особые поручения, а просто караулил у дверей покоев его семьи, решил наведаться к брату. Ставка сыграла: Зендей ничего не заподозрил и не пробирался дальше узенького зазора, увидев силуэт спящего человека.
Пронесло, — подумал Адияль, засев на скамье в отдаленном от столичного дворца городском парке. — Осталось лишь дождаться утра и успешно добраться до места.
По утру Зендей объявил тревогу. Он велел группе стражников, что ночью должны были стеречь все возможные выходы за пределы дворца, немедленно отправиться на поиски сбежавшего брата. В противном случае он сделает всё возможное, чтобы наказать служащих за их халатность. Однако, понятно, от этого толка бы во век не сыскалось. И вскоре он успокоился, смирился со своей неудачей и выслал срочное письмо отцу с покаянием, где во всех красках и деталях объяснил положение и поспешил утешить его словами, мол, не допустит его участия и непременно свяжется с поручиком, который организовал сие мероприятие. Однако письмо задержалось и Вэйрад узнал о случившемся лишь в тот самый день, когда уже начинались бои.
До того момента Зендей от лица прямого представителя одного из самых значимых генералов пытался добиться немедленного отзыва участника с фамилией Леонель. Однако без уточнения того, кем являлся сам Зендей, его просьбы звучали дикими и абсурдными. Потому никто не воспринимал их всерьёз, полагая, что это очередной тронувшийся умом юноша.
Тем же чередом в казармах под Центральной Ареной Лерилина были собраны все участники предстоящего турнира. Адияль сидел на сыром полу в отдалении от остальных. Его поражало, что, по видимому, некоторые из ребят уже знали друг друга. И первым же делом — не прошло ещё и часа с того момента, как их фактически заперли в этих катакомбах — все взялись за оружия и начали заранее практиковаться между собой. Поначалу зрелище было несколько скомканным и нелепым: разбившиеся попарно юные воины, среди которых, к слову, по какой-то причине не было ни одной девушки, устроили дружеские поединки. Хотя от безобидного слова дружеские так и осталось одно название. Юноши сражались словно уже были на арене и от исхода матча зависела их жизнь. Впрочем, Адияль с интересом наблюдал за происходящим. Он пытался почерпнуть их боев его будущих оппонентов какие-то интересные комбинации и приёмы. Помимо того, он находил это прекрасной возможностью и подготовить себя к столкновению с самыми лучшими из собравшихся. И, безусловно, ярчайшим фаворитом являлся парень с длинной кучерявой шевелюрой цвета воронова крыла и золотой серьгой в ухе. Среди всех он единственный сражался без страховки в виде доспех. Его роскошный могучий торс был полностью оголен. Он скакал, прыгал, порхал с такой скоростью, что Адияль уже было усомнился в своих способностях. Его выпады были сверхточны. В купе с его реакцией все эти факторы делали из него противника чуть ли не равного покойному Джеймсу (а он в глазах Адияля был одним из гениальнейших воинов, которых только видел в своей жизни). Отринув все перечисленное, можно также было заметить его качества, которые определённо портили общий портрет юноши. Парень оказался чрезвычайно надменен и самодоволен. После каждого побитого партнёра он твердил одно и то же. Неужели все здесь присутствующие настолько жалкие и не могут показать хоть толику своих боевых навыков. Пару раз после того, как его оппоненты пасовали, он с презрением плевал в сторону лежачего, делая вид, будто так выходило совершенно случайно. Но после очередного спарринга, когда его противник уже находился на каменном полу, признав свое поражение, он вновь отправил в полет свою ротовую мокроту, которая на сей раз приземлились уже прямиком на щеке проигравшего парня. По неведомой для Адияля причине юнец проглотил столь открытое унижение его достоинства и чести.
Однако один из зрителей терпеть этого не стал. Это был парень, чья внешность кардинально отличалась от остальных. Оттенок его кожи был не настолько светлым, как у Адияля, но отнюдь не тёмно-коричневым, как у других ребят. Однако цвет и форма волос были схожи с общей массой, а в его глазах Леонель увидел безгранично высокую, недосягаемую, простую и вместе с тем загадочную голубизну небесной лазури. В них, был уверен Адияль, крылась такая же чистая и бескрайняя душа, таящая столько же тайн, сколько и само небо. И этот юноша, не слишком-то и крепкий на вид, осмелился, один единственный на всю толпу собравшихся юных дарований в сфере военных искусств, восстать против этой наглости и дерзости, которая словно отголосок дальнего шторма веяла от парня с голым торсом.
— Стойте же! Ну что за бестактность!.. Вы где находитесь? Вы обязаны извиниться перед ним, я настаиваю!.. Вы что же, не знаете, как положено вести себя в обществе? Я к Вам обращаюсь, господин голый пресс! — малость дрожащим и неуверенным голосом обратился он.
— Чего тебе? Подраться хочешь? Так давай, я ещё не устал, — со всей присущей ему наглостью и безразличием ответил боец.
— Я… я… я… Я не желаю… — роптал, заикаясь, заступник.
— Слышь, чего ты там лопочешь? Как тебя звать-то хоть, бедолага?
— Меня зовут Артур! И я требую, чтобы Вы сию же минуту попросили прощения у юноши, которому, извиняюсь, Вы в рожу плюнули! — сказал он, вновь перейдя на уверенный тон.
В толпе стали шептаться. Сам же обвиняемый разошёлся хохотом. Артур покраснел. Адияль заметил, как его коленки начинали подрагивать.
— А ты забавный! Смотри-ка, как рассмешил ты всех! Дай Бог свидимся на турнире, тогда ты, обещаю, будешь со слезами на коленях стоять и молить о пощаде, — сказал он и очередной раз плюнул. В этот раз на месте обстрела никого не лежало. — Идиот… — шепнул он, отходя в другую часть казармы.
— Это было смело, но жалко, — произнёс Адияль, подсев к юноше, назвавшемуся Артуром.
Юноша зашмыгал, отвернулся.
— Не надо реветь на людях, парень. Это стыдно.
— Да ничего Вы не знаете! — буркнул в ответ Артур, как обычно канючат детишки.
— А мне нужно узнать что-то дополнительное для того, чтобы судить, как мужчина выглядит, когда позволяет себе такие слабости на глазах чужих людей?
Артур замолчал. Он присел к стене, согнул коленки и упёрся лицом в них. Адияль подумал, что этот бедолага слегка недоразвит.
— Да что с тобой? Ты, случаем, в порядке ли?.. — поинтересовался Леонель, чувствуя, что дело тут вовсе не только в уровне интеллекта парня. Адияль узнал в нем себя всего месяц назад.
Подумать, месяц! А я уже забыл, какого это быть в таком состоянии… а вдруг и он… — рассуждал про себя Леонель.
— Прости, — продолжил он, сев рядом. — Не хочешь, может, рассказать про себя?.. про свою жизнь?..