Читать интересную книгу Убийцы Сталина. Главная тайна XX века - Юрий Мухин

На Западной Украине шла фактическая война с организацией украинских националистов, причем по потерям она в несколько раз превосходила Афганскую войну. Важной составной частью идеологии ОУН была униатская церковь Западной Украины, подчинявшаяся Ватикану. После Отечественной войны, в которой униатские священнослужители скомпрометировали себя сотрудничеством с фашистами, большой вес в униатской церкви получили сторонники объединения с Русской православной церковью. В 1946 г. архиепископ Гавриил Костельник собрал конгрегацию униатских священнослужителей, проголосовавших за объединение с православной церковью. Ватикан не стал вступать с этой конгрегацией в дискуссии, он просто послал боевика ОУН, и архиепископ Костельник был убит на ступенях львовского собора. Власть в униатской церкви снова перешла к Ватикану и его представителю на Западной Украине ужгородскому архиепископу Ромже.

Надо сказать, что СССР, начиная с Ленина407, своим врагам платил той же монетой. Скажем, чеченцы уж много веков берут заложников и торгуют ими за выкуп. Тем не менее в 1944 г., когда всех чеченцев выселили из Чечни, ни одному из них и в голову не пришло брать заложников или устраивать теракты — знали, что от Сталина они получат на копейку пятаков немерено.

Поэтому и архиепископ Ромжа недолго тешил Ватикан. В Ужгород выехал палач — Майрановский. В Киеве к нему в вагон пришел Хрущев и от имени Советской власти на Украине дал приказ на казнь Ромжи. В Ужгороде Майрановский передал ампулу с ядом медсестре местной больницы — агенту МГБ, — она сделал лечившемуся в этой больнице Ромже укол, и тот умер, так сказать, «от естественных причин».

Судоплатов также уверен, что и шведского авантюриста Валленберга казнили тоже при помощи яда «Лаборатории-Х». Интересно, что начальник медицинской службы внутренней тюрьмы МГБ Смольцов в своем рапорте написал, что Валленберг неожиданно скончался в своей камере вечером 17 июля 1947 г. Причина смерти — инфаркт. Как и у Жданова.

Судоплатов неоднократно подчеркивает, что Хрущев почему-то очень боялся любой связи своего имени с ядами «Лаборатории-Х», хотя, казалось бы, это не он принимал решения о казни таким образом — он всеголишь передавал приказ палачу. Такой вот характерный момент. Когда профессор Майрановский вышел из тюрьмы (о чем ниже), то он напросился на прием к Хрущеву, и тот его принял, что само по себе удивительно. (Ведь сына Сталина в аналогичном случае он отказался принять, хотя тот, не имея работы, очень хотел с ним встретиться.) Но на приеме Майрановский, видимо, сказал Хрущеву не то, что надо. Судоплатов полагает, что он напомнил ему о казни архиепископа Ромжи. В результате Майрановского через два дня арестовал КГБ и его выслали из Москвы в Махачкалу, где и он умер с диагнозом, очень похожим на тот, который был бы после применения к нему его собственного яда.

Таким образом, нужные яды в СССР были, но, повторяю, была проблема того, как их из «Лаборатории-X» достать. Ведь это было учреждение с чрезвычайно ограниченным доступом. Судоплатов почему-то утверждает, что даже Берия до своего возвращения в МВД не мог знать об этой лаборатории. Сам Судоплатов, к примеру, руководил казнью Ромжи в Ужгороде, т. е. непосредственно был связан с боевыми операциями (так они официально назывались) по применению ядов, тем не менее он пишет: «Вся работа лаборатории, привлечение ее сотрудников к операциям спецслужб, а также доступ в лабораторию, строго ограниченный даже для руководящего состава НКВД — МГБ, регламентировались Положением, утвержденным правительством, и приказами по НКВД — МГБ. Ни я, ни мой заместитель Эйтингон не имели допуска в «Лабораторию-Х» и спецкамеру»408.

Для партноменклатуры связь непосредственно с Майрановским была смерти подобна, поскольку немедленно наводила на вопрос, а зачем это тебе потребовался яд? Абакумов не был исключением — он был для «Лаборатории-Х» очень большим начальником, его появление там было явлением чрезвычайным, и любое проявление им интереса к ядам не осталось бы незамеченным. Кроме того, чтобы получить в свое распоряжение вещество, находящееся на очень строгом учете,его нужно сначала списать, т. е. составить липовый отчет на его расходование, порчу и т. д. Реально похитить яд мог только тот, кто занимался документацией этой лаборатории, и даже сам Майрановский без этого человека ничего не смог бы похитить. Интересен вопрос, а кто был тем человеком, кто вел всю документацию по «Лаборатории-Х», кто ревизовал ее и контролировал?

