Читать интересную книгу В когтях неведомого века - Андрей Ерпылев

Математик оседлал своего любимого конька и погонял его не менее получаса.

– А в чем разница? – Судя по потускневшим глазам остальных собравшихся, попавших под гипноз незнакомых терминов и витиеватых формул (пусть и не на бумаге, но от этого не менее заковыристых), Жора оставался единственным благодарным слушателем, стоически борясь с дремотой. – Ну, между простой и замкнутой?

– Хороший вопрос. – Горенштейн давно уже прохаживался по комнате, наверное вообразив себя в привычной институтской аудитории. – Но ответ лежит на поверхности. Простая петля существует лишь до тех пор, когда гладкий, я бы выразился, ламинарный поток времени нарушается инородной частицей.

Аналог в природе – камень, упавший в реку. Вода стремится найти себе путь и обтекает его. Изменяется ли поток? Конечно. Но стоит убрать препятствие – и изгиб спрямляется без всяких последствий. Но направьте воду в кольцевую трубу, и, пройдя некоторый отрезок, она снова попадает в русло выше по течению, чтобы снова и снова попадать в ответвление.

Точно так же замкнутая петля как бы отделяет участок потока и замыкает его на себя. В ней нарушаются причинно‑следственные связи. В обычную реку вы не войдете дважды, но в отведенную в искусственный рукав – запросто. В замкнутой петле времени вы можете разбить чашку, а потом спокойно взять ее целую и невредимую со стола. Естественно, что ни к чему хорошему это не приводит.

– Отдельная, – не понял Арталетов. – Значит…

– Совершенно верно. Единственным положительным фактором в замкнутой петле времени является то, что все происшедшее в ней никак не отразится на остальном ходе времени. Вы могли заколоть короля Генриха там, за обедом в Арденнах, и все равно он продолжал бы здравствовать в привычном нам прошлом еще ряд лет и пал бы от удара кинжала именно в том месте, где показывают туристам экскурсоводы[142].

– Так, значит, Леплайсан…

– Увы, увы… Казнен и похоронен.

– Отрадно слышать, – очнулся шут и взял со стола бокал с вином. – Наверняка еще ни один из казненных не чувствовал себя так великолепно.

Георгий лихорадочно вспоминал все события его сумасшедших скачек во времени и пространстве.

– А десяток моих двойников, значит…

– Естественно. Такого не могло случиться в обычной петле, но в замкнутой… Вы же понимаете.

– Но почему же тогда меня вышвырнули оттуда?

– Я думаю, – почесал подбородок Дмитрий Михайлович, – что вышвырнула вас сама петля. Обилие ваших двойников, обладающих индивидуальными характерами и свободой действий, настолько запутало ситуацию, что начало серьезно угрожать каким‑то фундаментальным законам. Возможно, самому Мирозданию…

Вы же не помните всего, что они делали, следовательно, это были совершенно отдельные от вас личности. Обладая всеми вашими качествами, в том числе и способностью перемещения во времени и пространстве, они сами могли бесконтрольно плодить уже своих двойников. И где гарантия, что один из них, помимо вас, не решил бы прыгнуть в наше время насовсем, а не временно, как тот, неведомо какой по счету, «клон», сотворив из всего этого, – он обвел взглядом комнату, – еще одну замкнутую петлю? И так – до бесконечности. Вот Мироздание и вмешалось. Руками ваших, Георгий Владимирович, двойников.

– Иначе говоря, вмешался Он… Дмитрий Михайлович! Вы же сами много раз во всеуслышанье хвастались своим воинствующим атеизмом!

– Я не атеист, – сурово нахмурился ученый, воздевая вверх палец. – Но агностик. Однако… Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось[143]…

* * *

Георгий и Жанна проснулись от громкого стука в дверь. В окне, за неплотно прикрытой шторой, еще не наблюдалось даже слабых признаков рассвета.

– Жорж, – сонно перевернулась девушка на другой бок. – Если это твой Леплайсан опять требует продолжения банкета – заколи его шпагой… Какое бескультурье, право! Будто в средневековье…

Насаживать на шпагу друга Жора не собирался (да это, кстати, и спорный вопрос – кто кого), но на пару «ласковых» Людовик, если это, конечно, был он, напросился…

– Кто там? – буркнул Арталетов сквозь дверь. – В чем дело?

– Это я, Георгий Владимирович, – послышался голос Нефедыча, изо всех сил старавшегося говорить тихо. Но из‑за пресловутого, раз и навсегда выработанного в училище «командного голоса» это получалось слабо. – У нас проблема…

– Вы в курсе, который час?

