Читать интересную книгу Веду бой! Смертный бой - Федор Вихрев

Выяснилось, что их оттеснили из центра, они окапываются на окраинах и ждут танки.

— Можете садиться на резервной!

— Где (цензура) эта ваша резервная! По нам лупят.

— Ух ты, русский, что ли?

— Да! Где посадочная площадка! Она прикрыта?

— Да, сейчас обозначим зеленым дымом!

Ну, слава богу — над придорожной поляной вздымается дымок, «медэвак» с виража падает на нее как коршун.

Бегут солдаты с ранеными на руках и носилках. Алекс выскочил из «вертушки» и начал показывать жестами, чтобы те пригнули головы и помогли разместить раненых. Их много — «вертушка» набита до отказа.

— У меня еще трое, — русский офицер в помятой стальной каске и с разбитой скулой запихивает всех своих.

— Сэр! У нас перегруз, — пилот через Кшетуского пытается объяснить что-то ему, но тот срывается на мат:

— Б… вы ни хрена не можете, что ли? Пиндосы вы гребаные!

— Иди нах, факенщит тебе за пазуху! — внезапно сорвало первого сержанта. — Мы в этой заднице с самого начала, в отличие от вас!

Внезапно Алекса осенило, и он повернулся к пилоту:

— Сэр, я остаюсь. Вернетесь за мной. Берите вместо меня раненых.

— Кшетуский, ты с ума сошел!

— Нет, сэр. Я знаю, что говорю — тут раненых еще на пару рейсов, и опытный наводчик с земли вам потребуется.

— Черт… Долбаный ты поляк. Ладно. Твоя рация в порядке?

— Да, сэр. Я русский поляк, сэр!

На место стрелка тут же посадили легкораненого. Кшетуский немедленно замахал ему кулаком, чтобы тот не лез руками куда не надо. Потом первый сержант задвинул дверь отсека:

— ОК! Сэр, можете взлетать!

«Вертушка» отрывается от земли, а Кшетуский побежал за русским офицером.

Почему он с русскими оказался в гуще боя? У колбасников надо спрашивать — они контратаковали: русские завели в город танки, и получилось как в одну новогоднюю ночь — один танк подорвался на фугасе, а загнанные в дома «колотушки» успели перед накрытием подбить две БМП. Затем последовала контратака пехоты с танками — танков было немного, штук пять, зато пехоты было до двух рот с минометами и прочей поддержкой — в городе русские не могли реализовать свое преимущество в вооружении. Выручала тактика.

Но соседей с правого и левого фланга они успешно оттеснили.

Кстати, джерри быстро освоили современное вооружение — часто встречались гранатометы, автоматы и увы — ПТРК и снайперы. Причем последние, как Кшетуский понял со слов русских солдат, не всегда носили фельдграу.

— Астра — Три! Астра — Три! — офицер, командир роты, безуспешно пытался выйти на своего соседа. — Это Гиацинт — Три! Ваши позиции!!! Обозначьте ваши позиции!!!

В этот момент из-за угла выкатился танк — его окурок уже был повернут в сторону «гиацинта». Алекс рывком сбил офицера и связиста с ног. Вовремя, но вот только «пригнись!» проорал-то на английском.

Звон в ушах, из соседней комнаты первого этажа, где офицеры организовали свой НП, тянуло дымом и пороховой гарью. Надо уходить…

— Сваливаем!

Жуткое дело городские бои — могут выстрелить сзади, сверху, сбоку. Приходится постоянно крутиться волчком на все стороны.

Красная точка прицела следует за взглядом. Перебежка к БМП — та тоже выскочила из-за угла и сейчас длинной очередью из автоматической пушки разбирает танк колбасников на запчасти. Офицер трассирующими пулями указывает гранатометчикам и оператору орудия, куда стрелять.

Немцы вызывают минометы, и приходится сваливать под укрытия стен и крыш зданий.

Снова немецкая контратака — две самоходки и орудие в конце улицы. На этот раз эти суки еще везучей — приходится оттаскивать раненых и убитых! Гранатометчика на глазах Алекса срубил снайпер — вот парень на миг выглянул из-за угла и тут же упал, как от удара, на спину — пуля попала прямо в глаз.

Постепенно русских вытеснили, но тут в контратаку пошли соседи.

Грамотно! Заманили немцев в мешок! Танки и самоходки горят, расчеты орудий разнес вместе с половиной здания «Хинд»… Кажется, ракеты двухсотсорокамиллиметровые! Всех в фарш покрошило! Город перепахан — пожары, обвалы, трупы… На земле это выглядит еще грязней, чем с неба.

У немцев появляется меткий гранатометчик, и уже чадит БМП — граната попала прямо в башню. Кшетуский потащил в укрытие раненого мехвода.

