Читать интересную книгу "Фантастика 2023-177". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Исьемини Виктор

— Ладно… Предположим, что демон так же боится потерять лицо, как и мы… Боится уронить свой престиж в глазах вассалов… Что ж, если другого выхода нет — мы встретимся с ним… Мастер Гимелиус, беретесь ли вы обеспечить нашу безопасность магическими средствами?

Пришла очередь мага пожимать плечами:

— Я приложу все усилия… Подготовлю защитные амулеты. Поскольку не надеюсь пережить ваше императорское величество в случае… в случае…

— Достаточно, — оборвал мага Элевзиль, — значит, все усилия. Готовьтесь — у вас времени до завтра. А вы, сэр маршал, вновь отправьте парламентеров в Альду, пусть сговорятся об условиях встречи… Нам нужен мир… Нужна победа в этой войне, Гангмар ее побери. И немедленно.

То, что Император употребил крепкое выражение, говорило о многом. Как правило, Элевзиль высказывался сдержаннее…

На следующий день к Северным воротам из имперского лагеря направилась целая процессия. Впереди — гвардейцы с «Гунгиллиными ветвями», затем трубачи, непрерывно трубящие торжественные сигналы. За ними — Элевзиль, окруженный телохранителями, далее — толпа колдунов в зеленых мантиях. На расстоянии полета стрелы от ворот гвардейцы остановились, Император спешился и двинулся дальше один. В нескольких шагах за ним и немного правее (чтобы крупная фигура Элевзиля не загораживала обзор) шел, пыхтя и тяжело переваливаясь, Гимелиус, за ним в десяти метрах — целая толпа его учеников и родичей в зеленых мантиях. Придворный маг прикрывал защитными заклинаниями Императора, который к тому же был увешан с ног до головы заколдованными амулетами, а самого чародея оберегали колдуны его клана…

Процессия приблизилась к башне. Ворота были открыты, решетка опущена. Катаракта не препятствовала разговору, но — с другой стороны — надежно разделяла обоих монархов.

Демон поджидал своего визави, положив руки на перекладину решетки и склонив на них голову. Одна нога в заляпанном грязью сапоге также стояла на нижней перекладине катаракты. Вся поза демона отличалась непринужденностью и какой-то разболтанностью.

Некоторое время монархи с неприкрытым любопытством рассматривали друг друга. Элевзиль II вполне соответствовал распространенному представлению о внешности Императора — крупный, хорошо сложенный мужчина с величественной и гордой осанкой. Высокий лоб, короткая, аккуратно подстриженная бородка, умный взгляд… В то же время король Альды совершенно не походил на сложившийся в воображении Элевзиля образ «демона». Император почувствовал некоторое разочарование — вот, значит, какой он, этот демон, доставивший владыке Великой Империи столько хлопот. Прямо скажем, невзрачный субъект, да и одет… Прийти в таком виде на переговоры с Императором — это, пожалуй, явное оскорбление. Мало того, он еще, похоже, и пьян! Минуты две длилось молчание. Первым не выдержал Ингви:

— Вы хотели меня видеть, Император?

— К нам надлежит обращаться: «ваше императорское величество».

Ингви оглядел собеседника с ног до головы, помолчал, затем снял ногу с решетки, выпрямился и заявил:

— Когда вы и впрямь захотите беседовать со мной, Император, сообщите. Но говорить будем попросту, — и сделал вид, что собирается уходить.

Это, конечно, был блеф, но нервничающий Элевзиль поддался.

— Постойте! Постойте, демон, я согласен — поговорим попросту…

Некоторое время шел обмен обидными намеками и угрозами (скрытыми и нескрытыми): «…а если мои войска разом пойдут на штурм…», «…а если я выйду однажды из ворот с черным мечем да и двину прямиком к вашему шатру — кто сумеет меня остановить?..», «…у вас выйдут припасы…», «…у вас выйдут раньше…», затем все же собеседники начали находить некоторые точки соприкосновения. Как стало ясно, обоим был нужен мир и обоим хотелось прекратить осаду, но открыто признать свое поражение не хотел никто. В Альде уже второй день была прекращена выдача продовольствия населению и горожане — пока что довольно робко — начали высказывать недовольство. Как ни считал Ингви с Мертенком оставшиеся казенные припасы — выходило, что их хватит только воинам и только до весны. Правда, Кендаг заявил, что орки прокормятся теми крохами, что уцелели после разгрома главного склада (людям было противно даже приближаться к зданию, источающему отвратительную вонь, орки же тщательно рассортировали остатки и выбрали менее пострадавшую провизию, а также переловили уцелевших грызунов), но это не решало проблемы. Ингви и его вельможи хорошо понимали, что через месяц (когда у горожан выйдут собственные припасы) скрытое пока что недовольство вырастет в бунт и король считал, что необходимо заключить мир как можно быстрее, чтобы не подвергать испытаниям верность и лояльность альдийцев. Император еще больше был заинтересован в скорейшем окончании войны — в его лагере запасы провианта также подошли к концу, к тому же в лагере зрело недовольство, еще немного — и кое-кто из вассалов может дезертировать. И это не говоря уже о том, что в Ванетинии его ждет уйма дел гораздо, в сущности, более важных сегодня, чем эта война. Гангмар ее побери.

