Читать интересную книгу Воина миров. Второе пришествие - Михаил Хрипин

«Вот и наступил момент истины, — подумал Джек. — Верили ли вы, дорогой Персифаль, что я действительно смогу дойти сюда?»

Он шагнул под арку, широкую, пригодную для прохождения многоруких машин, обслуживающих драгоценных хозяев. Только смертельная опасность могла вынудить охрану покинуть пещеру, устремиться наверх, чтобы любыми средствами помешать атаке на базу.

«Наши ребята приготовили отличный сюрприз с буром. Вызвали такой переполох на самой защищенной базе тварей во всей Англии. Я должен использовать этот шанс, другого такого уже не будет».

Глаза уже смотрели на лежащих в удобных ложах тварей, подсознание воспринимало зрительные образы, готовило к выводу в область осознанного понимания. Но информация не дошла до места назначения.

Ядовитое химическое соединение, которым пропитался мутировавший мозг Джека, нанесло коварный удар заложенным в его формулу более тонким сочетанием элементов, спавшим, пока особая комбинация нервных импульсов не вызвала его к жизни.

«Разрушитель воли» реагировал на эмоции, характерные паттерны сигналов мозга, вызванные чувствами ненависти к поработителям. Яд усиливал их, возвращал обратно, обжигая мозг нестерпимой болью, заставляя существо отказаться от праведного гнева, подавить в себе ненависть, стать покорным перед хозяевами. Рациональный разум чудовищ, стремящихся обеспечить себе наилучшую защиту, потребовал создания страхующего механизма, чтобы с гарантией исключить любой шанс нанесения вреда главному мыслящему ядру. Зрительные импульсы превращаются в образы, анализируемые мозгом целостно, как сложные понятия. Это сочетание нервных сигналов имеет свою характерную структуру, четкий паттерн, на который твари нацелили тайную составляющую своего химиката.

Ни одно существо не должно было проникнуть под стеклянный купол. Яд действовал просто — вид тварей, живущих в нем, запускал спящую реакцию, которая должна была убивать на месте, уничтожая мозг еще более сильным ударом, чем трансформированная ненависть к рядовым чудовищам. Увидеть главных мыслителей значило — умереть.

Ощущение опасности вызвало у Джека рефлекторное ускорение мышления. Стены его внутреннего убежища, надежно уберегающие психику от эмоций, отрезанных закрытыми окнами, не выдержали. Сила воздействия многократно превосходила известную Джеку, сминала любые барьеры, разрывала монолитную поверхность, врывалась острыми лезвиями адского пламени.

«Но я даже подумать ничего не успел. — Джек привычно мыслил с машинным безразличием. — Что привело в действие эту лавину? Чувства рождали мысли и желания. Я блокировал их и спасся от обжигающей боли. Почему сейчас моя крепость рушится?»

Джек понимал, что времени у него не остается. Бороться можно только доступными методами, но сначала надо узнать, кто твой враг.

«Я вошел под купол. Я увидел их! Вот оно! Но я не могу закрыть глаза, уже поздно, реакция началась. Образ — та же мысль. Способ активации общий. Нужно сделать так, чтобы яду было не на что реагировать. Перекрыть кислород, чтобы огонь задохнулся. Разбить панель, через которую смотрю на мир. Но я не могу просто уничтожить ее. Тогда я ослепну и не смогу ориентироваться, чтобы закончить работу. Пока еще не поздно, нужно заменить один образ другим. Но чем?».

Стены рухнули. Джека окружил слепящий свет, впился иглой в каждую клетку тела. Это послужило катализатором, сдвинуло поиски с мертвой точки.

Джек приготовился к съемкам первого дубля. Он оглядел декорации, выполненные по последнему слову науки и техники. Специалисты по спецэффектам потрудились на славу — далекий от киноискусства человек с трудом бы отличил окружавшие предметы от настоящих. Под большим куполом из гнутых стеклянных полос располагались будущие партнеры по эпизоду. Из-за пугающей натуралистичности с ними иногда даже в шутку общались, как с живыми, разговаривали, задавали дурацкие вопросы.

— Какая сейчас погода на Марсе? — спрашивал ассистент декоратора, проверяя крепления. — Купальный сезон уже открыт?

Джек немного разозлился: недотепа опять сбил его с нужного настроя. а ведь нужно будет изобразить всепоглощающую ярость. не самое легкое, что приходится делать актеру, особенно, учитывая то, что будет много крупных планов. Вернуть настроение не удавалось, Джек хотел сначала попросить режиссера сделать перерыв, но потом подумал: «Да ну его, первый дубль все-таки, никто не обидится, если будет осечка».

