– Но как я могу оставить тебя…
– Я сама о себе позабочусь. Езжай. Тебе будет полезно. Эссекс сказал, что для него будет лучше, если с ним будут доверенные люди.
– Тогда все улажено, – добавила я.
Кристофер ожил, и не смог этого скрыть. Наш брак был счастливым, но пора было и успокоиться. Мне было почти шестьдесят, и иногда я чувствовала, что он для меня слишком молод.
В марте того года, последнего в том веке, мой сын и мой муж выехали в Ирландию. Люди выходили на улицы, чтобы увидеть Эссекса, и, должна признать, выглядел он великолепно. Он ехал, чтобы покорить Ирландию, чтобы принести мир и спокойствие Англии; в нем было что-то от Бога, и неудивительно, что королева так любила его.
К несчастью, когда кавалькада достигла Айлингтона, разразился ужасный шторм. Жители прятались в домах под ударами молний и потоками дождя, и видели в этой буре дурной знак. Я смеялась над предрассудками, но позже поняла, что знак был.
Всем известны ужасные последствия этой кампании. Если бы Эссекс не предпринял ее, насколько счастливее бы мы все были! Ирландское дворянство было настроено против Эссекса, а монахи и священники воодушевляли народ на борьбу. Он писал королеве о том, что покорение Ирландии может обернуться наиболее дорогостоящим предприятием ее правления. В Ирландию нужно послать сильную армию, и это будет лучшим способом переговоров со страной.
Был спор между Эссексом и королевой из-за графа Саутгэмптона, который соблазнил горничную королевы Элизабет Верной, хотя он позже и женился на ней. Королева графа не простила. Эссекс и Саутгэмптон были близкими друзьями, и Эссекс сделал того своим стремянным, чего королева снова не одобрила. Она повелела снять Саутгэмптона с поста, но Эссекс, в своей дерзости, не послушался.
Я становилась все более встревоженной, так как новости одна за другой, настигавшие меня, свидетельствовали о том, что и муж, и сын все более втягиваются в опасную игру с королевой.
Пенелопа обычно первой приносила мне известия. Часто заезжала и вторая дочь, Дороти, со своими детьми. Ее первый муж, Томас Перро, за которого она так романтически вышла замуж, умер, и теперь она была замужем за Генри Перси, графом Нортумберлэндом. Брак, однако, не был удачным, и она часто с радостью приезжала ко мне.
Казалось, наша семья несчастлива в браках. Фрэнсис, во всяком случае, любила Эссекса. Это было очень странно, но, как бы дурно он себя ни вел, он обвораживал всех. Его ветреность была известна всем, но иногда мне казалось, что он делал это в пику королеве. Его чувство к королеве было также странно: он ее любил, но по-особому. Он, безусловно, выделял ее среди прочих женщин, и не только потому, что она была сувереном. В ней была мистическая сила, и я тоже это ощущала. Отчего бы в противном случае, когда я поняла, что она не примет меня обратно в свой круг, жизнь потеряла для меня всякую прелесть? Знала ли она об этом? Возможно. Она была, вероятно, довольна, считая месть мне полной. Я была горда, но делала все, что возможно, чтобы задобрить ее. Она выиграла у меня эту последнюю битву, она отомстила простой смертной, которая осмелилась соперничать с королевой.
Эссекс всегда менял любовниц, а Пенелопа в открытую жила с лордом Маунтджоем. Она родила ребенка, которого окрестили Маунтджоем, и вновь была беременна. Лорд Рич не пытался развестись с ней, думаю, из-за влияния Эссекса. Если бы был жив мой младший, Уолтер, я уверена, он один жил бы респектабельно, с семьей. Но увы – его не было с нами.
Когда Эссекс встретился с восставшим Тайроном, разразилась буря. Королева возмутилась, что Эссекс, не посовещавшись с нею, договаривается с врагом короны. Ему следует остерегаться, провозгласила она.
Эссекс вернулся в Англию. Как он был беспечен! Я и сейчас вижу, как он шаг за шагом идет навстречу своей гибели. Если бы он только прислушивался к предостережениям!
Он приехал в Нонсач в десять утра, в тот час, когда королева бывала занята туалетом. Думаю, у него были опасения. Все его хвастовство о покорении Ирландии было слишком преждевременным. Он знал, что кругом его враги, и они готовят его падение. Он желал видеть королеву немедленно, прежде чем кто-либо донесет ей о нем, исказит факты и настроит ее против него. Он был великим Эссексом и желал видеть королеву в тот час, когда пожелал.
Как мало он понимал женщин!
Несмотря на страхи за него, я не могла удержаться от смеха, представляя себе эту сцену. Изумленная Елизавета, недавно только из постели, была окружена женщинами ее Спального кабинета, которым только и дозволялось присутствовать при ее туалете.
Женщина шестидесяти семи лет не пожелала бы, чтобы ее видел молодой человек в такой час. Эссекс позже рассказывал, что он едва узнал ее. В ней не было ничего от той Елизаветы, которая появлялась официально на приемах и в кабинетах. Седые волосы свисали ей на лицо, на щеках не было пудры и румян, а глаза были тусклы, как никогда.
И перед ней стоял Эссекс – грязный от долгого путешествия, он не снизошел до того, чтобы помыться, прежде чем явиться к своей госпоже.
Королева была великолепна, как бывала в любых обстоятельствах. Она не подала и виду смущения. Она подала ему руку для поцелуя и сказала, что увидится с ним позже.
Он приехал ко мне триумфатором. Он сказал, что королева готова подчиниться ему. Он ворвался в ее кабинет и увидел ее неодетой и непричесанной, и все же она милостиво ему улыбнулась.
– Боже мой, но она же старая женщина. Я и не представлял, насколько старая.
Я покачала головой. Я знала, что последует за этим. Он увидел ее в таком состоянии, и могу представить, какая тоска закралась ей в сердце. Может быть, впервые она не смогла сделать вид, что она еще свежа и молода, как тогда, когда она флиртовала с адмиралом Сеймуром и проводила дни в заточении с Робертом Дадли. Но они ушли, и ей оставалось отчаянно цепляться за тот образ юности, который одним махом разрушил Эссекс утром в Нонсач. Думаю, она этого не простила.
Я молила его быть очень осторожным. Однако, встретив его, она была любезна.
Позже в тот день Эссекс был принят королевой, и она уже не была дружески настроена. Она была раздражена, что он оставил без ее позволения Ирландию, и назвала его поведение предательским.
Он был ошеломлен. Она казалась такой доброй и любезной, даже когда он ворвался в ее кабинет. Бедный Эссекс, я думаю, то был самый бестолковый человек, которого я когда-либо знала. И то правда, что так многие мужчины не понимают особенности женского ума.
Я представляю себе ту аудиенцию. Ему сказали, что он должен оставаться в своем кабинете. Он стал пленником.
Кристофер приехал ко мне в большой печали и сказал, что Эссекс обвинен в неповиновении королеве. Он оставил Ирландию без ее позволения и дерзко вторгся в ее спальню. Королева не может позволить такого поведения. Он был отослан в Йорк Хауз, где будет находиться под стражей до тех пор, пока королева не решит, что с ним делать.