женщин. Для большинства из них, а также для активных участниц антифашистской борьбы в Польше и Франции был создан так называемый блок «Мрак и туман». Узницы блока имели права получать почту и посылки, им не давали работу, связанную с выходом из камер, они были полностью изолированы от других блоков. Узниц этого блока чаще всего использовали в качестве «подопытных кроликов» для бесчеловечных медицинских экспериментов[686].
Небольшие группы советских узниц находились в концлагере еще с начала 1943 г. Но первая крупная партия из 536 советских женщин прибыла в Равенсбрюк 27 февраля 1943 г. Это был в основном медицинский персонал Красной Армии, в том числе 62 военных врача, советские партизанки и подпольщицы, а также активные участницы антифашистской борьбы на гитлеровской каторге в Германии. Всего за период существования лагеря в нем находились немногим более 2 тыс. советских женщин.
Многие из них имели большой боевой опыт на фронте и в партизанских отрядах. Они не только стойко переносили все невзгоды, но и в лагере мужественно продолжали борьбу против фашизма. Иностранные узницы с большим уважением относились к своим советским подругам. Советские женщины представляли собой сплоченную группу. Они отличались дисциплинированностью и личными достоинствами и были, как писала в 1945 г. в Международный Красный Крест бывшая польская узница Каролина Ланцкоронская, «… гордые в своем отношении к (лагерным. – В. П.) властям и непоколебимые как товарищи, особенно в минуты опасности» [687]. Немецкая коммунистка Анна Кассель, томившаяся в разных гитлеровских тюрьмах и концлагерях с 1933 г., часто говорила, что с прибытием советских женщин-военнопленных многое изменилось в Равенсбрюке: оживилась нелегальная работа, образовались интернациональные комитеты помощи заключенным. Анна Кассель подчеркивала, что русские женщины своим мужественным поведением, волей к жизни мобилизовывали на сопротивление остальных[688].
Подпольная организация советских женщин в Равенсбрюке, состоявшая из нескольких групп, сложилась в 1944 г. Под ее руководством в лагере было проведено немало акций. Особенно активно советские патриотки выступали против использования узниц на работах в военном производстве. Несмотря на исключительно строгий контроль, занятые в мастерских Сименса узницы были верны своему лозунгу: работать медленно и производить брак. Советские женщины вместе с патриотками из других стран уничтожали или портили дефицитные материалы, в результате чего удавалось тормозить и даже срывать изготовление целых агрегатов. За период с 5 мая 1944 г. по 11 марта 1945 г. в Равенсбрюке за саботаж на военных предприятиях были расстреляны 65 советских узниц. Патриотки пожертвовали своей жизнью, но не стали помогать врагу [689].
Успешная подпольная антифашистская борьба советских женщин, как и узниц из других стран, была бы невозможна без интернациональной солидарности. Условия лагерной жизни и характер всей обстановки были таковы, что замыкаться в рамках только своих национальных групп значило вольно или невольно содействовать гестаповцам, которые стремились именно к тому, чтобы разъединить узниц, настраивать их друг против друга. Как и во всех концлагерях Германии, в Равенсбрюке инициаторами международной солидарности стали женщины-коммунистки. Благодаря им узницы 23 национальностей были сплочены в единую семью, в которой не было случаев каких-либо националистических эксцессов или вражды на национальной почве. Руководящим центром подпольной работы в лагере стало «Коммунистическое кольцо», звеньями которого являлись национальные антифашистские группы. Коммунистки создали в лагере подпольный «университет», устраивали встречи узниц различных национальностей, вместе отмечали революционные и национальные праздники и другие памятные даты.
16 апреля 1945 г., когда на Одере началось наступление Красной Армии, в лагере сложилась тревожная обстановка. Эсэсовцы нервничали. Глубокое беспокойство охватило узниц – они знали, что фашисты в предчувствии скорой гибели способны на любое преступление. Утром 27 апреля началась эвакуация заключенных, которая продолжалась двое суток. В лагере оставались 3 тыс. больных и несколько врачей. Воду и свет эсэсовцы отключили. Колонны мекленбургскими лесами шли на запад. В пути некоторым удалось бежать, часть ослабевших узниц были расстреляны охраной. Между тем советские войска стремительно приближались, и 30 апреля для 20 тыс. заключенных и среди них для 700 советских женщин пробил долгожданный час освобождения. В тот же день был освобожден и основной лагерь.
Уроженка г. Могилев Людмила Васильевна Васьковская была угнана гитлеровцами в Норвегию, работала на рыбной фабрике г. Буда и на острове Гамерфест. И здесь, в далекой и незнакомой стране, девушка не хотела оставаться в стороне от борьбы. Однажды, когда на фабрике не было рыбы, Л. В. Васьковская получила задание красить вентилятор в упаковочном цехе. Окончив работу, она нарисовала на бумаге звезду, серп и молот. Надсмотрщик, принимая работу, обнаружил рисунки. Этот небольшой подвиг молодой белорусской девушки вызвал у рабочих фабрики всеобщее одобрение и восхищение. За это Л. В. Васьковская угодила в тюрьму лагеря Грини, что неподалеку от Осло.
После отбытия наказания в норвежской тюрьме Л. В. Васьковскую привезли в небольшой немецкий городок Фюрстенберг, в известный своей жестокостью женский лагерь смерти Равенсбрюк. Тот, кто остался в живых, кого спасла от смерти Красная Армия, никогда не забудет подвига интернационалистов – узников фашистского лагеря. Здесь белорусская девушка познакомилась с узницей 32-го блока Розой Тельман, навсегда остались в ее памяти встречи с француженкой Марией-Клод Вайян-Кутюрье, чешкой Густой Фучиковой, другими отважными борцами лагерного подполья. Принимала Л. В. Васьковская участие в борьбе за спасение жизни детей, которых привезли в лагерь[690].
Гомельчанка А. Рипинская была вывезена в г. Кёльн, где работала на мебельной фабрике. Совершив неудачный побег, девушка была отправлена в Равенсбрюк, где пробыла три страшных года. Здесь она вместе с подругами, как могла, старалась вредить врагу, на работе делала брак [691]. После окончания войны А. Рипинская жила на Украине.
Гомельчанка Наталия Филипповна Буйневич (девичья фамилия Сапун) была вывезена в Германию на принудительные работы. Почти год работала у местного бауэра, помагала, как могла, советским военнопленным. За это она была арестована гитлеровскими властями и отправлена в концлагерь Равенсбрюк. В ноябре 1944 г. подпольщики поручили ей важное задание: перенести «груз» из инструментального ящика в урну возле выхода из цеха. В ящике была взрывчатка. На второй или третий день, накануне Октябрьских праздников, подпольщики этим толом взорвали два отремонтированных немецких самолета[692]. После освобождения Н. Ф. Буйневич жила и работала в г. Гомель.
Арестованная гитлеровцами партизанская связная Екатерина Ивановна Оловянникова, жившая тогда в Белостокской обл., вместе с другими женщинами-патриотками была вывезена в Равенсбрюк. После карантина женщинам предложили работать на военном заводе. Простояв двое суток под дождем и ветром, они отказались работать на врага. Все попытки оккупационных властей заставить женщин приступить к работе не увенчались успехом[693]. После освобождения в мае 1945 г. Е. И. Оловянникова жила на Украине.
Валентину