Читать интересную книгу Стратегия захвата (сборник) - Евгений Гуляковский

— Где Танаев?

— Вы разве не знаете? — стараясь предотвратить неловкий разговор, вмешался Платов.

— Подождите, — остановил его Лонг, — мне нужен Танаев.

— Пилот Танаев отстранен. Так решил координатор.

— Это еще что за новости? Мне нужен Танаев! Вызовите координатора. Не дождавшись, пока практикант наберет код, Лонг нетерпеливо шагнул к видеоокну.

— Говорят, ты отстранил Танаева?

— А в чем дело? — Координатор смотрел с экрана своими маленькими сонными глазками куда-то в сторону, но Лонг по опыту знал, что этот его неопределенный, направленный в сторону взгляд замечает куда больше любого из них.

— Мне нужен Глеб!

— Ну так и вызови Глеба. Если ты забыл его личный код, посмотри в справочнике.

— Он мне нужен здесь, в рубке!

— Ну знаешь, Лонг! Я не вмешиваюсь в дела твоего отдела, так что позволь и мне самому решать, кто должен быть в рубке, а кто нет. Что тебе, собственно, понадобилось?

— Ракетный зонд!

— И только-то? Тебе его запустит любой стажер. Леонов, возьмите координаты, заказ оформите как обычно, по разделу научного отдела. — Рент отключился.

Секунду Лонг с интересом смотрел на погасший экран.

— Он забыл спросить у меня, куда именно собираюсь я запускать этот зонд… Может быть, это и к лучшему. История с Глебом, видно, совсем выбила старика из колеи.

Лонг повернулся к стажеру, все еще навытяжку стоявшему перед пультом.

— Есть у вас на складе термитные снаряды?

— Термитные?… Не знаю… Я сейчас проверю… Я никогда не слышал про такие…

— Еще бы вам о них слышать… В крайнем случае закажите начинку химикам. Это может быть не обязательно термитная смесь. Годится любая, способная гореть в безвоздушном пространстве.

Из-за отсутствия атмосферы им пришлось направить зонд почти прямо в зенит и ждать двенадцать минут, прежде чем ракетка вернулась к планете по баллистической траектории в нужной Лонгу точке. Опасаясь, что тормозные двигатели могут не сработать вблизи зоны, Лонг попросил практиканта включить их как можно раньше. Очевидно, юноша расценил просьбу Лонга как недоверие к его профессиональным способностям и стал спорить:

— Зонд наверняка разобьется, если израсходует запас тормозного топлива вдали от поверхности!

— Все же включите их как можно раньше, — проворчал Лонг, — иначе мы вообще лишимся удовольствия наблюдать за этим зондом.

Он оказался прав. Яркая звездочка ракетных двигателей на экране обзора вдруг потускнела и метров за триста до поверхности планеты исчезла вовсе.

Стажер лихорадочно крутил на пульте какие-то регуляторы, стараясь повторно включить отказавшие двигатели.

— Перестаньте. Это бесполезно. Дайте обзор через носовые телескопы. Заранее рассчитывая точку посадки зонда, Лонг выбрал лощину, вклинившуюся в зону разрушений таким образом, что корабельные телескопы могли наблюдать за местом посадки. На обзорных экранах появилось изображение ровной, покрытой слоем рыли поверхности.

— Это самый край зоны. Возможно, здесь толщина пылевого покрова не так велика, и зонд не провалится, тогда мы что-нибудь увидим… Вот она, смотрите!

На экране мелькнуло узкое длинное тело ракеты. Тормозные двигатели частично замедлили ее падение, но она потеряла ориентировку и падала, беспорядочно кувыркаясь. Видимо, Леонов ошибся в корректировке, потому что ракета явно не дотянула до песчаной лощины. Она ударилась о камни на самом краю пылевой зоны. Корпус раскололся на несколько частей, из него выкатился удлиненный цилиндр термитной бомбы, подпрыгнул несколько раз и остановился у линии, за которой начинался песок.

— Извините… Двигатели выключились слишком рано, иначе я бы смог откорректировать…

— Не беспокойся! — Лонг обнял стажера за плечи. — Все получилось как надо, только бы взрыватель сработал!

— Что здесь происходит? — послышался у них за спиной недовольный голос координатора.

— Запускаем зонд, как видите. Тот самый, о котором я вас просил.

— Зонд я вижу! Но кто вам позволил направлять его в зону?

— Поверь, Рент, это было необходимо. К тому же он не в зоне. Рядом, но

не в зоне. — Не отрываясь, Лонг смотрел на секундомер. — Вот сейчас, сейчас

должен сработать…

— Что еще вы задумали?! Что там у вас такое?

