Читать интересную книгу История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Вся жизнь Ганнибала, начиная с первой детской клятвы и кончая послед­ним вздохом в далекой Вифинии, была пронизана одним чувством и одной мыслью. Чувство это — ненависть к Риму, мысль — борьба с Римом. Но, подобно тому, как герои античной трагедии были обречены на гибель в не­равной борьбе с судьбой, так и Ганнибалу суждено было пасть в безнадеж­ной борьбе с исторической необходимостью. Он был побежден в Италии, не испытав ни одного поражения. Враги не дали ему оздоровить свое государ­ство. Его грандиозный план объединить все антиримские силы разбился о противоречия между эллинистическими монархиями, об ограниченность и мелкую зависть восточных политиканов. И он изнемог в борьбе. Один чело­век, как бы он ни был гениален, не может идти против хода истории, не может изменить ее тяжелой поступи. Ганнибал взялся за дело, заранее об­реченное на гибель. Объединение рабовладельческой системы Средиземно­морья и поднятие ее на последний, высший этап развития являлись истори­ческой необходимостью. Но эту великую задачу могла выполнить только объединенная Италия, т. е. в конечном счете Рим, ибо никакое другое госу­дарство Древнего мира не находилось в более благоприятных для этого ус­ловиях. Дерзкий гений Ганнибала хотел принудить историю мира пойти иным путем, поставив во главе завершающего этапа развития древности Карфа­ген. Это был бы действительно абсолютно иной вариант всемирной исто­рии. Но для создания этого варианта у Карфагена не было достаточных сил, поэтому победил другой путь — греко-римский, т. е. европейский, а тот, кто с напряжением всех сил боролся против него, погиб, не оставив после себя ничего, кроме славной памяти в тысячелетиях.

Никакой другой полководец никогда не встречался ни со столькими бедствиями, ни с таким ужасающим численным перевесом на сторо­не противника, как Ганнибал. Его поразительное умение вдохнуть в своих людей боевой дух, совершенство его тактического и стратеги­ческого мастерства и его свершения в войне против наиболее дина­мичной и воински действенной нации в мире побудили многих исто­риков и военных теоретиков считать этого карфагенского полковод­ца величайшим военачальником в истории. Однако объективность не позволяет поставить его выше Александра Македонского, Чин­гисхана или Наполеона; также невозможно считать кого-либо из них существенно выше Ганнибала.

Третья Македонская война

После победы над Антиохом македонская проблема составляла глав­ную заботу сената. Сложность этой проблемы состояла в том, что Филипп оказал Риму большие услуги в борьбе с Антиохом. Поэтому было актом простой благодарности то, что римляне позволили ему поживиться за счет этолийского союза. Но Филипп не остановился на этом. Он завладел Деметриадой и большим числом фессалийских городов, захватил некоторые пункты на фракийском побережье и проч. Такое усиление Македонии гро­зило римской гегемонии в Греции, поэтому сенат начал принимать свои контрмеры. В 189 г. он заключил мир с этолянами на сравнительно мягких условиях, желая сохранить этолийский союз в качестве противовеса Ма­кедонии. Шесть лет спустя, опираясь на жалобы Эвмена и греческих вра­гов Филиппа, римляне заставили его очистить фракийские города и неко­торые пункты в Греции. Хотя этого удалось добиться дипломатическим путем, но отношения так испортились, что дело чуть не дошло до войны. Филиппу пришлось отправить в Рим чрезвычайное посольство во главе со своим младшим сыном Деметрием. Посольство успокоило сенат, который покровительствовал Деметрию, желая видеть в нем преемника Филиппу и стремясь втянуть его в орбиту римского влияния (Деметрий до этого не­сколько лет прожил в Риме заложником). Но законным наследником царя являлся его старший сын Персей. Политика сената имела своим результа­том только ссору в царской семье и казнь Деметрия (181 г.).

Энергичный Филипп, для которого пути в Грецию снова оказались за­крытыми, выработал другой план: он решил укрепиться в материковой Фракии. После нескольких удачных войн Филипп добился там значитель­ного влияния и заключил союз с племенем бастарнов, живших по ту сто­рону Дуная. В дальнейшие планы македонского царя входило подбить вар­варов к нападению на Италию, а самому в это время вновь подчинить Гре­цию. Но этим широким планам не суждено было осуществиться, так как в 179 г. Филипп умер, оставив, правда, Персею сильное в военном отноше­нии и сравнительно хорошо организованное государство.

