– Я работаю в Институте физики? Занимаюсь внегалактической астрономией? Шеф у меня Яшар Гасанов? Я защитил диссертацию? Ты – в Институте экономики? Почему у нас нет детей? Есть у нас друзья, кроме Лёвы? Знакомые? Мы бываем где-нибудь по вечерам?
Вопросов у меня было множество, ответы мне нужно было запомнить накрепко, надеясь все же, что моя память не останется безучастной к новой информации.
На мое счастье, сегодня была суббота, завтра воскресенье, два нерабочих дня, мы сможем с Ирой сидеть все время в нашей гостиной, которую я впервые увидел после того, как, позавтракав, мы перешли туда и расположились на диване.
– Сколько вопросов сразу… – пробормотала Ира. – Дай вспомнить. Думаешь, это просто? Мне кажется, в памяти все перемешалось: я одна, я другая, с тобой, без тебя… Миша, Мишенька… Я вдруг вспомнила, как по ночам лежала без сна, глядя в потолок, и представляла тебя рядом с ней, говорила себе: не надо думать об этом, она твоя жена, ты не можешь и не имеешь права ее бросать… Прости, – прервала она себя, – наверно, я должна быть счастлива, что здесь мы вместе. А я принимаю это как данность, которая была всегда. Чему радоваться, если от зарплаты до зарплаты… и мы с тобой не так уж дружны здесь… были… Сейчас, я знаю, будет иначе, потому что мы оба другие, но я-то помню, как в прошлом году мы неделю не разговаривали, потому что… Прости, – прервала она себя еще раз. – Ты спрашивал. Конечно, ты работаешь где всегда… везде. У Яшара, да. В мае Яшар хотел пробить для тебя ставку старшего, но ему отказали, формально потому, что нет фондов, а на самом деле у Яшара не очень хорошие отношения с вашим новым замдиректора по науке… как его…
Она вопросительно посмотрела на меня – хотела, чтобы я вспомнил? Заместителем директора по науке в восемьдесят шестом был у нас Гейдар Тимурович Бахрамов, человек неплохой и к Яшару относившийся по-дружески. Бахрамов проработал в этой должности до нашего с Ирой отъезда в Израиль.
– Гейдар? – сказал я. – Ты его знаешь, я тебе много о нем рассказывал.
– Нет, – покачала головой Ира. – Бахрамова я помню… там. Замдиректора у вас Тофик Касумов, знаешь…. знал такого?
Я покопался в памяти… памятях… нет, не помнил.
– Я, – сказала Ира, отвечая на следующий мой вопрос, – работаю в Институте экономики и финансов – он тут так называется. Перевожу с английского и на английский. Другие языки не требуются, и я их как бы не знаю. Не знала, точнее. Теперь-то… Впрочем, все равно надо будет делать вид, что я не читаю ни на французском, ни на испанском, ни на немецком… А детей у нас нет, – переход к новой теме был таким неожиданным, что я вздрогнул и сжал Ире ладонь, – потому что у меня в первый год, как мы поженились, было сильное воспаление, и доктор Шихлинский, ты должен его помнить, он был завотделением в Крупской, когда я Женечку рожала…
Конечно, я помнил Шихлинского. Принес ему в конверте двести рублей, чтобы он приказал сделать все как надо. Еще бы мне не помнить Шихлинского – на следующий день он подошел ко мне в холле, отвел в сторону и сказал недовольно, что обычно ему платят триста, но уж ладно, он все равно желает мне второго, пусть будет сын.
– Черт бы его побрал, – пробормотал я.
– Он сказал, что все должно со временем наладиться, но когда – сказать трудно, это от организма зависит. Но не наладилось.
– Сколько мы ему заплатили? – спросил я со злостью.
– Не знаю. Этим ты занимался и никогда мне не говорил – сколько. Берет он обычно двести.
– Триста, – сказал я, – надо было дать триста, и он бы тебя вылечил.
Ира помолчала.
– Ты… – сказала она неуверенно. – Что-нибудь вспоминаешь?
Я покачал головой.
– Где?.. – спросил я, и Ира, поняв меня без слов, показала взглядом на письменный стол у окна. Ничто не подсказывало, где лежат мои бумаги, тетради с выписками из статей и расчетами. Пишущую машинку «Эрика» я видел впервые. Вообще-то «Эрику» в прежней жизни я купил в восемьдесят седьмом; раньше таких машинок не было в продаже, я печатал на «Москве», у которой отпадали литеры. Я их припаивал, а они опять отпадали…
Тетради и листы лежали в правом верхнем ящике… хорошо хоть привычки мои остались прежними. Я достал синюю тетрадь, куда обычно записывал готовые результаты и наброски для будущих статей.
«О физической природе временных рентгеновских источников».
Не то. В конце семидесятых, вскоре после защиты, мы с шефом действительно сделали пару работ по рентгеновским новым в Галактике. Не то чтобы нас проблема галактических источников сильно интересовала, но надо было отсечь вклад этого излучения в межгалактическую составляющую.
Я перечитывал собственную статью (именно перечитывал, хотя точно знал, что никогда не видел этого текста), находил неточности (с высоты своего знания астрофизики двухтысячных), так и хотелось взять ручку и почеркать вот здесь, где рассуждения о расстояниях… и здесь тоже неправильно… то есть, окажется неправильно, когда в девяносто девятом запустят «Чандру»…
Зазвонил телефон. Я поднялся, чтобы взять трубку, но Ира успела раньше.
– Да? – услышал я ее голос из коридорчика.
Молчание, и потом:
– Хорошо, Лёва. Я ему передам, он сел поработать, ты же знаешь, ему нельзя мешать… Конечно. Нормально добрались, на такси. Спасибо, пока.
Ира положила трубку и заглянула в комнату.
– Это Лёва, – сказала она, увидев, что я не работаю, и можно помешать. – Позвони ему, когда освободишься. Что с тобой, Миша?
Она поняла: что-то произошло, Ира всегда понимала меня быстрее, чем я сам. В девяносто третьем она раньше меня поняла, что мне плохо и нужно ехать в больницу. Я еще ничего не чувствовал, сидели мы вечером перед телевизором, смотрели программу новостей (сообщали о завтрашнем подписании соглашений с Арафатом), я, как мне казалось, задремал, а Ира неожиданно начала трясти меня за плечо, испуганно заглядывать в глаза, что-то бормотала и бросилась к телефону – вызывать «скорую». Тогда обошлось – микроинсульт, через неделю я был дома, через месяц вернулся к работе.
– Что с тобой?
Я взял ее руки в свои и слизнул белое на ладонях – это оказалась не мука, а что-то другое, сладковатое, вкусное.
– Похоже, я знаю теперь, как это происходит.
– Что? – нахмурилась Ира. Конечно, она догадалась, что я имел в виду. И не хотела, чтобы это произошло опять. У меня сложилось впечатление, что в каждой эмуляции Ира чувствовала себя на своем месте, готова была остаться на всю жизнь – даже там, где я был женат на Лиле и вряд ли решился бы от нее уйти. Ощущая себя сильнее меня в готовности к переменам, подсознательно Ира перемен не хотела. Она что-то сейчас пекла, для нее реальность не прерывалась, к старым воспоминаниям добавились новые, она уже научилась их разделять, а ощущения… Ира была со мной, мы жили вдвоем, чего еще ей хотелось от жизни? Ребенка? Но лучше со мной без ребенка, чем с ребенком без меня… или без нас обоих – кто знает, где мы окажемся… где окажется она…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});