— Всего лишь термитная бомба. Детская хлопушка, не более, успокойтесь. Это просто эксперимент с пиротехникой. Вот! Смотрите! Дайте самое большое увеличение! Да направьте же объектив точнее, на самый цилиндр!

Цилиндр теперь заполнил весь экран, его оболочка треснула, изогнулась, выворачивая наружу кипящую и бурлящую начинку.

— Так я и думал! Разве это горение?! Она едва светится. Измерьте температуру! Быстрее!

Леонов включил дистанционный пирометр, навел его перекрестие на разлившуюся вязкой лужицей желтоватую массу и щелкнул тумблером. Стрелка на шкале подпрыгнула и остановилась у отметки "шестьсот".

— Шестьсот градусов вместо двух тысяч! Всего шестьсот… Масса на экране уже не пенилась и не светилась, теперь она застыла бесформенной глыбой, стрелка пирометра стремительно откатывалась назад.

— Все. Фейерверк окончен.

— Так, может быть, ты все же объяснишь, для чего тебе понадобилось устраивать этот спектакль?

— М-м? Ах да, это… Подожди, Рент… — Не обращая никакого внимания на координатора, Лонг стремительно метался по рубке, Рент терпеливо ждал. Наконец, в очередной раз наткнувшись на боковое кресло, Лонг остановился.

— Все сходится. — Он достал карманный калькулятор и с полминуты что-то подсчитывал. Потом взглянул на результат, на Рента, прищурился и тихо присвистнул. — Кажется, я знаю, что там происходит, Рент. Энтропия увеличена примерно в тысячу раз. Может быть, даже в десять тысяч. Степень увеличения, очевидно, меняется в зависимости от расстояния до центра зоны.

Платов остолбенел. Он вместе с Лонгом проделал все исследование, но этот вывод казался ему слишком фантастичным. Он хотел возразить, но его опередил координатор:

— Энтропия — если не ошибаюсь, всегда и везде была неизменной. К тому же, насколько я понимаю, это просто условная величина, измеряющая…

— Совершенно верно! — подхватил Лонг. — Это всего лишь условная величина, определяющая баланс энергии в нашем мире. Статистическая физика рассматривает энтропию как величину, определяющую вероятность пребывания системы в данном состоянии. Так вот, состояние любой энергетической системы в этой зоне резко изменяется в сторону уменьшения энергии и нарастания энтропии… Именно поэтому реакция горения, распада атомов, да и любые другие реакции, связанные с расходом энергии, уже не могут протекать нормально. Баланс нарушен. Энергия уходит, как сквозь дырявое сито.

— Куда же она уходит?

— Если мы с тобой это выясним, нам поставят памятник еще при жизни. Можешь не сомневаться.

— Хорошо. Допустим. Что могло вызвать такое резкое нарушение? Каково происхождение этого поля?

— Ты хочешь спросить — искусственно ли оно? — Лонг усмехнулся, — Я даже не знаю, поле ли это? Наши приборы не могли обнаружить никакого материального воздействия, мы можем наблюдать лишь следствия, следствия изменения энергетического баланса в окружающей среде. Даже степень воздействия энтропийного поля, как ты его окрестил, можно подсчитать только косвенно, так что спроси что-нибудь полегче.

— Однако эта твоя теоретическая величина разрушает вполне реальные скалы. Уничтожает механизмы и убивает людей. И впредь любой эксперимент, связанный с воздействием на внешнюю среду, будешь согласовывать со мной. Здесь не лаборатория, а чужая планета. И ты мне еще не сказал самого главного — можно ли от этого защититься?

— Если учесть данные эксперимента Танаева с выстрелом…

— Вот как? — перебил координатор. — Эта авантюра называется экспериментом?

— Если учесть данные, полученные после выстрела, — невозмутимо поправился Лонг, — то получится, что достаточно мощное выделение энергии как бы насыщает энтропийное поле, нейтрализует его на участке воздействия. Не дает продвинуться дальше. Я надеюсь, что наши защитные поля, выделив достаточную энергию, смогут нейтрализовать энтропийное воздействие. Впрочем, это еще надо посчитать.

* * *

Впервые за этот тяжелый и бесконечно долгий рейс у Глеба появилось свободное время. Никогда раньше Глеб не подозревал, что избыток свободного времени может превратиться в нечто почти вещественно враждебное. Лишь в первый день, справившись с приступом обиды, он ходил по кораблю, отрешившись от его дел и проблем, и убеждал себя, что это доставляет ему удовольствие. Мысли текли спокойно, почти лениво, словно он выключил внутри себя бешено вращавшийся мотор и теперь двигался на холостом ходу.