— Сейчас, брат… Сейчас! — Парнишка теряет сознание от боли. «Так… срезать бушлат, жгут, промедол…»

Многие боятся крови… Особенно своей. Впадают в ступор или просто не могут смотреть. Кшетуский спокойно переносил вид развороченных ребер. Поэтому и справился. Это потом будет сниться по ночам. Потом… А сейчас — некогда.

Передав парня на руки товарищам, он побежал обратно. Русский офицер куда-то исчез — команды слышно, а его самого нет.

Другой гранатометчик колбасников не успел освоить гранатомет — двое контуженых, но целых. Это отдельная тема — современное трофейное вооружение… Его немцы быстро и довольно умело пустили в дело. Трофейщики они талантливые… Да и местные ублюдки им помогают! Немыслимо…

— Эй, условный противник! Жив? — кто-то хлопнул Кшетуского по шлему. Первый сержант обернулся. Русский офицер радостно щерился белыми зубами, ярко выделяющимися на закопченном лице.

— Жив, сэр!

Очередь вышибает кирпичную крошку из стен. Офицер и первый сержант немедленно пригнулись.

— Сэр? — заорал Кшетуский.

— Чего тебе, янкес? Тебя как звать, кстати?

— Алекс, сэр!

— Леха, значит? Тезки будем! Леха, на хрена вы этих уродов в НАТО приняли?

— Это не мы, сэр, это уроды из Сената! Они только и умеют Сонгми устраивать и драпать!

— Потом, Леха! А ну… За мной!

Перебежав улицу, Кшетуский жестами притормозил офицера — видно было, что у русского это первый бой. Но молодец… Держится хорошо. Первый сержант присел на коленки и выглянул за угол… Вроде чисто. Знаками показал, что можно двигаться.

Вперед пробежало одно отделение, следующее. Теперь Алекс, офицер и два радиста.

Перебегая от укрытия, американец запнулся о чью-то ногу. Упал на руку, а чтобы подняться и свалить с «килл зоны», оперся рукой на чей-то труп — в этот миг по ним заработал пулемет, Кшетуского обдало каменной крошкой, а шедшего рядом с ним радиста отбросило к стенке.

Как назло, кроме как прыгать в разбитое окно не было выхода. Но тут офицеру перебило ноги… Пришлось спасать свое начальство, пусть и временное.

Кто американца хранил в ту минуту, что он тащил за шкирку раненого? Матка боска, Казанская Божья Матерь или статуя Свободы? Но за угол он все же завернул под интенсивным обстрелом.

Вколоть обезболивающее, наложить последние два оставшихся жгута и перевязать раны. Затем снять рюкзак, отцепить от него разборные носилки, собрать и, найдя себе помощника, — тащить раненого офицера в тыл.

А там куча раненых, сложенных прямо на тротуаре под стеной. Суетящиеся вокруг них медики. И по времени — должна уже вернуться «вертушка».

— Медик! Комин! — русские смотрят, как негры на белого, зашедшего на их улицу — с недоумением. — Да (цензура) мать вашу! Помогите мне!

Подбегает какой-то майор. Приходится объяснять, что первый сержант Алекс Кшетуский обеспечивает посадку «медэваков». В смысле «вертушек»! Здесь есть площадка таких-то размеров?

Тот кивает и показывает рукой — спортплощадка. Нужна взрывчатка — снести мешающие предметы.

Тот кивает и говорит, чтобы первый сержант подождал.

Постепенно прибывает техника с тыла, прибывают раненые с линии огня. Кшетуский вдруг понял, что очень хочет пить. Но в «горбе» пусто…

— Эй, парень! Есть вода? — Солдат качает головой. Потом снимает флягу с пояса и показывает, что у него тоже пусто.

— Пошли, поищем в зданиях. Себе и раненым, — все равно саперов нет еще.

Однако тут над головами пронеслись две «птички», и ожила рация — сквозь треск помех пробился Первый. Пришлось бежать к площадке — организовывать посадку.

Первый оказался мастером — снова, как коршун, ювелирно спикировал на пятачок. Оставалось только помогать затаскивать в его отсек раненых. Тезку-офицера американец осторожно занес сам. Тот что-то говорил, но не было слышно.

Второй борт наворачивал круги, контролируя зону высадки. Когда он сел, привезли еще раненых на БМП — продырявленная башня, разбитый и волочащийся фальшборт, а пол десантного отсека буквально залит кровью.

— Подхватывай! — Алекс вытащил носилки. За ручки берутся сразу двое.

— Ты, идиот! Следующие!

«Боже, сколько с ними сутолоки, сколько у них лишних движений и метаний. Почему их не учат этому в мирное время, ведь это же так просто!»

Второй борт поднимается в небо.

Алекс махнул рукой на прощание и развернулся.

Снял очки. Вытер лоб.

«И тут снова как тогда… Как в Ираке…» — последнее, что успел подумать Алекс Кшетуский, первый сержант, русский поляк из Америки.