— Э, Паш, да ты чего, а? — тронув его за плечо, испуганно спросил Потапов. Спустя несколько секунд Пашка перевел на него пустой взгляд и, неотрывно смотря ему в глаза, вытянул руку в сторону ковша.
Подойдя вплотную к земляной массе, которую достал из ямы экскаватор Лыгина, крановщик увидел в бурых развалистых комьях тонкие, продолговатые желтоватые вкрапления. По их форме сразу было понятно, что это не камни. Тут Потапов заметил фрагмент расколотого черепа, смотревшего на них с Пашкой пустой глазницей. И отпрянул — ковш был полон человеческих костей.
Вскоре все строители светлого коммунистического будущего собрались вокруг экскаватора. Останки виднелись и на дне ямы, которую успел выкопать Лыгин. Притихшие, они вполголоса обсуждали жуткую находку, стараясь не показать испуга.
— С войны, что ли, осталось?
— Да нет, ты что, не было здесь немцев.
— А может, с тридцать седьмого, — предположил кто-то почти шепотом.
— Не, поди, еще с древности.
— Что делать-то будем? Вроде похоронить их надо. Не по-людски как-то.
— А как хоронить-то? Где? Тут следопыты нужны.
Разговоры эти были прерваны старшим бригадиром, оторвавшимся от разгрузки арматуры. Озадаченно почесав лысеющую голову, прикрытую старомодной матерчатой кепкой, он постановил, глядя на ковш:
— Да какой хоронить! Вы что, охренели все разом? Мы ж план сорвем! И так сроки горят… Без квартальной премии остаться хотите, что ли? Фундамент сдавать через неделю, если кто забыл. Так что поглазели — и будет. Продолжаем работу, да поживее! А я начальнику управления сообщу.
Тихонько гудя, рабочие стали нехотя расходиться по местам.
— Тоже мне, придумали! Кладбище вместо жилого дома устроить решили, — возмущенно бормотал бригадир, возвращаясь к арматуре.
И только передовик Пашка Лыгин так и остался стоять перед ковшом, глядя на него пустыми глазами, слез в которых больше не было. Неумолимо нарастающий страх и отчаяние вытеснили их, ведь он видел то, чего не видели все остальные.
Как только экскаваторщик осознал, что смотрит на истлевшие за долгие годы остатки человеческих жизней, случилось с ним нечто невероятное. Картинка перед глазами задрожала, словно растворяясь в вибрирующем летнем мареве. Сморгнув, Лыгин закрыл глаза и потер их руками, силясь отогнать видение. Но открыв их, от увиденного потерял дар речи. На ковше его экскаватора сидели пятеро бородатых мужиков и один юнец. Их изможденные серые лица были искажены неимоверным страданием. Непропорционально большие глаза их укоризненно глядели прямо на Пашку. Одеты мужчины были в грубые просторные рубахи из дерюги и такие же штаны. Одни — в лаптях, обутых поверх грязных изорванных обмоток. Другие босы. Сквозь душную дурноту, разом навалившуюся на Лыгина, он услышал тихий неразборчивый говор, который становился все отчетливее.
Через несколько мгновений простой советский строитель вдруг отчетливо услышал скрипучее многоголосье. «Мил человек! Христом Богом молим, предай нас земле, как христианам подобает. Нет нам покоя от вечной муки сей!» — звучало у него в ушах.
Онемевший от ужаса, Лыгин не мог поверить в эту жуткую, неумолимо реальную картину. Призраки, которых он так отчетливо видел, не раскрывали ртов, но их мольба стремительно наполняла Пашкино сознание глубоким чувством вины, от которого становилось отчаянно больно. Ему казалось, что он больше не в силах терпеть эту боль, но она лишь продолжала расти, словно хотела порвать его на части.
«Заклинаю всеми святыми угодниками!!!» — вдруг раздался болезненный крик юнца, срывающийся на истерический визг. «Отпевания просим! Просим! Просим!» — сбивчивым хором вторили ему бородачи, протягивая к Лыгину длинные высохшие руки.
Пашка всем своим существом попытался броситься прочь от кошмарного наваждения, но так и остался стоять перед ковшом как вкопанный. Бессильные слезы потекли из его глаз. Тогда один из покойников засипел, тыча в него скрюченным пальцем: «Не оставь нас без упокоения! А коли оставишь, так пощады от нас не жди!» «Не жди пощады, не жди!!!» — вновь пронзительно завизжал юнец, выгнувшись всем телом и не раскрывая рта. «Коли не упокоишь души наши, от костей освободив молитвою да православным погребением, так станем мы жрать тебя живьем», — прорычал один из призраков, выкатив на Пашку огромные свирепые глаза. «Жрать, жрать станем!» — подхватили угрозу остальные, хищно клацая беззубыми челюстями. «И детишек твоих, Оксану да Митьку, сожрем! — выкрикнул юноша, судорожно хватая воздух грязной пятерней, выпяченной в сторону Лыгина. — Помяни мое слово, живьем жрать станем, коли нашего завета ослушаешься!»
В тот момент Пашка, не способный ни сдвинуться с места, ни закрыть глаза, мечтал просто потерять сознание. Он изо всех сил верил, что если рухнет без чувств, то очнется минуту спустя у своего экскаватора и больше не увидит этих шестерых. Но ничего такого не происходило. Безумная фантасмагория, от которой он был не в силах оторваться, продолжалась. Она выжигала его изнутри невероятной болью, страхом и каким-то необъяснимым чувством обреченности.
Экскаваторщик Лыгин совладал с собой лишь тогда, когда его товарищи стали расходиться. Серега с силой тряхнул его, схватив за рукав спецовки.
— Паш, очнись! Да просто кости это! Покойников, что ли, никогда не видел? Чего их бояться-то… Живых бойся! — прошипел он ему на ухо. С трудом развернув онемевшее непослушное тело спиной к ковшу, Лыгин невнятно пробормотал: «Ага, ладно, порядок». И двинулся в противоположную сторону стройплощадки, к наскоро сколоченным сортирам деревенского образца.
— Пашка, ты куда это? — спросил его не на шутку обеспокоенный Серега.
— Поссать схожу, — с трудом выдавил из себя тот.
«Жрать станем, жрать!» — неслось ему вслед раскатистое эхо голосов.
До дощатой кабинки, накрывающей собой неглубокую выгребную яму, он так и не дошел. До нее оставалось всего несколько метров, когда он решительно свернул к башенному крану, только вчера установленному на объекте. Подойдя к нему, он на мгновение остановился, несмело перекрестился дрожащей рукой, сказал: «Прости меня, Господи» — и стал быстро взбираться наверх по металлической лестнице, проложенной внутри ярко-желтой высотной конструкции.
Серега, отправившийся в бытовку за сигаретами, услышал тревожные крики строителей и выскочил наружу из тесного вагончика.
— Лыгин, сдурел? Живо слазь оттуда, мудак гребаный! — орал бригадир, поспешно семеня к крану и задрав голову вверх. Глянув на многотонное сооружение, возвышающееся над стройплощадкой, он нервно сглотнул и грязно выматерился. Пашка был уже очень высоко, почти рядом с кабиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});