Читать интересную книгу Том 3. Рассказы 1972-1974 годов - Василий Шукшин

– Как, Аристарх?

– А черт ее!.. Не знаю.

– Ну, а если хватит? Ну и что? – спросил Курносый. И посмотрел на Аристарха. – Ну, допустим, хватит?

– Пошли, – сказал Аристарх жестко. – Она всех нас переживет… Какой там инфаркт!

И они вошли в комнату Веры Сергеевны.

Вера Сергеевна вскочила с дивана и попятилась к окну…

– Вера… – дрогнувшим голосом заговорил Аристарх. – У нас положение безвыходное… Ты не догадываешься, зачем мы пришли?

Веру Сергеевну стали потихоньку окружать.

– Другого выхода у нас нет, Вера…

– Братцы, может, не надо? Может, она одумается? – засуетился Лысый.

– Вера… – Аристарх медленно приближался к супруге – в одной руке топорик, в другой – «отречение».

Вера Сергеевна побледнела… И все пятилась к окну.

– Да ничего она не одумается! – воскликнул Курносый. – Давайте кончать.

– У тебя два выбора или подписываешь на наших глазах вот это вот – что ты ничего не видела и не знаешь, не собиралась к прокурору… Или мы тебя…

– Давайте кончать! Чего тут тянуть?

– Я закричу, – еле слышно пролепетала Вера Сергеевна.

– А подушечка-то! – вылетел вперед Чернявый.

– Ты же знаешь, что кругом никого нет… Все на сдаче ГТО.

– А сумки-то заготовили? – спросил Брюхатый. – Разрезать-то мы ее разрежем, а в чем выносить-то?

– Да есть сумки – полно. Помельче только разрезать… и по одному все вынесем.

– Все уже предусмотрели! – сердито обернулся на всех Аристарх. – Вы вынесите по одному, а я останусь – замою тут все. Чего тут базарить-то?

– Главное, внутренности вынести, а остальное-то…

– Внутренности! А руки, ноги?.. Куда ноги, например, денешь? Они ни в какую сумку не полезут.

– Перерубим! Я ж те говорю: помельче изрубить.

– Вы же интеллигентные люди, – негромко сказала Вера Сергеевна. – Все в шляпах… в галстуках…

– Вывеска! – воскликнул Чернявый.

– Интеллигентные!.. – Брюхатый колыхнул животом от смеха. – Я в лагере трех человек задушил… вот этими вот руками.

– Мы, значит, жестокие? – спросил Аристарх. – А ты? Ты не жестокая? – столько людей сразу посадить собралась. Подписывай!

Как-то не заметили, что, пятясь, Вера Сергеевна подошла к самому окну, которое очень легко открывалось… Она вдруг вскочила на подоконник, распахнула окно и сказала заполошно:

– Если кто только двинется, я прыгаю! Тут только два этажа: сломаю ноги, но все расскажу. Только двиньтесь!

Все так и замерли.

Первым пришел в себя Аристарх. Он засмеялся искусственно.

– Мы же шутим, Верунчик!.. Неужели ты поверила?

– Немедленно все убирайтесь отсюда! – Вера Сергеевна обрела уже спокойный и злой голос. – Шутники.

– Нет, вы… Нет, она правда поверит, что мы…

– Убирайтесь!

– Да шутим же мы! – воскликнул в отчаянии Брюхатый. И бросил подсвечник. – Какие мы убийцы! Нас самих счас…

– Убирайтесь!

– Нет, она в самом деле может подумать!..

– Да думай она! – взорвался Курносый. – Что хочет, то и пускай думает! – и тоже бросил нож. И первым пошел к выходу. В дверях остановился, обернулся, как он давеча сделал, точно так же погрозил пальцем всем и сказал остервенело: – Но сидеть я все равно не буду! Ясно?! Сидеть я там не буду! Вот пусть они вот все… они вот, они – пусть сидят, а я не буду!

Никто ему на это ничего не сказал.

Он вышел… И за ним все тоже вышли.

И собрались опять в комнате Аристарха. Долго молчали.

– Интересно, – заговорил Чернявый, обращаясь к Курносому, – как это ты сидеть не будешь? Все будут сидеть, а ты не будешь?

– Не буду! – повторил Курносый.

– А у тя что, сиделки, что ли, нету? – ядовито спросил его Брюхатый. – Она у тебя на месте: будешь сидеть, как все.

– Он там ходить будет, – подал голос Лысый.

Аристарх сидел, обхватив голову руками, и тихо покачивался.

– Не буду сидеть! – опять тупо повторил Курносый. – Вы все как хотите, а я – не буду!

– Все будем сидеть, – сказал Аристарх, не поднимая головы.

Опять некоторое время молчали.

– Конечно, – заговорил опять Курносый, – если бы ты был человек как человек, мы, может быть, и не сидели бы.

Аристарх поднял голову.

– А кто же я?

