Принимая, однако, во внимание, что Ваш первоначальный план был столь неудачно подвергнут искажению и что создаваемые в результате этого сложные и трудные вопросы должны быть сначала основательно выяснены, мы предложили бы Вам предпринять необходимые шаги, чтобы дать возможность делегатам нашего Правительства встретиться с Вами и Вашими сотрудниками за границей и обсудить эти вопросы, и мы просим Вас любезно указать время и место такого совещания между нашими делегатами и руководящими лицами Вашей Комиссии, а также какие гарантии могут быть даны для свободного проезда наших делегатов через страны, находящиеся под влиянием держав Согласия.
Народный Комиссар по Иностранным Делам
Г. Чичерин».
Прежде всего нужно было решить вопрос с пленными в Сибири. Проявив особые качества организатора, Нансен собрал средства, договорился о железнодорожной и корабельной перевозке, собрал запасы продовольствия и лекарств. Гуманитарным грузом поезда и корабли загружались перед отъездом на восток, а когда транспортные средства возвращались на запад, они увозили с собой солдат. За год было репатриировано около полумиллиона военнопленных. Всё это удалось сделать только благодаря жизненному принципу Нансена «Против течения и ни шагу назад!». Если бы он стал разрабатывать долгосрочные планы и затем долго согласовывать их с заинтересованными сторонами и многочисленными правительствами, то пленные просто погибли бы. Поскольку Нансен это прекрасно понимал, он решил действовать через Красный Крест: практически обменивал пленных на продовольствие и лекарства и отсылал их на родину.
Летом 1920 года он приехал в Лондон, чтобы принять участие в тайных переговорах, которые вели Советы (в столицу Туманного Альбиона прибыл Леонид Красин) с Великобританией, не признававшей новой власти. Однако переговорщикам удалось достигнуть соглашения об обмене английских и советских военнопленных.
Сразу же после этого Фритьоф едет в Москву для переговоров об обмене военнопленными между Советской Россией и Германией. Надо сказать, что в эту поездку верили далеко не все — и русская эмиграция вовсе не приветствовала деятельность Нансена.
Лучший пример тому — очерк А. И. Куприна «Два путешественника», написанный всё в том же 1920 году:
ДВА ПУТЕШЕСТВЕННИКА
Это — Фритьоф Нансен и Герберт Уэллс.
Каютой для английского романиста служит его кабинет, а у руля стоит широкая фантазия. Шведский (так у Куприна. — Н. Б.) учёный и мореплаватель всю свою трудовую жизнь проводит или в лаборатории над микроскопом, или на палубе настоящего корабля, следя за лотом и тралом, а верный его кормчий — северный железный человек, потомок великанов капитан Свердруп.
Один отправляется в своих путешествиях от исходной точки, представляющей из себя физический абсурд (в чём и заключается его отличие от гениального Ж. Верна, который в задачах земных возможностей был зачастую провидцем). Ведь на самом деле сущий вздор — этот изобретённый Уэллсом каворит, смазав которым подошвы, человек становится легче воздуха и летит ввысь, в небо; или состав, проглотив который, можно сделаться невидимкой; занятные небылицы и машина для странствования во времени, и алюминиевые бомбы марсиан, и селениты, и морлоки, и очеловеченные звери доктора Моро… Но именно по этой причине Уэллс и стал любимым писателем для читателей со скудным, ограниченным воображением. Жажда чудесного заложена во всех людях: и в нотариальных клерках, и в земских статистиках, и в учёных женщинах. Уэллс даёт им это «чудесное» в таком удобном кулинарном виде, что нет надобности ни придумывать, ни разрезать, ни разжёвывать: глотай с удовольствием и до пресыщения.
Другой — открыватель неведомого — всегда стоит на твёрдой почве. Конечно, мало кто знает о великом пути, пройденном Нансеном поперёк северной ледниковой части Гренландии. Но в веках останется воспоминание о его трёхгодовой экспедиции к Северному полюсу. Нансен размышлял так. Во-первых, Северный полюс есть несомненная, реальная, географическая точка на земном шаре. Во-вторых, достигнуть её сопряжено с такими трудностями, которые вряд ли когда-нибудь становились на пути человечества к знанию. В-третьих, человеческий ум, терпение и выносливость почти безграничны в пределах возможного, а иногда и шире. Следовательно: «Капитан Свердруп, укладывайте свои чемоданы и принимайте командование». Оттого-то его сухой дневник навсегда будет источником восторга для людей с живой фантазией, предметом удивления для тех, кого Бог не обидел собственным творческим воображением.
Значительные события часто совпадают на маленьком земном шаре. Почти одновременно мы услышали о том, что Нансен и Уэллс собираются ехать в Советскую Россию для глубоких и всесторонних исследований её состояния.
Нансен не поехал. Кто мог бы осмелиться заподозрить в нерешительности его, видевшего так близко перед собою смерть — и не мгновениями, а месяцами? Привычный к научному и практическому методу мышления, он, вероятно, сказал себе: «Я и без путешествия в центр этой несчастной страны знаю о её положении. Несколько сотен безумных, но хитрых негодяев кровавыми путами опутали загнанный, усталый, голодный, больной многомиллионный народ. Всей реальной правды эти негодяи мне не скажут и не позволят её увидеть. А народ не сможет этого сделать и не посмеет. Одного меня ни на минуту не оставят. Не хочу же я быть в положении водевильного дурака, водимого за нос».
И не поехал.
Но Уэллс поехал. Для этой поездки у него уже был в голове готовый, изображённый им самим «каворит» — утопическое представление о благах, сопряжённых с первым мировым опытом великой коммунистической республики. Иными словами, абсурдное основание будущему роману для клерков уже было заложено.
Военнопленные были не только в России, но томились в лагерях практически повсюду по берегам Чёрного моря. Там, в Греции, после окончания Первой мировой войны было около 10 000 болгарских военнопленных, которых греческое правительство использовало в качестве бесплатной рабочей силы. Только под давлением Нансена эти несчастные были отправлены домой.
Практически такое же положение сложилось с 15 000 болгарских военнопленных в Югославии, которых соглашались «вернуть» на родину только в обмен на определённое количества угля. И снова пришлось вмешаться Нансену.
Тысяча турок была отпущена из Греции домой — но по пути вновь захвачена греческим же военным кораблём — вновь уладить дело смог великий норвежец.
Таким примерам несть числа. Позже Нансен скажет:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});