Читать интересную книгу Повести - Петр Замойский

Пора сева приближалась. Встречаясь, мужики говорили о земле Сабуренкова, Климова, Стогова и Шторха. Было два собрания всего села. Многие соглашались с нами, но эти же люди кивали головами, когда другие говорили «разумные слова». Расходились, снова сходились, спорили, кричали, ругались. На последнем собрании, когда стало точно известно, что Сабуренков и другие помещики хотят сдать землю соседним деревням, народ неожиданно выбрал уполномоченных. Сначала послали к Сабуренкову узнать, что он хочет, поговорить об аренде, затем решили отправиться к другим помещикам, которые тесно сплотились возле самого богатого и умного из них — Сабуренкова.

Яркий солнечный майский день. Тихо и тепло в полях. Весенние запахи молодой травы, зеленеющей озими, преющей земли густо переполняют воздух. И кажется, не идешь по земле, а летишь к неподвижным облакам, в бездонную глубину неба. Хочется петь, бегать по полям, но… мы, уполномоченные, опираясь на палки, идем важно, как почтенные старики. За нами — пестрая толпа народу. Звучат песни и гармошка.

Впереди шагает Филя Долгий, за ним мы с Павлушкой, сзади — Степка, еще два мужика и вдова–солдатка. Все ближе и ближе имение Сабуренкова. Уже виден с пригорка его дом, сад, постройки, пруд за садом. А сердце бьется все тревожнее. Я знаю, что на мою долю выпадет самая тяжелая часть разговора с помещиком, и обдумываю, с чего начать этот разговор. Молодежь повернула в небольшую дубовую рощу, а мы, минуя гумна и амбары, направились липовой аллеей к высоким воротам имения.

Ворота заперты,, но через ограду видно: возле конторы стоит лошадь под седлом. Скоро из конторы вышел человек, мельком взглянул на нас, сел на лошадь и, пригнувшись, словно над ним завизжали пули, садом помчался в тот конец, откуда идет дорога на Кокшай. Вышел еще человек. Оглянулся и поспешно скрылся.

 — Чего мы стоим, как бараны у новых ворот, — не утерпел Филя, — стучать, ломать надо.

 — Филипп! — окликнул я. — Откроют и так, не горячись.

К воротам действительно подходил старик–садовник. Шел он медленно в сопровождении нескольких огромных собак. Они беспрестанно брехали, то подбегая к воротам, то снова мчась к садовнику.

 — Вам чего, мужички? — спросил он.

 — Не мужички, а граждане, — сказал я, подойдя к воротам.

 — Что вам надо?

 — Сначала убери собак, затем открой ворота, а дальше разговор будет с твоим хозяином.

В это время из конторы вышел сам Сабуренков и неторопливо направился к садовнику. Остановившись, поговорил с ним. Тот, видимо, передал ему, что было приказано, и они вместе начали отгонять собак. Отогнав их, Сабуренков пошел к воротам.

 — Здравствуйте, граждане! — громко произнес он.

Некоторые почтительно, по привычке сняли головные уборы и низко поклонились.

 — Здорово, барин.

 — Я не барин, — усмехнулся он. — Я теперь тоже гражданин, как и вы. Что вам угодно? — спросил он п с холодным презрением посмотрел на меня.

 — Угодно поговорить с вами, — ответил я.

 — Кто вы?

 — Уполномоченные.

 — Сколько? — окинул он нас.

А к нам действительно подошло куда более полсотни людей.

 — Нет, не все тут уполномоченные. Нас несколько. Вот они, — указал я.

 — О чем нам говорить? — снова, с еще большим презрением спросил он.

И я, едва сдерживаясь, глядя на его ожиревшее лицо, сказал ему четко:

 — Гражданин Сабуренков, мы пришли к вам не стоять возле закрытых ворот. Во–первых, откройте их, Ео–вторых, будьте хозяином и примите гостей, которые пришли поздравить вас с революцией.

Долго смотрел он на меня, меряя взглядом с головы до ног, но и я не спускал с него глаз.

 — Хорошо, — сказал он, — хотя есть калитка, но для гостей — ворота настежь.

Он отпер замок, сдвинул огромный засов и, открыв ворота, не оглядываясь, пошел вперед. Твердой, осанистой походкой шел он, этот владелец нескольких имений. Он привел нас в контору, открыл дверь в небольшой кабинет, прошел к столу и сел. Нас он не пригласил сесть.

 — Так что скажете?

Некоторое время мы молчали. Затем Федор вышел вперед и робко начал:

 — По земле мы пришли, Иван Александрович…

 — Ясно, не по небу, — перебил Сабуренков.

Федор понял насмешку, но не растерялся.

 — Небо высоко, а земля вот, — указал Федор за окно в сад.

