отвлекаемый иными более важными делами. Но к этим неудовольствиям присоединились потом и другие.
Известно, что после митрополита Алексея в русской иерархии наступил довольно смутный период, ознаменованный борьбою нескольких соперников за митрополичий престол. Одно время в России явились даже три митрополита: Дионисий, Пимен и Киприан. Новогородцы вздумали воспользоваться этими смутными обстоятельствами, и на вече 1384 года порешили не давать митрополиту подъезда или месячного суда в Новгороде, не ездить к нему на расправу по церковным делам и предоставить своему владыке, чтобы он сам вершил все духовные дела на основании Номоканона; а посаднику и тысяцкому ведать свои суды, причем для каждой тяжущейся стороны на суде должны присутствовать по два боярина и по два житьих мужа. В таком смысле написана была «докончальная грамота», на соблюдение которой вече присягнуло, и к ней привесили городскую печать.
С этим решением по времени совпала ссора с Москвою из-за Черного бора, за которым приезжали в Новгород бояре великого князя; но принуждены были уехать, не окончив сбора. Известно, что Димитрий Иванович, уладивший к тому времени все другие свои дела, припомнил Новгороду грабежи его повольников и в 1386 году предпринял на него большой поход. Известно также, что поход окончился мирным договором, по которому Новгородцы согласились на Черный бор и обязались заплатить 8000 руб. за грабежи повольников. О помянутой выше вечевой грамоте, относящейся к митрополичьему суду, в договоре пока ничего не говорится. Вопрос о нем поднялся спустя еще пять лет, уже при следующем великом князе Василии Дмитриевиче. Когда Киприан окончательно утвердился в Москве и восстановил единство митрополии, то обратил строгое внимание на новогородские притязания и зимою 1391 года приехал в Новгород. Владыкою там был Иоанн, преемник Алексея, который добровольно сложил сан и удалился в Деревяницкий монастырь (1388). Владыка, духовенство и народ встретили митрополита с большими почестями и устроили для него обычные пиры; а он совершил торжественно литургию у св. Софии и у св. Николая на Ярославлем дворе. Но когда Киприан потребовал, чтобы Новгородцы уничтожили докончальную грамоту и дали ему верховный митрополичий суд, то получил решительный отказ.
«Мы уже крест целовали стоять как один человек, — отвечали Новогородцы, — и, запечатав грамоту, души свои запечатали».
«Дайте мне грамоту, — говорил Киприан, — я сам сорву печать, а крестоцелование с вас снимаю и прощаю».
Граждане упорно стояли на своем. После двухнедельного пребывания митрополит с гневом уехал из Новгорода и наложил на него отлучение. Новогородцы снарядили посольство в Царьград к патриарху Антонию с жалобою на это отлучение и с просьбою утвердить их решение. Говорят, будто бы послы грозили патриарху, что в случае отказа с его стороны Новогородцы перейдут в латинство. Но Антоний и созванный им по этому случаю собор патриархата хорошо знали положение дела по известиям из Москвы; знали, что подобная угроза, идущая от одной только боярской партии, не заключает в себе ничего серьезного в виду народной преданности православию. А потому Новгородцы получили неблагоприятный ответ от патриарха, который не снял с них отлучения и советовал им подчиниться требованиям митрополита. Когда таким образом рушился расчет на поддержку высшей духовной власти, выступила на сцену светская власть, т. е. великий князь Московский. В 1393 году в Новгород явились послы Василия и вместе с Черным бором потребовали выдать грамоту о церковном суде. Сначала Новогородцы продолжали упорствовать и открыли было войну с Москвою. Но когда великокняжеское войско, захватив Торжок, стало опустошать новогородские владения, партия мира и дружбы с Москвою взяла верх. Вече вновь согласилось на Черный бор, отослало спорную грамоту митрополиту и заплатило ему еще 350 рублей за снятие отлучения и благословение Новгорода. После такой неудачной попытки к церковной самостоятельности, зависимость Новогородской епархии от митрополита, по-видимому, утвердилась еще более чем прежде{70}.
Успешный для Москвы исход церковной распри и обнаруженная при этом военная слабость Новгорода подстрекнули Василия Дмитриевича предпринять на него наступательное движение и с другой стороны, т. е. захватить часть его обширных владений на востоке и северо-востоке. Двинская земля или Заволочье издавна возбуждали притязания великих князей Суздальских и потом Московских. Суздальская земля со стороны Белаозера клином врезывалась между Заволочьем и собственно Новогородскою областью и несколько нарушала их географическую связь друг с другом. В случаях размирья Новгорода с Суздалем или Москвою почти всегда страдали сношения первого с его Двинскими колониями; суздальские, а потом московские отряды перехватывали обыкновенно новгородских даньщиков, ходивших в Заволочье, разоряли и грабили Двинские погосты. Наконец и сами эти колонии начали тяготиться новгородским владычеством, т. е. собиравшимися с них данями и оброками, судными пошлинами, притеснениями назначаемых из Новгорода посадников и старост. Здесь повторяется то же стремление как во. Пскове и некоторых других пригородах: часть разбогатевших местных бояр и купцов стала думать о Двинской самостоятельности, о свержении новгородского владычества. Борьба партий, кипевшая в самом Новгороде, отражалась и в его колониях: недовольные или притесняемые своими противниками граждане нередко уходили из Новгорода в Заволочье и заводили там новые смуты. Московский князь вздумал воспользоваться этими обстоятельствами и повторить тот же способ, посредством которого ему только что удалось овладеть Нижегородским княжением. Подкупами и обещаниями разных льгот он склонил многих богатых Заволочан отложиться от Новгорода и поддаться Москве. В 1397 году боярин Андрей Албердов приехал с московским посольством на Двину и убедил Двинян целовать крест великому князю. Главными пособниками Москвитян в этом деле были местные двинские бояре Иван Никитин и его братья Анфал, Герасим и Родион; сами новогородские посадники или воеводы, Иван и Конон, изменили Новгороду и перешли на сторону Москвы. Эти главные изменники захватили и разделили между собою многие земли, принадлежавшие Новгороду и его боярам; при этом они грабили и брали окуп даже с волостей самого владыки. Всей Двинской земле великий князь в следующем 1398 году дал новую уставную грамоту, которою предоставлена была Двинянам почти беспошлинная торговля во всех его владениях. Наместником своим он прислал сюда князя Федора Ростовского. Василий Дмитриевич не ограничился одним Заволочьем: в то время московская рать захватила и другие сопредельные места, на которые уже давно имели притязания великие князья Владимирские и Московские, именно: Волок Дамский, Торжок, Вологду и Бежецкий Верх. По-видимому, в них также существовала партия, желавшая отложиться от Новгорода. Только после занятия этих пригородов великий князь послал в Новгород разметные грамоты или объявление войны, ссылаясь на какие-то маловажные столкновения по поводу «общего» или порубежного суда.
Захват стольких мест и отпадение целой Двинской земли на время вывели Новгородцев из того политического усыпления или