Три муляжа марсианских чудовищ лежали перед ним, закрепленные на эффектных подставках. Декоратор постарался, чтобы у зрителей создалось впечатление причастности к событиям, дал волю своей фантазии, чтобы сделать главных мыслителей по-настоящему отвратительными. Он добросовестно подошел к задаче — просиживал часы, наблюдая заспиртованные туши в колбах Музея Вторжения, делал наброски, пытаясь понять, чем может отличаться тварь, чьей заботой является только еще более активное мышление.

В конце концов, утвердили вариант, в котором щупальца заметно тоньше и короче, а громадная податливая туша, наоборот, увеличена, чтобы дать мозгу еще больше пространства.

Помня, что режиссер будет применять новейшие камеры, дающие повышенную четкость, художник уделил особое внимание деталям. Пришлось использовать натуральную кожу, смазанную животным жиром, набить мешок свежей, мелко рубленой говядиной, требухой и жилами. Щупальца из наполненных фаршем тонких кишок, глаза из воздушных шариков, залитых густой, темной, маслянистой жидкостью. Декоративные трубки, приклеенные торцами к оболочке в районе висков, только усиливали отталкивающее впечатление.

На полу вокруг трех подставок с чучелами положили толстые пожарные шланги, пучки проводов от неиспользуемой в эпизоде осветительной техники.

Джек стоял у входа в купол, облаченный в жутко тяжелый железный панцирь. Состоящий из плотно пригнанных друг к другу гнутых кусков полированного металла, он так нагрелся от софитов, что Джек чувствовал себя тушенкой в консервной банке, стоящей на огне.

«Только еще первый дубль, — подумал Джек. — Как мне все это надоело, скорей бы закончить. а не сделать ли его последним?»

Джек заметил, что ассистент режиссера уже идет, поднимая в вытянутых руках хлопушку.

«Была не была. Неужели не простят известному актеру небольшую шалость?»

— Мотор! — гаркнул рупор. Камеры зашуршали, повисла напряженная тишина.

Джек спокойно двинулся к воображаемым противникам. Техники, сидящие внутри постаментов под каждым чучелом, начали дергать леску, заставляя пучки щупалец трепетать, а дряблую треугольную губу содрогаться, стряхивая намазанный вазелин. Слюна получалась очень реалистичной.

«И дураку ясно, что эта сцена никуда не годится. Чего в ней героического? — В правой руке Джека был массивный раструб бутафорского излучателя с вделанной внутрь лампочкой, которая в специально задымленной атмосфере давала хорошо заметный белесый луч света. — И эта детская игрушка… Разве так надо мстить поработителям человечества?»

Скорчив презрительную мину, Джек вдруг выпустил из руки оружие. Оно повисло сбоку на паре телефонных проводов и куске поливального шланга.

«Режиссер привык, что настоящий мастер иногда позволяет себе эффектную импровизацию. не будем его расстраивать и на этот раз».

Джек подступил к ближнему чучелу и схватил его за пучки трубок. Резко дернул, вырывая вместе с куском кожи — клей оказался крепче. Из дырки потекла свежая говяжья кровь. Спиной чувствуя, как режиссер уронил челюсть от потрясения, Джек понял, что есть еще несколько секунд, чтобы повеселиться от души.

Он как следует пнул ногой чучело прямо в глаз. Пузырь лопнул со смачным шлепком, обдал ступню черной слизью. Затем с размаху всадил руку в панцире между глаз-пузырей, погрузил в требуху по локоть, выдернул горсть фарша, стряхнул красные капли.

Толпа персонала за спиной потрясенно молчала.

«Вот! Поняли, как все должно быть на самом деле! Ничего, сейчас я им еще кое-что покажу».

Он прыгнул ко второму чучелу. Наступил тяжелыми лязгающими сапогами на колбасные щупальца, выдавил из них фарш. Размолотил верхушку набитого потрохами мешка размашистыми ударами муляжа излучателя, держа его обеими руками за раструб, как топор. Оторванные при первом взмахе от коробки на спине, провода бутафорского оружия плетьми хлестали мясную жижу, разбрызгивали во все стороны жидкость, подозрительно похожую на кетчуп.

Затем Джек кинулся к оставшемуся третьему чучелу. Тут он на секунду замер. в пылу сражения он забыл о небольшой импровизации, которую в последний момент соорудил художник-декоратор. Из остатков материала он наскоро сделал небольшой мешок и посадил его на клей, пришлепнув к той части туши, которая могла называться затылком.