— Хоть Рут де Бери и спала с этим негодяем Форсайтом, люди хорошо к ней относятся. Все понимают, что женщине нелегко прожить одной, — добавила Роза.
На веранде застучала деревяшка Берни, потом раздался стук в дверь. Густав бросился открывать. Берни вошел в кухню и с усталым видом опустился на стул.
Роза хотела встать, но Бонни решительно положила руку ей на плечо:
— Сидите, я сама подам им ужин.
— Думаю, Бак уже рассказал вам новости, — проговорил Берни, потирая культю. — Со своей стороны могу только добавить: форсайтовы головорезы сбежали из города, поджав хвосты. Марк Ли в тюрьме, а управляющему банком предписано не покидать дом. Да, доложу я вам, этот судья Уильяме — решительный парень! — Последовало крепкое выражение.
— Берни! — Бонни выразительно посмотрела на брата. — Будь любезен, следи за своей речью!
— Я сказал это… в хорошем смысле, сестренка. Он не из тех, у кого под ногами прорастет трава…
— Не волнуйся, Бонни, — вмешалась Кристин, которая все еще держалась обеими руками за руку Бака. — Я уже привыкла к забористым словечкам, употребляемым на Западе. Как знать, может, годика через два я и сама начну вставлять в разговор подобные фразы.
Бак чуть наклонил голову, чтобы лучше видеть лицо Кристин, и улыбнулся. Его глаза лучились счастьем. Кристин улыбнулась ему в ответ. Потом сжала его руку и прижала к своей щеке. Бака распирало от гордости и удовольствия.
— Клив сказал, что заседание суда завтра утром все равно состоится. Форсайт свое уже получил, но адвоката и управляющего банком следует судить. Присяжным понадобится свидетельство Кристин, что она не подписывала доверенность, дающую Марку Ли право продать землю от ее имени. И она должна подтвердить, что не получала никаких денег.
— Какая чушь! — фыркнул Берни. — Всем известно, что она давным-давно уехала из города. Жаль, что старый Клетус не знал, как Форсайт повернет это дело.
— Да уж, небось этот старый мерзавец покатывался со смеху. Все дружно, как по команде, взглянули на вдову Гафни. Женщина слышала каждое слово!
— Что, удивились? Очень, знаете ли, удобно считаться глухой. Можно узнать немало интересного! Я даже однажды слышала, как пастор выпустил газы, и чуть не лопнула, стараясь удержаться от смеха.
Бак с усмешкой покосился па Кристин: как она отнесется к подобной простоте нравов? Но ее мысли были заняты совсем другим.
— Бак, завтра мы поженимся и уедем домой?
— Я как раз об этом размышляю, — сказал Густав с серьезнейшим видом, и все взоры обратились в его сторону. — Пока некоторые из нас будут заняты в суде, остальные могут договориться со священником. Я хочу решить этот вопрос побыстрее, боюсь, Бак передумает.
— Скажешь тоже! — Кристин отвела взгляд от кузена и снова посмотрела на Бака влюбленными глазами. — Густав прав? Ты можешь еще передумать? — проворковала она.
Бак усмехнулся.
— Радость моя, если завтра утром солнце взойдет на западе… тогда я. может, и передумаю. Бонни встрепенулась.
— Берни, ты не видел, куда делся Тэнди? Его ране не пойдут на пользу долгие верховые прогулки.
— Когда я его видел последний раз, они с Джилли направлялись по главной улице в сторону…
— О Господи! — Беспокойство БОННИ сменилось смущением. — Неужели они пошли в это заведение!
— А что, если и так? Кажется, они достаточно взрослые. — Берни шаркнул по полу единственной ногой.
— Они пошли к мадам Фло, — громогласно объявила миссис Гафни. — В обмен на денежки, что у них в карманах, девочки дадут им почувствовать себя молодыми здоровыми кобелями.
— Неужели? — Густав расчесал пятерней волосы и оправил рубашку. — Берни, какие у тебя планы на… остаток ночи?
— Давайте-давайте, бегите туда. — Бонни со стуком поставила перед братом тарелку. — Бегите, если вам не терпится подцепить… дурную болезнь.
Столь откровенный разговор ничуть не шокировал Кристин. Она сидела бок о бок с Баком; они смотрели друг другу в глаза и улыбались, читая мысли друг друга.
С завтрашнего дня они будут вместе навсегда.
Все остальные для них в эту минуту просто не существовали. Точно так же они могли бы сидеть где-нибудь в горах или у ручья — это мало что изменило бы. Пальчики Кристин погладили колено Бака, и он еще крепче прижал ее к себе.
У Кристин от счастья закружилась голова, как бывало всякий раз, когда зеленые глаза Бака смотрели на нее с такой любовью. В глубине души она верила: это никогда не кончится, их любовь — не сон, она существует па самом деле и никогда не умрет. Кристин прочла это в глазах Бака, и сердце ее переполнилось счастьем.
Эпилог
Суд состоялся в назначенное время. Сначала судья вызвал для дачи показаний Кристин. Девушка поклялась говорить правду. Она рассказала суду, как встретилась с полковником Форсайтом и Марком Ли, рассказала, что, опасаясь, как бы ее силой не заставили продать землю, уехала из города. Она также заявила, что никогда не подписывала доверенность, дающую адвокату Ли право действовать от ее имени.
Когда вызвали Клива, он сообщил, что полковник Форсайт утверждал, будто ранчо «Аконит» продано. Клив также предъявил суду заявление Райерсонов, в котором говорилось, что их силой согнали с земли.
Судья разрешил обвиняемому выступить в собственную защиту, однако, к удивлению собравшихся, молодой адвокат предпочел положиться на милость правосудия. Суд закончился еще до полудня. Судья Уильяме вынес приговор. Марк Ли был приговорен к пяти годам тюрьмы за соучастие в незаконном захвате земель. Его имущество подлежало конфискации и продаже с передачей вырученных средств в пользу жертв мошенничества. Кроме того, он навсегда лишался права наниматься адвокатской практикой в Монтане.
Против управляющего банком не нашлось достаточно веских улик, позволявших приговорить его к тюремному заключению. Однако суд постановил, что его банковские счета будут заморожены до тех пор, пока ревизоры не выяснят, какое именно участие он принимал в мошеннических операциях.
С Рут де Вери сияли обвинение в убийстве полковника Форсайта. Судья Уильяме признал, что женщина действовала в целях самозащиты. Обширные владения Форсайта также подлежали конфискации в пользу жертв мошенничества.
Между Кливом и Пабло возник спор: стоит ли предавать гласности родство Форсайта с Диллоном, чтобы последний мог унаследовать особняк в Биг-Тимбере. Услышав это, Диллон пришел в ярость и заявил, что скорее спалит особняк дотла, чем примет что-либо, принадлежавшее этому грязному подонку по имени Керби Гайд, или Франклин Кайл Форсайт, или как там еще он именовался.
Поскольку наследники Форсайта не были известны, судья постановил считать, что Рут де Вери состояла с полковником Форсайтом в гражданском браке и потому она должна унаследовать особняк. Поселиться в нем самой или устроить в нем школу для девочек — оставлялось на ее усмотрение. Сама Рут на судебном заседании не присутствовала, она лежала в постели: тяжкие побои, выпавшие на ее долю, перед тем как терпение ее лопнуло и она набросилась с ножом на своего мучителя, давали себя знать. Судья вызвался помочь миссис де Вери с оформлением наследства, когда она поправится.