Есть такой человек. Это С.И. Огольцов, сделавший во время войны карьеру в Ленинграде при А. Кузнецове, генерал-лейтенант, первый заместитель министра госбезопасности при министре Абакумове, а потом и при Игнатьеве. Именно он лично руководил и «Лабораторией-Х», и спецоперациями с применением ядов, именно он вел всю отчетную документацию по ядам. Судоплатов пишет:

«Отчеты о ликвидациях нежелательных правительству лиц в 1946 — 1951 гг. составлялись Оголъцовым как старшим должностным лицом, выезжавшим на место их проведения, и министром госбезопасности Украины Савченко. Они хранились в специальном запечатанном пакете. После каждой операции печать вскрывали, добавляли новый отчет, написанный от руки, и вновь запечатывали пакет. На пакете стоял штамп: «Без разрешения министра не вскрывать. Огольцов» 409.

Все знают, что Берия, возглавив объединенные МВД-МГБ, провел большую работу по пересмотру дел работников МВД и очень многих освободил из-под стражи. Вопрос: неужели он их только освобождал и никого не арестовал? Арестовал. Догадайтесь с трех раз — кого? Правильно — Огольцова. А теперь догадайтесь, кого Хрущев первым выпустил, как только Берия был убит? Правильно — Огольцова.

Именно Огольцов имел доступ к ядам на момент смерти Жданова, а когда Рюмин арестовал Майрановского, как еврея и участника сионистского заговора в МГБ, Огольцов был переведен Игнатьевым из Москвы на должность министра МГБ Узбекистана. Но после увольнения Рюмина Огольцов вновь вернулся в МГБ СССР на должность первого заместителя министра.Так что он имел доступ к ядам и на момент смерти Сталина.

Интересно, что, хотя следствие по делу арестованных за связь с сионистами вместе с Абакумовым работников МГБ велось до 1953 г. и никого из них за это время не судили, дело Майрановского срочно было выведено Игнатьевым в отдельное производство, и после увольнения Рюмина Особое совещание при МВД быстро назначило Майрановскому 10 лет и отправило во Владимирскую тюрьму. Игнатьев упорно не хотел рассматривать версии об убийстве руководителей СССР при помощи ядов.

А Берия, как вы видите по результатам произведенных им арестов-освобождений, не собирался заниматься делом «врачей-вредителей», выдуманным Игнатьевым вместе с партаппаратом, Берия выпустил врачей и сразу арестовал того, кто имел доступ к ядам скрытого действия, и того, кто мог их Сталину дать: Огольцова и Смирнова. Исходя из библейской истины «по делам его суди его», у историков с началом «гласности» должен был возникнуть естественный вопрос: за что он их арестовал? Вот именно потому, что этот вопрос у них возникает, фальсификаторы Яковлева снова засели за работу, и нам снова предстоит рассматривать их изделия.

Михоэлс

Соломон Михоэлс был, судя по всему, евреем советского толка, как и И. Эренбург, чья антисионистская статья в свое время сильно возмутила Голду Меир. По профессии Михоэлс был актером, а на общественном поприще занимал должность председателя Еврейского антифашистского комитета. В январе 1948 г. он поехал в Минск выбирать среди спектаклей тамошних театров пьесу для награждения ее Сталинской премией, поскольку Михоэлс был еще и членом комитета по присуждению этих премий. Вместе с ним поехал и уроженец Минска еврей Голубов-Потапов, который окончил в Минске институт железнодорожного транспорта, а работал, разумеется, в Москве театральным критиком. Видимо, по его инициативе они с Михоэлсом пошли вечером на какой-то праздник к местным евреям. По дороге их сбил грузовой автомобиль, и оба погибли. Для расследования этого дорожно-транспортного происшествия из Москвы прибыла следственная бригада. Было выяснено, что Михоэлс и Голубов были сбиты машиной, которую накануне угнали и которую со следами наезда нашли брошенной под Минском. Поскольку убийц найти не удалось, то до самой перестройки в ходу была версия, что Михоэлса убили националисты, т. е. сионисты. Эта версия действительно наиболее убедительна, поскольку для сионистов, безусловно, было очень важно захватить власть в Еврейском антифашистском комитете, который после смерти Михоэлса, по сути, начал представлять сионизированных и расистски настроенных евреев СССР.

На процессе по «делу Еврейского антифашистского комитета» подсудимый Зускин сообщил, что осенью 1947 г. Михоэлс ему показал присланную Михоэлсу анонимную угрозу: «Жидовская образина, ты больно высоко взлетел, как бы головка не слетела» 4П. Поскольку Михоэлс «высоко взлетел» на должность председателя ЕАК, то причиной угрозы могло быть только недовольство сионистов и еврейских расистов его деятельностью на этом поприще. Само собой, что если бы Михоэлсом были недовольны советские евреи, то они не стали бы угрожать, а обратились бы в ЦК. Угрожать могли только те, кто в ЦК обратиться не мог: либо еврейские расисты, либо сионисты. То есть версия покушения на Михоэлса националистов еврейского толка весьма обоснованна.