Персей был настроен к Риму очень враждебно. В этом направлении на него действовали и общеполитические, и личные моменты. Однако первое время он не нарушал традиционного «худого мира», но под его покровом старался заручиться как можно большим числом друзей и союзников. Пер­сей находился в прекрасных отношениях с вифинским царем Прусием II и с сирийским правителем Селевком IV (на дочери последнего он был же­нат). Родосцы были его друзьями, бастарны — союзниками, а среди илли­рийских князей влияние Македонии было сильнее, чем влияние Рима.

Но главная ставка Персея была на греков. В этом вопросе он отступил от традиционной политики отца и пошел по иному пути, который указыва­ла ему сама обстановка. Положение в Греции с каждым годом обостря­лось, а вместе с этим возрастала ненависть к Риму. Она охватила не толь­ко низшие слои, но проникла в средние и даже высшие классы. Только узкоолигархические или открыто продавшиеся Риму круги находили для себя выгодным римское господство. Персей решил использовать эту бла­гоприятную для него конъюнктуру и выступить под маской очередного «спасителя» Греции. Вместе с тем он повел безудержную демагогическую политику, играя главным образом на страшной задолженности населения. В Греции были опубликованы официальные объявления Персея, в кото­рых он приглашал в Македонию греческих политических эмигрантов или бежавших от долгов, обещая восстановить их права и вернуть имущество. Однако эта политика, проводимая Персеем грубо и бестактно, дала обрат­ные результаты — она быстро оттолкнула от него имущие слои населения и сблизила их с проримской партией. Это сразу же показала война.

Римский сенат внимательно следил через своих агентов за тем, что происходило на Балканах, ожидая подходящего случая для вмешатель­ства. Царь Эвмен, которому политика Персея причиняла не меньше не­приятностей, чем Риму, усиленно подбивал сенат начать войну. В 172 г. он приехал в Рим с множеством жалоб на Персея, и уже тогда в сенате был решен вопрос об объявлении войны Македонии. Когда Эвмен воз­вращался из Рима, на него в Дельфах было произведено покушение, орга­низацию которого приписывали Персею. Это переполнило чашу рим­ского терпения.

Но Рим еще не был готов к войне, поэтому сенат старался максимально выгадать время. Да и Персей, который по характеру был человеком нереши­тельным и часто отступал в самую последнюю минуту, непрочь был пойти на переговоры. Благодаря этому он упустил прекрасную возможность за­нять своими войсками важнейшие стратегические пункты в Греции, а рим­лянам дал время провести военную и дипломатическую подготовку к войне.

Когда в 171 г. начались военные действия, Персей оказался почти в полной изоляции. Ахейский союз, как всегда, поддерживал римлян. Этоляне, которые не так давно обращались за помощью к Персею, теперь рез­ко изменили ориентацию. В Фессалии взяла верх проримская партия. Даже беотяне, которые издавна являлись сторонниками Македонии, далеко не все стали на сторону Персея. То же самое произошло с негреческими дру­зьями македонского царя: Риму предложили помощь малоазиатские воль­ные города, часть иллирийцев, Родос, Византий и др. Прусий остался ней­тральным, а Антиох IV, брат и преемник Селевка IV, по традиции восполь­зовался войной для того, чтобы свести старые счеты с Египтом.

Одиночество Персея в начале войны, находившееся в таком резком контрасте со всеобщей симпатией к нему за несколько лет до этого, объяс­няется тремя главными причинами: страхом перед Римом, когда увиде­ли, что угроза войны стала реальной, неумеренной демагогической по­литикой Персея и обычным соперничеством восточных государств друг с другом.

Хотя Персею пришлось воевать почти одному, начало войны не при­несло славы римскому оружию. Первое же крупное столкновение в Фес­салии кончилось поражением римской конницы и легковооруженных, что вызвало в Греции новую волну симпатий к Персею. Однако вместо того, чтобы воспользоваться этим для перехода в наступление, он малодушно завел переговоры о мире, и не его вина, что из них ничего не вышло (рим­ляне потребовали безусловной сдачи). Римское командование было без­дарно, солдаты недисциплинированы. Своими насилиями они вызвали не­довольство населения и жалобы римских союзников. Несмотря на эти бла­гоприятные для него обстоятельства, Персей после нескольких мелких сра­жений очистил Фессалию и отступил в Македонию, отказавшись тем са­мым от наступательной войны.