасная трансформация. Первым проклятьем стало ясновидение.
– Мы тоже называем эти изменения проклятьем, – поддакнула Джилли.
– К среде я уже знал некоторые события из тех, что происходят здесь сегодня. Знал, что наш Франкенштейн вернется, чтобы полюбопытствовать, как у меня идут дела, рассчитывая, что я похвалю его, поблагодарю. Этот кретин не сомневался, что я посчитаю себя в неоплатном долгу перед ним, приму его как героя, предоставлю убежище.
Выцветшие синие глаза Проктора превратились в кристаллики льда, совсем как в тот вечер 1992 года, когда он убил мать Дилана. И он холодно изрек:
– У меня, конечно, много недостатков и еще больше грехов. Но меня никогда не оскорбляли люди, которым я сделал столько хорошего. Я не понимаю вашего отношения.
– Когда я сказал ему, что жду вашего появления здесь, только чуть позже, – продолжил Лантерн, – он разволновался. Думал, что мы все опустимся на колени и будем целовать ему руку, как королю.
– Вы знали, что мы появимся здесь, еще до того, как он нашел нас в Аризоне и сделал нам инъекции? – изумилась Джилли.
– Да, пусть поначалу я и понятия не имел, кто вы. Очень непросто объяснить, как все это может быть, – признал Лантерн, – но есть некая гармония миропорядка, в которой…
– …все связано воедино, закручиваясь и скручиваясь, – закончила за него Джилли.
Брови Лантерна взлетели вверх.
– Да, пожалуй. Какие-то события могут случиться, какие-то – должны, и все связано воедино, закручиваясь и скручиваясь, а потому ты узнаешь хоть часть того, что произойдет. Если, конечно, тебя прокляли этим ясновидением.
– Торт, – напомнил Шеп.
– Чуть позже, молодой человек. Сначала мы должны решить, что делать с этим мешком дерьма.
– Какашки, экскременты, навоз.
– Да, молодой человек, – кивнул специалист по последствиям смещения магнитного полюса Земли и заговорам злобных инопланетян, – полностью с вами согласен. – И двинулся к Линкольну Проктору.
Ученый агрессивно вскинул пистолет:
– Держитесь от меня подальше.
– Я сказал вам, что обрел только способность видеть будущее, – Лантерн не сбавил шагу, – но я солгал.
Возможно вспомнив воспламеняющего взглядом Мануэля, Проктор выстрелил в ведущего радиопередачи, но Лантерн и бровью не повел от грохота выстрела. И пуля, ударившая в грудь, не остановила его. Просто отлетела, рикошетом отлетела к потолку, впилась в дерево.
В отчаянии Проктор еще дважды выстрелил в Лантерна. Но и эти две пули проделали тот же путь, образовав с первой чуть ли не правильный треугольник.
Дилан уже настолько привык к чудесам, что наблюдал за происходящим, конечно, в удивлении, но не с благоговейным трепетом.
Пэриш Лантерн безо всяких усилий отобрал пистолет у остолбеневшего ученого. Взгляд Проктора «поплыл», словно беднягу ударили обухом по голове, но сознания он не потерял.
Дилан, Джилли и Шеп подошли к Лантерну. Словно присяжные, собравшиеся, чтобы вынести решение.
– У него есть еще один полный шприц, – сказал им Лантерн. – Он собирался сделать укол и себе, если б ему понравились изменения, которые произошли с нами под воздействием нового поколения наноботов. Вы думаете, это хорошая идея, Дилан?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});