— Ты забываешь, что он — мой брат.
— Да, забыла. Простишь меня?
Саламандр кивнул и отвернулся. Его плечи тряслись, но он не издавал ни звука. Джил поняла, что ей нечего ему сказать.
— Я отправляюсь в «Кабестан» за своими вещами.
Саламандр кивнул, показывая, что слышит, но ни разу не взглянул на нее. На протяжении долгой прогулки в «Кабестан» Джил чувствовала себя такой изможденной, точно вышла из долгого сражения, и такой опустошенной, словно нашла Родри мертвым. Она вдруг поняла, что на самом деле думает о нем, как о мертвом, но никогда не сможет его оплакать, пока не отомстит. Если ястребы замучают его до смерти, то ее месть отнимет много времени. Она станет медленно, неторопливо охотиться, терпеливо выслеживая дичь, и убьет многих. Значит, ястребы владеют двеомером. Но и она тоже владеет им, и она воспользуется своим умением в полной мере, если потребуется. Джил посмотрела на небо. Оно было ярким и голубым и, казалось, набухало; булыжники под ногами светились изнутри. В ней поднималась сила, которую неосознанно заложил в нее Перрин. И Джил поняла, что может призвать эту силу, когда ей потребуется. Тем не менее, это будет опасно: как и у Перрина, у нее нет специальной подготовки и необходимых знаний; как и он, Джил рискует безумием или даже медленной смертью. Но ее это больше не волновало. Теперь значение имела только месть.
Забрав своего коня и пожитки, Джил из предосторожности возвращалась в «Золотой дракон» кружной дорогой. Она придерживалась только широких бульваров, где могла ехать верхом, и избегала узких улочек, где требовалось бы вести коня в поводу. Девушка повернула возле гавани, где у причалов стояли торговые суда и загружались последние летние товары.
Примерно через месяц судоходство прекратится; вода уже потемнела и ее температура понизилась. Время от времени Джил видела людей из Бардека, занятых разговорами с портовыми рабочими. Огромные тюки и прочие грузы переправлялись по сходням на спинах грузчиков. «Очень многое можно загрузить в эти корабли», — лениво подумала она.
— Боги!
Джил ударила коня пятками и погнала его в гостиницу, тотчас забыв о всякой осторожности. Она нашла Саламандра полностью успокоившимся. Может быть, даже слишком спокойным. Его глаза теперь больше напоминали сталь, чем дым, а голос звучал прохладно. Гертсин махнул рукой на пару полных кубков, стоявших на столе.
— Мы так и не выпили мед. Предлагаю это сделать. Скрепим клятву.
— Прекрасная идея. Скажи мне, как по-эльфийски будет «месть»? Мы должны поклясться на двух наших языках.
— Анаделонбрин. Быстро ударяющая ненависть.
— Тогда решено. Анаделонбрин!
— Месть! — Он откинул голову и завыл, как волк самой холодной зимней ночью. — Это чтобы привлечь волков смерти, моя дикая голубка, волков мести богини Черное Солнце. Ты Ее знаешь? Думаю, да, но под другим именем, потому что вижу, как иногда Ее глаза проглядывают из твоих. Эльфийские провидцы учат, что есть два солнца, сестры-близняшки. Одна — это яркое солнце, которое мы видим на небе; другая находится в другой стороне мира. Светлая сестра дает жизнь, а темная… наверное нет нужды говорить… она несет смерть.
— Тогда пусть ее волки всегда бегут впереди нас.
Они сдвинули кубки и вместе выпили мед.
* * *
Саламандр, конечно, связался с Невином через огонь и рассказал ему о том, что выяснила Джил. Несколько часов подряд маг только и мог, что метаться взад-вперед в комнате больного. Ужас, печаль, ярость — все слилось воедино. Невину хотелось выкрикивать проклятия богам и Великим, раз они позволили такому случиться. То, что Родри умрет, само по себе было ужасно; то, что он умрет медленной, страшной смертью в руках извращенцев, — это разрывало сердце. Как и всегда, Невин бранил себя. Определенно, имелось какое-то предупреждение, которое он проглядел. Каждый раз, когда маг смотрел на Райса, отчаянно боровшегося за свою жизнь и болезненно хватающего ртом воздух, воображение рисовало Невину картины страданий Родри в руках ястребов. И снова и снова он запирал эти мысли, запечатывая их образом горящей пентаграммы. Наконец его сознание не успокоилось.
Тогда он смог думать. Хотя первым импульсом было броситься в Керрмор, Невин понимал: во-первых, он должен оставаться там, где находится, а во-вторых, путешествие отнимет слишком много времени. Когда он доберется до Керрмора, Джил и Саламандр уже будут в сотне миль от него. Кроме того, враг, скорее всего, ушел по воде. И, несомненно, это случилось уже давно. Ястребы никогда не смогли бы пронести пленника мимо стражи, охраняющей гавань, и керрморских таможенников, однако было легко вывезти его из города в крытой повозке, погрузить на небольшое суденышко, способное причалить к любому берегу, а затем отвезти жертву в какой-либо менее надежно охраняемый порт, где… Где — что? Это «что» ставило Невина в тупик. Если бы ястребы хотели замучить Родри до смерти или просто убить его, — почему они не схватили его на дороге в Керрмор? Почему не сделали этого в районе Дна, где пытки считались легким развлечением и не беспокоили людей гвербрета? Зачем вся эта возня с кораблями и неспешная игра в гвиддбукл, в которой они могли проиграть на каждом шагу? И кроме всего прочего, кто их нанял?
Невин потряс головой, как загнанный в угол медведь, и зарычал, а после опять закружил по комнате. По крайней мере, морское путешествие объясняло, почему он не мог найти Родри при помощи дальновидения. Если они ушли довольно далеко от земли, то мастерам черного двеомера не требуется устанавливать печати над жертвой, потому что даже великие мастера двеомера не могут заниматься дальновидением через большие водные пространства, и в особенности — через океан. Испарения эфирной силы нарушают образы и закрывают щитом того, кто пытается спрятаться, — как будто окутывают густым туманом или дымом. Пока ястребы держат Родри в нескольких милях от суши, никакой двеомер в мире не может его найти.
— Полагаю, они каким-то образом играют с нами, — сказал Невин толстому желтому гному.
Гном нахмурился, вскочил на деревянный комод и начал ковырять между пальцами ног.
— У нас есть одна надежда, — продолжал Невин. — Может, они хотят потребовать за него выкуп. Если это так, то тогда они не станут трогать его своими мерзкими руками. По крайней мере, пока не начнут переговоры.
Гном повернул голову, посмотрел на него, затем кивнул, показывая, что все понял. Поскольку именно это маленькое существо обитало рядом с Невином на протяжении многих лет, оно начинало развивать основы сознания. Внезапно создание насторожилось, спрыгнуло с комода и показало пальцем на дверь. Когда Невин повернулся, послышался стук, и вошел паж.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});