– Пять сорок восемь, – по‑военному отрапортовал служака. – Прошу вас на пару минут.

Хочешь не хочешь, а пришлось натягивать на себя кое‑какую одежку.

– Хоть кинжал возьми, – раздалось с роскошной княжеской кровати под балдахином, оккупированной парочкой на правах спасателей хозяина. – Мало ли чего… Может там засада за дверью…

– Жанна! Ты соображаешь, что говоришь?

– Как знаешь. Я бы взяла… Возвращайся побыстре‑е‑ее…

«Бог знает что! – раздраженно думал Арталетов, суетливо поправляя рубашку, застегнутую не на те пуговицы. – Надо что‑то делать… Не век же прятать колющие и режущие предметы от этой компании!..»

Надо признать, что ему самому «акклиматизация» в двадцать первом столетии после шестнадцатого далась не так уж легко. Скольких сил, моральных и физических, стоило перебороть себя и не хвататься ежеминутно за привычный, но, увы, отсутствующий эфес шпаги всякий раз, когда тебя обматерят на улице или толкнут в метро!

Именно из‑за этих рефлекторных движений проверка документов встречными‑поперечными милиционерами, упорно считающими, что под полой у странного прохожего пистолет или что похуже, стала для Георгия рутинным делом. А паспорт, после ночевки в отделении, уже был не просто документом, а не менее обязательным предметом экипировки при каждом выходе за порог, чем, хм‑м, некие интимные предметы туалета. От которых он, кстати, тоже успел отвыкнуть в эпохе, когда за подобные «колдовские штучки» легко можно было угодить на крючок к святой инквизиции.

А остальные спасатели?

Леплайсан пока еще не успел отметиться чем‑либо серьезным, «входя в тонус» после несостоявшейся казни привычным для него образом, но Кот и особенно Нестах старались вовсю. Не было садового участка или мусорного бака в окрестностях, который не исследовала бы неразлучная парочка. Но еще полбеды, что благоухало от них после подобных вояжей отнюдь не лавандой.

Оба щеголя норовили примерить все найденные одежки на себя (в том числе и со злодейски ограбленных огородных пугал). И если древнеегипетский воришка смотрелся просто не в меру экстравагантным бомжом, то его хвостатый приятель довел до истерического припадка практически всех домохозяек в округе. И объяснения вроде того, что это чудит чокнутый цирковой карлик, рядящийся котом, уже принимались с трудом…

Но переплюнула всех милая Жанна.

Стоило всего лишь раз отпустить ее в соседний магазин за провизией – ей взбрело в голову сварганить что‑то из провансальской кухни – как едва не дошло до смертоубийства! Хамоватая продавщица, прошедшаяся насчет «всяких понаехавших сюда хохлушек» (хотя вряд ли парижский акцент так уж смахивает на украинский), отделалась размазанной косметикой и слегка подбитым глазом, поскольку мороженый цыпленок, даже бройлерный, плохая замена боевому топору. Но кто знает, чем бы завершилась схватка, если бы у бывшей разбойницы имелся выбор…

К счастью, это был обычный продуктовый магазин, а не гипермаркет с ассортиментом товаров на все случаи жизни и любые вкусы…

– Что случилось, Нефедыч? – очнулся Жора от невеселых мыслей.

– Беда, Георгий Владимирович. Нестаха в ментовку замели…

* * *

– Не имею права.

Молоденький лейтенант за окошком дежурки был непреклонен, будто швейцарский гвардеец на посту у дверей в королевскую опочивальню. И уломать его на хотя бы пятиминутное свидание с вором, задержанным с поличным на краже консервированных продуктов из погреба гражданки Милосердовой, представлялось занятием мало осуществимым.

Славная женщина полностью оправдывала свою фамилию и, едва отойдя от шока (а вы не впали бы в шок и трепет, столкнувшись в собственном погребе с кем‑то, весьма похожим на жителя преисподней?), согласилась забрать обратно свое заявление. Совершенно бескорыстно, всего лишь за некоторое возмещение материальных потерь.

Благо и потерь этих оказалось – кот наплакал: пара‑тройка банок, разбитых при задержании злоумышленника. Но проникновение в чужое жилище плюс оказание активного сопротивления работникам милиции при исполнении…

– Послушай, лейтенант, – потерял терпение Нефедыч. – Племяш это мой. С похмелья рассольчику хотел напиться, вот и полез. А погреб по неопытности перепутал. Человек ты или нет?

– А по вентиляционной трубе он тоже полез по неопытности? С лестницей перепутал? И как только не застрял… Все. Откроем дело, оправим племянника вашего в КПЗ – туда и обращайтесь. А я не имею права.