 — Подожди, — сказал я Федору и легонько отодвинул его. — Гражданин Сабуренков, — стараясь не выказать своего волнения, начал я, но губы мои вдруг отяжелели и во рту стало вязко, — мы пришли к вам, посланные народом.

 — Это я слышал у ворот, молодой человек.

 — Очень приятно напомнить еще раз.

 — И с революцией поздравить?

 — Поздравить.

Он посмотрел на Филю, на его гигантский бант, хотел что‑то сказать колкое, но сдержался.

 — Спасибо. Я тоже рад, что свергли негодного царя и власть перешла в надежные руки.

 — Тем более. Значит, все стали равны?

 — Да, теперь все свободные.

 — Мы тоже так понимаем. Но почему вы своих гостей не только не угощаете, а даже сесть не приглашаете?

На секунду он смутился.

 — К сожалению, это контора, а не трактир. Но сесть вы можете сами… свободно.

 — Уполномоченные, — обратился я к своим, — хозяин очень любезен. Так садитесь, пожалуйста, кто на стулья, кто на скамьи.

Сабуренков сдержанно кашлянул. Я взял стул и сел против него, положив на стол раненую, в бинте, руку. Он покосился на нее, тут же взглянул на одноглазого Филю, на Павлушку, на Степку в синих очках. Он как бы подсчитал, сколько же тут фронтовиков.

 — Итак, хозяин, хотя вы нас угощать не собираетесь, но все равно разговор у нас с вами будет веселый.

 — Очень приятно… О чем же у нас веселый разговор?

 — О многом. Например о весне, о солнце, о птичках. Вы же человек умный, университет окончили…

 — Это не к месту, — сердито перебил он.

 — А зачем мы пришли, вы знаете. И давайте нгч–нем разговор так, как его ведут во многих селах с помещиками. Только там начинают по–другому, а мы… ну, по душам, что ли! Поругаться всегда можно.

’ — Землю в аренду я никому сдавать не буду! — вдруг заявил он. — Никому! И ни за какую цену! у меня были мужики из Кокшая, с которыми у вас каждый год вражда. Я им отказал. Я решил помирить вас с ними.

 — Спасибо, Иван Александрович, за мир.

 — Это одно. Потом у меня контракты на поставку государству хлеба и сена. Контракты надо выполнять. Не выполню — подорву основу свободы, с которой вы меня… поздравить пришли, — неожиданно закончил он. — Ясно?

 — Очень, гражданин Сабуренков. Вы что же, решили сами засеять все четыреста пятьдесят две десятины?

 — Вы сказали точную цифру.

 — Еще бы! Наши деды и отцы наперечет знают каждую межу этой земли. Вам не говорили, что тут было лет десяток тому назад?

 — Знаю хорошо.

 — Тем лучше… Стало быть, поставки, контракты, и засеваете сами? Мужики, слышали? — обернулся я к уполномоченным.

 — Все слышно, — проговорил Филя и зачем‑то встал. — На кого он надеется?

 — На военнопленных, — сказал Сабуренков.

 — Мы их снимем! — повысил голос Филя.

Сабуренков посмотрел на меня, а я, довольный Филей, заметил:

 — Видите? Это глас народа. А там, за оградой, вы услышите не только глас, но и рев. Имейте в виду, что к самый смирный человек во всем селе.

 — Вряд ли! — усомнился он.

 — Истинно, — ответил я ему. — Но давайте говорить серьезно.

 — Давайте, только поскорее.

 — Мы не задержим. Постановление губернского съезда крестьян читали?

Вынув из‑за пазухи отпечатанное на синей бумаге постановление, я положил его перед помещиком. Он внимательно прочел его и, отодвигая ко мне, сказал:

 — Это постановление неправительственное.

 — Вам с печатью нужно?

 — Прокламация.

 — Да, прокламация, декларация, воззвание, но нам все равно. Нам земля нужна. И мы эту землю возьмем. Отберем ее у вас, гражданин Сабуренков, — проговорил я, уже не ощущая робости.

 — На каком основании?

 — Умный человек вы… На основании революции…

 — Силой?..

 — Конечно.

 — Интересно, — побледнел он, не ожидая такого поворота. — Революции разные бывают. Вот во Франции была…

 — Не знаю, какая там была, но у нас такая — отдай землю!

 — Земельный вопрос решит…

 — Учредительное собрание, — подсказал я.

 — А пока Временное правительство дало губернским комиссарам приказ…

 — Подписанный князьями Львовым и Урусовым, — снова перебил я. — Не беспокойтесь, эти приказы у нас есть.

 — Так вы что же, не подчиняетесь Временному правительству, что ли? — спросил Сабуренков, удивленно глядя на меня.

 — Наоборот, мы хотим облегчить его работу в будущем.

 — Постановление об охране посевов знаете?