– Бабник! Шлюха в штанах!.. Да хоть бы умел, господи! А то… не выходит же ничего, нет, туда же, куда добрые люди: давай любовницу! Даже Соньку, и ту… тьфу! Рогоносец. С этой Сонькой…

– А ты подхалим, – сказал Аристарх первое, что выскочило из его оскорбленной души. – Ты перед начальством на полусогнутых ходишь.

– У меня пятеро на шее! – Курносый крепко хлопнул ладонью себя по загривку. – Пятеро!.. Ты вон с одной телкой справиться не можешь, а у меня их – пятеро. Мне не до любовниц!

– Зато тебе – до коньяка, – вставил Брюхатый.

– А ты вообще заткнись! – развернулся к нему Курносый. – Тебе-то даже полезно посидеть: может, похудеешь маленько. В институт питания собрался!.. Вот тебе и будет институт питания, – и Курносый нервно засмеялся.

Брюхатый навел на него строгий взгляд.

– Шавка, – сказал он. Помолчал и еще сказал: – Моська.

– А ты слон, да? – вступился за Курносого Чернявый. – Это не тебя по улицам водили?

– Меня, – сказал Брюхатый. – А это не тебе я нечаянно на туфель наступил… двадцать седьмого июня тыща девятьсот семьдесят третьего года: на профсоюзном собрании? Что-то ты тогда был… зеленоватый, а сейчас, гляди-ка, кукарекает. Выговор-то кому тогда всучили?

– А кто всучил-то? Кто?

– Я, в том числе.

– Да ты сам первый лодырь! Прохиндей. Выговор он всучил!.. У меня первый раз недосмотр случился.

– Минуточку минуточку, – прервал Брюхатый, – как это ты выразился – «прохиндей»? Я одиннадцать лет после суда без единого взыскания проработал! А ты мне, обезьяна, будешь еще вякать тут! Сам в выговорах весь, как… Ни одного же собрания не обходится, чтобы тебя…

– Хватит! – взревел Аристарх. – У меня вон, – показал он на стол, – семь почетных грамот лежат!.. Я и то молчу.

– А чего ты можешь сказать? – спросил его Лысый. – Там – семь почетных грамот, а там, – в сторону коридора, – пять покрышек. Я думаю, покрышки – потяжельше, перевесят. Если уж кто самый чистый среди вас, так это я.

– Ой! – изумились.

– Глядите на этого ангела!

– Прямо невеста… в свадебной марле.

– Шариков только не хватает.

– И ленточек разноцветных:

– Да! – гордо сказал Лысый. – У меня две общественные нагрузки, а у вас… У кого хоть одна общественная нагрузка?

Все промолчали.

– А-а, нечего говорить-то. Вы думаете, это на суде не учтется? Все учтется.

– Да, я думаю, все учтется, – сказал Аристарх. – Я думаю, что тот грузовичок с пиломатериалом – тоже учтется.

Лысый подрожал в гневе и обиде губами.

– Ворюга, – сказал он. – Плюс идейный ворюга: с экономической базой. Ты знаешь, сколько тебе за эту базу накинут? Вот сколько нам всем дадут, столько тебе – отдельно – за базу.

– База – для дураков, – струсил Аристарх. – Я – нормальный спекулянт, чего вы тут?

– А-а!.. Очко-то не железное?

– Но ты тоже – не ерепенься тут, кудрявый!..

В это время в дверь позвонили.

Все оторопели на миг… Брюхатый даже за сердце взялся.

Еще резко, длинно позвонили.

– По одному… с вещами, – тихо сказал Чернявый.

– Иди, – кивнул Брюхатый Аристарху.

– Может, это макулатуру собирают… пионеры, – тихо сказал бледный Аристарх. – Подождем.

Опять звонок.

– А я нож-то там бросил! – вскричал Курносый. – Подождите, я нож-то хоть уберу, а то же!..

– Топорик мой…

– А?

– Топорик, топорик, – невнятно повторил Аристарх. И показывал пальцем на комнату Веры Сергеевны. – Топорик…

– Чего топорик?

– Топорик мой тоже возьми, а то нам попытку к изнасило… ой, это… к убийству, к убийству…

– Тьфу!.. – заругался Курносый. И побежал за ножом и за топориком.

– Мама, роди меня обратно: рубля государственного не возьму, – сказал Брюхатый.

– Не будет она тебя больше рожать, – зло и тихо сказал Чернявый. – Она и за этот-то раз раскаивается, наверно.

Курносый принес нож и топорик… И засуетился с ними. И зачем-то их оглядел еще.

– Ты что? – одними губами спросил Аристарх.

– Где они лежали-то?

– Вон…

Опять звонок, на этот раз вовсе длинный, никакой не «пионерский».

– Какая макулатура! – тихо воскликнул Лысый. – Иди.

Аристарх поднялся: И медленно, тяжело – как если бы он шел уже по этапу – пошел к двери.

– Кто? – спросил он тихо, обреченно.

Из-за двери что-то ответили…

Аристарх смело распахнул дверь и налетел на вошедшего:

– Какого черта ходишь тут?! Звони-ит!..

Вошедшим был Простой человек. Он держал ящик с коньяком и улыбался.