Ни одна экспедиция не сообщала еще никаких сведений о заливе Тасман, виденном только Куком во время его второго путешествия.
К борту «Астролябии» пристали пироги; в каждой находилось человек по двадцать туземцев; половина из них, по-видимому, являлась вождями. Они оказались достаточно доверчивыми и поднялись на палубу; некоторые оставались на корабле много дней. Позже появились другие туземцы, обосновавшиеся по соседству, и началась обменная торговля.
Большая группа офицеров взобралась на господствующие над бухтой вершины, покрытые густой чащей леса.
«Ни одной птицы, — рассказывает Дюрвиль, — ни одного насекомого, нет даже пресмыкающихся; в этом полном отсутствии каких-либо живых существ, в этом абсолютном молчании было что-то торжественное и мрачное».
Тягостное впечатление производили эти унылые пустынные места!
С вершины холмов командир увидел другой залив, Адмиралтейский, соединявшийся проливом с той бухтой, где стояла на якоре «Астролябия». Дюрвиль захотел исследовать увиденный залив, так как издали он ему показался еще более удобным, чем залив Тасман. Но многочисленные попытки чуть не привели его к гибели. Если бы «Астролябия» оказалась выброшенной на этот скалистый крутой берег, весь экипаж мог бы погибнуть и от корвета не осталось бы никакого следа. Наконец, после многих бесплодных попыток, Дюрвилю удалось пройти этим проливом, потеряв только часть резенкиля[704] корабля.
«Чтобы сохранить воспоминание о проходе "Астролябии", — говорится в отчете, — я дал этому опасному проливу название Французского; но, за исключением случаев крайней необходимости, я никому не советую пользоваться им… Мы на свободе любовались прекрасным водоемом, в котором очутились. Он, конечно, вполне заслуживает тех похвал, которые расточал ему Кук; особенно мог бы я порекомендовать красивую маленькую бухту в нескольких милях к югу от того места, где стоял на якоре английский капитан… Наш проход Французским проливом бесспорно доказал, что вся часть суши, оканчивающаяся мысом Стефенс, как назвал его Кук, представляет собой остров[705]. От Южного острова Новой Зеландии он отделен проливом Течений. Сравнение нашей карты этого пролива с той, которая была сделана Куком, покажет, что его работы оставляли желать много лучшего…»
Вскоре «Астролябия» вступила в пролив Кука, прошла мимо залива Королевы Шарлотты[706] и обогнула гористый мыс Паллисер. С глубочайшим изумлением Дюрвиль убедился, что в данные великого английского мореплавателя вкралось много неточностей, и в гидрографической части отчета о своем путешествии он оспаривает положение некоторых точек, для которых установил ошибки в пятнадцать — двадцать минут.
Командир собирался теперь исследовать западный берег Северного острова, где встречаются свиньи, но нет «пунаму» — того зеленого нефрита, из которого новозеландцы изготовляют свои самые ценные инструменты; нефрит находят на Южном острове, но там нет свиней.
Двое туземцев, пожелавших во что бы то ни стало остаться на корабле, пришли в большое уныние при виде того, как исчезали на горизонте берега области, где они жили. Теперь, слишком поздно, они жалели о своей смелости, толкнувшей их путешествовать. Слово «смелость» не является слишком сильным, ибо они то и дело спрашивали французов, не съедят ли они их, и успокоились на этот счет только после нескольких дней ласкового обращения.
Дюрвиль продолжал идти вдоль берега. Обогнули мыс Тарнеген и мыс Киднапперс (названные так Куком) и вскоре увидели остров Баррен с его «па»[707]. В заливе, названном Куком Толага-Бей, туземцы привезли на корвет свиней и картофель и обменяли их на предметы, не представлявшие сколько-нибудь значительной ценности. Когда появились другие пироги, находившиеся на корабле маори пристали к командиру, уговаривая его открыть огонь по пирогам и убить их соотечественников. Но стоило тем подняться на палубу, как прибывшие раньше пошли к ним навстречу и приветствовали их самым дружеским образом. Это странное поведение объясняется взаимным недоверием и ревностью. «Каждый хотел бы один пользоваться теми благами, которых он ожидал от посещения иностранцев, и приходил в отчаяние, видя, что и его соседям также кое-что перепадает». Такое объяснение было совершенно точным, и правильность его вскоре подтвердили дальнейшие события.
На «Астролябии» находилось несколько маори; среди них выделялся некий Шаки; высокий рост, сплошная татуировка, надменная осанка, почтение, с каким к нему обращались его соплеменники, выдавали в нем вождя. Увидев, как к корвету приближалась пирога с семью или восемью туземцами, Шаки и другие стали настойчиво уговаривать Дюрвиля убить приближающихся островитян; они дошли даже до того, что попросили дать им ружья, чтобы стрелять самим. Однако, как только вновь прибывшие взошли на палубу корабля, все туземцы, которые уже раньше находились там, принялись осыпать их знаками уважения, а Шаки, только что проявлявший наибольшее ожесточение, переменил тон и стал предлагать соплеменникам несколько приобретенных им топоров.
Приехавшие вожди, воинственной и свирепой наружности, с лицами, сплошь покрытыми татуировкой, находились на корабле всего несколько минут, и Дюрвиль приготовился было задавать им вопросы с помощью опубликованного миссионерами словаря, как вдруг они кинулись от него прочь, спрыгнули в свои пироги и поспешно отплыли.
Оказалось, что соотечественники, желая отделаться от конкурентов, попросту намекнули им, что их жизни на «Астролябии» угрожает опасность, так как французы задумали их убить.
В заливе Толага-Бей, туземное название которого Хуа-Хуа, Дюрвиль впервые услышал рассказы о «киви», после того как увидел украшенную перьями этой птицы циновку, представляющую один из предметов роскоши у здешних туземцев.
Это та самая птица, которая получила научное название «аптерикс». Сведения, собранные о ней Дюрвилем у туземцев, в значительной мере были правильными. Киви-киви, величиной с курицу, с оперением буровато-стального цвета, подобно страусу, лишен способности летать; он живет в темных сырых лесах и выходит на поиски пищи только вечером. Туземцы усердно охотятся на него с факелами и с собаками, что сильно сократило количество представителей этого забавного вида, встречающегося в настоящее время очень редко[708].
Дюрвиль продолжал гидрографическую съемку восточного берега Северного острова Новой Зеландии и ежедневно общался с туземцами, доставлявшими ему сладкий картофель (бататы) и свиней.