все еще освещающие море за пределами его видимости. Корабли сражались уже неохотно и устало, как бойцы, цепляющиеся друг за друга, чтобы не упасть. Заканчивался еще один день, и неестественный мрак охватил его армию, ждущую приказа пройти дальше.
Ксеркс не понимал, почему не звучат приветственные крики, почему его тысячи не рвутся вперед. Мардоний послал ассирийцев, затем тысячный хазарабам из Мидии. Ксеркс слышал звуки начавшейся битвы, крики боли и страдания, перекрывавшие лязг металла о металл. Холмы по правую руку отозвались эхом. Этот шум был знаком ему с колыбели и действовал успокаивающе. Но не трубили победно рога, не звучали прославляющие его персидские голоса.
Он видел плавающие в море тела. Сначала принял их за какой-то ковер из водорослей или сломанные весла. Затем заметил на воде кровавый оттенок, расплывающийся, словно облако вокруг них. Он подъехал верхом ближе к краю и увидел сотни мертвых, лежащих, как дрова, голова к голове, голова к ногам, лицом вниз и лицом вверх. Среди них не было красных плащей, насколько он мог разглядеть. Он вздрогнул, садясь на коня, гадая, сколько тел дрейфует ниже, пропадая из виду в глубине, где они становятся добычей странных существ, обитающих на морском дне.
Он подозвал посыльного, стараясь не показывать, как отчаянно ему нужны новости.
– Передай сообщение Мардонию. Скажи, что я желаю выслушать его отчет.
Посыльный умчался, и вскоре появился Мардоний. Он выглядел измученным, мешки под глазами, казалось, потяжелели и провисли.
Ксеркс позволил ему спешиться и пасть ниц. Он еще не решил, заслуживает ли этот человек похвалы или порицания.
– Почему мы еще не закончили? – обманчиво мягким тоном спросил Ксеркс.
Мардоний знал, какая опасность ему угрожает, и не поднимал голову.
– Великий царь, это сущие демоны. Много наших убито.
– Я понимаю. И сколько из этих спартанцев пало?
Мардоний не был слабым человеком. Он знал, что это может стоить ему жизни, но ответил твердо, молясь, чтобы у сына была хотя бы часть силы воли его отца.
– Очень немного, великий царь, насколько я могу судить. Они… необычайно искусны. Наши люди не смогли прорваться.
Мардоний сам ходил в ущелье, чтобы посмотреть, как сражаются спартанцы. И, увидев, ушел мертвенно-бледный. Но все же они обычные люди, сказал он себе, не демоны, в самом деле. Они устанут, им нужно спать.
– Значит, стрелы им нипочем? Они что, люди из бронзы? – спросил царь и засмеялся, но смех был ломкий, и в нем слышался страх.
– Они дисциплинированны, великий царь, и хорошо владеют щитами и копьями. Я не могу сказать, есть у них сегодня потери или нет.
– Отведи остальных и допроси их. Поговори с теми, кто сталкивался со спартанцами, и узнай все, что они знают. Завтра мы пришлем моих «бессмертных». Пусть весь отряд байварабам выйдет вперед и приготовится. На рассвете я отправлю туда все десять тысяч воинов.
Мардоний снова пал ниц. Появилась ли угроза его положению или даже ему лично, он не знал, но в любом случае решение было правильное, и он не колебался. Он никогда не видел, чтобы кто-то сражался так хорошо, как эти спартанцы. Ночью Мардонию было видение. «Бессмертные» были лучшими солдатами империи, специально отобранными и обученными. Только они могли противостоять спартанцам.
Ксеркс отпустил полководца, не похвалив и не утешив. Уже темнело, и флоты в море расходились, заключив молчаливое перемирие, в поисках безопасной гавани на ночь. Вскочив на коня и пустив его рысью туда, где стали лагерем «бессмертные», царь не мог бы сказать однозначно, чувствует он тревогу или нет. Он привел с собой огромную армию, чтобы иметь преимущество в незнакомой стране. Он собрал огромный флот, чтобы лишить греков любого преимущества, которое они могли бы иметь в открытом море. До этого момента никакие потери ничего не изменили. Его армия сокрушит спартанцев, даже если ему придется потратить на это сто тысяч человек. Его флот прорвется, даже если им придется потерять по два корабля на каждую греческую триеру. У империи достаточно ресурсов, чтобы задушить греков. И если царь Ксеркс в конце концов вступит в Афины, для него будет не важно, сколько людей погибло, чтобы он попал в этот город.
Командиры «бессмертных» были в белых стеганых доспехах. Мардоний стоял с группой из двенадцати человек, указывая на проход. Заметив царя, все пали ниц и замерли в ожидании команды подняться.
– Встаньте, все вы, – приказал Ксеркс.
Под его пристальным взглядом они вскочили как один, сильные, подтянутые, здоровые. Он увидел, как они рвутся в бой, и их решимость подняла ему дух.
– Ваше время пришло, – сказал Ксеркс. – Пойдете первыми, на рассвете.
– Наши жизни принадлежат тебе, великий царь, – заверил его командир.
Мардоний коротко кивнул, подтвердив эти слова, и Ксеркс поехал дальше. В этом войске не было ни мидян, ни египтян, ни кого-либо еще из покоренных народов. Только чистокровные персы. Одно их присутствие на поле боя насылало волну страха на врагов. Белые доспехи на фоне темной земли. Их не победить.
Глава 48
Леонид встретил их воинственным ревом. Ему крепко досталось, и кровь стекала по телу. Руки отяжелели так, что он едва мог их поднять. Он менял строй, сберегая лучших, и даже позволил периэкам на время сменить спартанцев, и они стояли, пока хватало сил. Тогда он призвал остальных, тех, кто не прошел многолетней спартанской подготовки, делавшей плоть похожей на кость, а кость – на бронзу. Он потерял счет перестановкам, необходимым, чтобы дать людям отдохнуть, и требовал от своих больше, чем от прочих.
Персы не давали им передышки. Они посылали «бессмертных» в белых доспехах, шеренгу за шеренгой, и казалось, им не будет конца. Спартанцы убивали их сотнями, тысячами и сбрасывали тела в море только для того, чтобы земля была чистой под ногами. И копья ломались, или их вырывали из рук.
Тогда они обнажили мечи и обрели новую силу. По команде Леонида вперед вышли периэки, люди, которые жили и с детства тренировались в окрестностях Спарты, но никогда не считались спартиатами, настоящими гражданами. Впервые в жизни их призвал на войну сам военный царь Спарты. Когда Леонид поздравил их, у некоторых в глазах блеснули слезы.
К полудню не осталось ни одного целого копья. Золотые щиты были порезаны, пробиты и потрескались, даже спартанская стража не могла отдышаться. Многие истекали кровью, но не могли обработать порезы. «Бессмертные» все еще наступали, хотя земля была усеяна мертвецами, а золотые пряжки и броши валялись, как камни. Всякий раз, когда в бойне наступал перерыв, Леонид приказывал