Спор длился полтора часа и оба собеседника пришли к выводу, что им следует обдумать все сказанное со своими советниками и назавтра вновь встретиться для продолжения переговоров. На следующий день Император повторил свой визит к Северной башне, на этот раз молоденький паж нес за ним стул. Переговоры продолжались больше трех часов… На третий день Элевзиль наведывался к Северным воротам уже дважды… Наконец, на четвертый день условия мирного договора начали приобретать отчетливость.

Если я пытаюсь припомнить события тех дней, когда шли переговоры с Императором, все встает передо мной, словно в тумане. Возможно, на меня ловко воздействовал придворный маг Императора (эта жирная туша постоянна маячила неподалеку от своего господина), а может быть дело в том, что я практически не просыхал… Как-то пилось и пилось все время… Не знаю…

Помню, что поначалу я блефовал и разыгрывал гордую неприступность, но после того, как под вечер третьего дня переговоров дал аудиенцию делегатам голодных жителей моей столицы… В-общем, к четвертому дню стало ясно, что война проиграна. Осталось только оговорить условия, позволяющие мне сохранить лицо. И вот тут сам не знаю, что меня тянуло за язык, но я вдруг ни к селу, ни к городу ляпнул:

— Послушайте, Император, прежде чем обсуждать серьезные вопросы, давайте решим вот что. В темнице у меня сидит некто Пиноль — злодей и предатель. Он принадлежит к духовному сословию и я чувствую, что как-то не вправе судить его. Вас же в походе наверняка сопровождает немало влиятельных церковников, чей статус позволяет вершить суд над такими, как этот самый Пиноль. Вот что я предлагаю — я выдам преступника вам, а уж вы судите его. Мне, откровенно говоря, интересно, каков будет приговор…

— А в чем, собственно, обвиняется этот человек? — осторожно спросил Император.

— В измене сеньору и попытке отравить епископа.

На самом деле доказательств у меня не было, но как только Пиноль был заключен в темницу — мой старичок-епископ тут же пошел на поправку. А если учесть, что Пиноль, слывущий знатоком медицины, постоянно пичкал его перед этим какими-то лекарствами… Вывод напрашивался сам собой… В общем, наш Пиноль под конвоем и в цепях был приведен к Северным воротам. И — к его огромному изумлению — вытолкан наружу. А уж как он удивился, когда императорские гвардейцы, принявшие его снаружи, не сняли с него оковы, а напротив — продолжали обращаться как с арестованным преступником…

М-да… Ну кто бы мог подумать, что я способен на такое утонченное коварство… Император увидел в этой истории со злополучным Пинолем прекрасную возможность заработать очко в наших дипломатических играх. Так что был собран весьма представительный церковный суд и злополучного клирика — причем не наспех, а очень даже торжественно, со смаком — признали виновным и осудили. И казнили его тоже необычайно торжественно…

После этого пути назад не было… Не стану описывать долгие препирательства по каждому пункту нашего договора, тем более, что и помню все не очень хорошо, но в конце концов мы с Императором пришли к согласию. Наш договор мог служить великолепным образчиком компромисса и паллиатива. Вот основные принципы, на которых мы остановились: я сохраняю право называться «королем Альдийским», но такое же право имеет и Кадор. Я покидаю Альду, но и мой преемник не получает всей полноты власти. При нем состоит регентский совет в составе Лорда-хранителя, маршала королевского войска, альдийского епископа (думаю, ясно, что все те, кто верой и правдой служил мне, получают полное прощение). Был оговорен пространный список вопросов, которые король не мог решить без согласия совета — то есть его власть превращалась едва ли не в фикцию. Кстати, состав совета и сам этот пресловутый список — также вопросы, решаемые советом! Вот так это выглядит в моем изложении — можете вообразить, какую казуистику развели по каждому пункту имперские крючкотворы… Кроме того, было оговорено, что земли, «завоеванные мечом демона Ингви, именуемого королем Альдийским» — то есть долина Вампиров — остается моим владением, но при этом я сам не могу там находится… А на закуску я заставил Императора сделать в конце приписку, гласящую, что если его императорское величество еще раз нарушит клятву — он обязуется выплатить королю Гевы чудовищную сумму — сто тысяч золотом. Моя цель, я думаю, ясна. Конечно, Император, наплевав на договор, может точно так же наплевать и на эту приписку — но это даст повод королю Гевы поднять такую бучу в Империи, что мне и не снилось… Я вообще облагодетельствовал этого феодала, которого и не видел ни разу — и все по той лишь причине, что знал со слов Коклоса — это единственный на сегодняшний день монарх, способный воспользоваться моими благодеяниями, то есть бросить открытый вызов Императору. Так что пусть Император крепко подумает, прежде чем решится еще раз надуть демона…